чтобы заставить ее хихикнуть. Трудно оставить свою семью даже на мгновение, когда мои чувства взывают к предупреждению.
Но разве все племя не является моей семьей? Разве они не мои, о которых я должна заботиться?
Я в последний раз глажу своего ребенка по щеке, а затем мгновение спустя выхожу из нашей личной пещеры. Мне приходится слегка наклониться, чтобы выйти, потому что дверь низкая, и когда я выпрямляюсь, моя спина протестует. Я закрываю глаза и разговариваю со своим кхаем, на мгновение погружаясь в себя. Тепло разливается по моим мышцам, и мгновение спустя боль проходит.
— О, вот ты где, Мэйлак! Я как раз тебя искала!
Я открываю глаза и вижу круглое, странное лицо человека Джо-си. Она лучезарно улыбается мне, положив руки на свой плоский живот.
— Ты искала меня? Ты плохо себя чувствуешь, Джо-си?
— Нет! И в этом-то вся и проблема! Если я беременна, в какой момент ведь должна появиться утренняя тошнота? Лиз говорит, что тошнота появляется уже в тот момент, когда сперматозоид встречается с яйцеклеткой, но ты же знаешь Лиз. Она известная приколистка. — Ее большие глаза смотрят на меня с беспокойством. — Ты же не думаешь, что у меня что-то не так, не так ли? Я ведь должна чувствовать тошноту, если я беременна, верно?
— Дай мне посмотреть. — Я кладу руки ей на живот, нащупывая там маленькую искорку жизни. Беременность — это сложно, потому что у ребенка в утробе матери нет кхая. Но тело вокруг него может рассказать мне о многом, а тело Джо-си наполнено крепким здоровьем и жизнью. Я возвращаюсь в себя и улыбаюсь ей. — Все в порядке. Ты должна быть терпелива.
Она переминается с ноги на ногу.
— Я не знаю, заметила ли ты, но я не очень хорошо разбираюсь во всем этом. Это так тяжело, потому что я хочу испытать все! И у Лиз бывает рвота, а у меня нет. — Она выглядит печальной. — Я просто не могу дождаться, понимаешь?
— Твое ожидание короче моего, — говорю я ей, забавляясь ее нетерпением. Подумать только, что кто-то жаждет иметь все мелкие недуги беременности.
Ее руки подносятся ко рту.
— О, мне очень жаль. Я не скулю, честно. Я просто взволнована.
— Я знаю, что ты не…
— Я имею в виду, должно быть, очень тяжело быть беременной три гребаных года, раздутой, как арбуз, и… — ее глаза расширяются. — Я делаю только хуже, не так ли?
Не знаю, так ли это.
— Что такое арбуз?
Она быстро похлопывает меня по руке.
— Знаешь что? Неважно. Это круто. Ты скоро должна родить?
— Не сегодня, я думаю, — говорю я и улыбаюсь ей. — Как поживает твоя пара? Он в пещере? — Я должна проверить его, особенно. Есть определенные соплеменники, за которыми я пристально слежу, и Хэйден — один из них. Его кхай не является его изначальным кхаем, но был дан ему, когда он пережил кхай-болезнь много оборотов сезонов назад. Он здоров и силен, но целитель всегда беспокоится.
Мечтательное выражение возвращается на лицо Джо-си.
— Он вышел на охоту. Он обещал, что вернется домой пораньше, чтобы… ну, неважно. — Она взволнованно машет рукой в воздухе. — Я просто собираюсь сейчас помолчать.
Я хихикаю. Рот Джо-си опережает ее разум, и спаривание с Хэйденом этого не изменило. Я оглядываю пещеру, чтобы посмотреть, кто не спит в столь ранний час. Джо-си у главного костра вместе с Ме-ган, Но-ра и Шорши. Они любят собираться ранним утром, пить горячий чай и печь корнеплоды. Это странное, пресное блюдо, но людям оно нравится.
— Не присоединиться ли нам к остальным у костра?
— Конечно. — Джо-си скачет впереди меня, полная энергии, как моя Эша. Я так обременена комплектом, что просто наблюдаю, как она двигается, и устаю.
Я следую за ней на несколько шагов, направляясь к костру. Люди поднимают глаза и улыбаются мне, их странные лица приветливы.
— Подходи и садись, Мэйлак, — говорит Шорши, вставая со своего места и предлагая его мне. — Стейси печет торт.
— Настоящий торт, — соглашается Стей-си, и от сковороды, которую она держит над огнем, поднимается запах чего-то приторно-сладкого. Остальные с интересом наклоняются к нему.
— Что такое торт? — я спрашиваю. Я кладу руку на плечо Шорши, чтобы она села, и позволяю своему кхаю коснуться ее. Она здорова… и носит еще один комплект. Должно быть, они с Вэкталом снова нашли резонанс, но держат это пока в секрете от остальных. Я улыбаюсь ей сверху вниз, радуясь за своего вождя и его пару. Я сохраню их тайну.
Шорши хихикает.
— Это тортик. Как десерт.
— С глазурью, — объявляет Стей-си. — Я экспериментировала с храку и не-картофелем, а также с некоторыми семенами, которые мы собрали. Когда мы достанем больше фруктов из пещеры, которую нашла Лейла, мы добавим и их.
— Ты хочешь, чтобы на твоем торте была глазурь и фрукты? — спрашиваю я в замешательстве. — Их едят замороженными?
Но-ра хихикает с другой стороны от меня, перекладывая свой комплект с груди на колени и поднося другого ребенка к груди.
— Вы, девочки, еще больше запутываете Мэйлак.
Я рассеянно смеюсь, больше заинтересованная в том, чтобы протянуть руку и погладить прекрасную, пушистую гриву на голове Ан-на. Комплект лежит на коленях Но-ра, и мать, похоже, не возражает, когда я прикасаюсь к ее ребенку. Ан-на сильна и здорова. Я небрежно провожу рукой по Но-ра, и с ней тоже все в порядке. Она менее уставшая, чем когда близнецы только родились.
— Это та самая глазурь? — восклицает Джо-си, беря миску и макая палец в мягкую коричневую кашицу.
— Это краска, — кричит Ме-ган как раз в тот момент, когда Джо-си подносит палец ко рту.
Джо-си замирает.
Джо-си и Ме-ган обе хохочут.
— Дурында, — говорит Джо-си и облизывает палец. Ее глаза расширяются. — О Боже, это так вкусно!
— Торт почти готов, — говорит Стей-си, используя длинный резной инструмент, чтобы постучать по краям своего округлого торта. Он толще и крупнее, чем обычные пирожные для завтрака, и мне любопытно, в чем разница и почему они так взволнованы.
В конце концов, это всего лишь еда.
Они снимают его с огня с коллективным «о-о-о», и Стей-си режет его на крошечные дольки и кладет на маленькие костяные тарелочки. Она берет глазурь у Джо-си и аккуратно намазывает по ложке на каждый кусочек.
— Она растает, потому что торт горячий, но я полагаю, что это никого не волнует, верно?
— Дай мне, — говорит Ме-ган. — Просто дай мне это. — Они смеются, и торт передается по кругу. Мне дают тарелку, и я размышляю о неряшливом, покрытом слизью
