— Иди на хрен. Тебе Стана не хватило?
— Нет, не хватило. Да и в том состоянии, в котором он был, я не ощутила полноценного удовольствия, хотя Стан тоже довольно хорош в сексе. Животное. Я возьму его к себе в питомцы. Это точно причинит ей боль. Если я переманю его на свою сторону, то он убедит её работать с нами, а потом мы её убьём. Видите, вариантов много. Вы, мужчины, всегда идёте сложными путями, которые портят наш дом. Уже который день эта мерзкая вонь стоит, и всё из-за вашего раненого эго. Могли бы и не свинячить в доме.
— Тебя забыли спросить, шлюшка, — фыркает Соломон. — Ты здесь лишь потому, что тебя трахал Томас. Радуйся тому, что ещё жива.
— Ну, по крайней мере, меня хотя бы кто-то трахает. А ты никогда не был кем-то значимым.
— Прекратите, — рявкает Радимир. — Мы не для того здесь собрались, чтобы слушать ваши споры. Надоели. Будете продолжать, я вас обоих запру вместе с заключёнными и запрещу есть, понятно?
Соломон и Наима хмурятся и отворачиваются друг от друга.
— Мне уже скучно. Итак, что мы решили? Нам нужна Флорина, чтобы я мог стать королём и забрать власть. Я женюсь на ней, хочет она этого или нет.
— Она должна хотеть, — вставляет Сав. — Без её согласия ритуал не провести, а также не стоит забывать, что Стан наполовину её супруг. Его смерть принесёт ей боль, которая может убить её, а этому мы не можем позволить случиться. Поэтому Стан и будет ключевой пешкой в игре. Думаю, что Соломон справится с вариантами манипуляций, у него богатая фантазия, и он умеет выбивать признания.
Соломон довольно усмехается и кивает.
— Я что-нибудь придумаю, — соглашается он.
— Хорошо. Что насчёт ран Флорины? Кто-нибудь подлечил её?
— Нет, конечно. Она медленно умирает, — фыркает Норман.
— Значит, придётся мне. Нам нельзя её убивать, пока у нас не будет полноценной власти над всеми. Видите, в отличие от вас, я, действительно, работал над домашним заданием, а не страдал хернёй. Теперь и у вас будет домашнее задание. Радимир, ты знаешь архивы. Составь полный список тех, кто ещё жив и находится вне нашей религии. Помимо этого, пусть вампиры и предали королеву, признав меня королём, но они ещё связаны с ней. Изучи досконально ритуал бракосочетания, который нам придётся провести. Соломон, на тебе варианты давления на Флорину. Сав, подумай над тем, как вернуть Флорине её сущность, без неё у нас ничего не получится, и также разработай какую-нибудь сыворотку, которая будет действовать на неё, как наркотик, чтобы она была покладистой невестой. Норман, наведи в этом грёбаном доме чистоту! — злобно ударяю по столу, и тот трещит.
— Я пытаюсь, — бубнит он. — Но кровь словно впиталась в мрамор.
— Так облей чем-нибудь всё это, придумай что-нибудь. Я не хочу, чтобы мой дом вонял, как дерьмо! Ясно?
— Да.
— Что ж, значит, совет окончен. Я пойду проверю наших заключённых, а вы принимайтесь за работу, — рявкаю и направляюсь к двери.
— А я? Что делать мне? — возмущённо спрашивает Наима.
— Не путайся под ногами. Ты здесь лишь потому, что я тебя трахал. Так и не забывай этот факт, — фыркнув, вылетаю из зала и иду по коридору.
Грязь. Грязь. Грязь. Меня выводит из себя грязь. Я ненавижу, когда плохо пахнет. Ненавижу, когда что-то в пыли. Ненавижу старые развалины, вроде этого. Но это мой дом, и мне придётся приложить усилия, чтобы он сверкал так, как я этого хочу.
Ненавижу грязь.
Вместо того чтобы пойти и насладиться женским телом, ароматной и густой кровью, напиться, в конце концов, или помолиться, я спускаюсь в самое мерзкое место на всей планете. Темницы. Я хорошо знаком с ними. Я их изучил. Благодаря Флорине, я попал в логово врага, и пока она спала, спокойно всё осмотрел. Я встретился с советником и даже поболтал с ним. На самом деле у них была хреновая защита замка, что доказывает — Стан просто законченный тупой мудак, и однажды я его убью. У меня руки чешутся это сделать.
— Открой, — приказываю я, оглядывая покрытый плесенью и грязью коридор, стены которого выполнены из довольно прочных камней, шириной в два метра. Это сделал Русо, чтобы заключённые не могли сбежать. Помимо этого, внутри есть много интересных приспособлений для пыток и удержания врагов, даже оборотней. Крепежи настолько прочные, что даже годы на них никак не сказались.
— Ну, здравствуй, Рома. Давно не виделись, правда? — усмехнувшись, я облокачиваюсь о стену, глядя на измождённого и голодного старика. Он усох за это время. Конечно, я специально держу их без еды, связанных и прикованных к стенам.
Он приоткрывает один глаз, второй Соломон ему вырвал. Смотрится жутко, но даже в этом есть своя прелесть.
— Томас, — хрипит он. — Почему?
— Ты знаешь, почему. Кажется, я сказал причину своих поступков. Я забираю то, что принадлежит мне.
— Ты отказался… Русо… он же… я… мы предлагали тебе быть среди нас.
— Как раб. Да, я помню. Вы поймали меня, удерживали силой и убеждали, что здесь моё место. Нет. Моё место на троне, но Русо не собирался отдавать его мне. А я сильнее его, и ты это знаешь.
— Ты… был его наследником, — выдыхает Рома.
Я напрягаюсь, услышав это.
— Ложь, — фыркаю я, отталкиваясь от стены, и подхожу к Рома.
— Нет. Посмотри записи… старые записи Русо. Он оставил тебе всё. Они… они хранились в архивах. Посмотри. Русо любил тебя.
— Хватит врать! — злобно хватаю его за горло, протыкая ногтями кожу.
Старик издаёт стон.
— Хорошо… я не буду потакать твоим неверным мыслям о нас. Что ты хочешь, Томас? Мой сын и моя племянница не виноваты в том, что ты стал ублюдком, как твой отец.
— Не смей, — рычу, сильнее впиваясь в его горло ногтями.
Но старик не сдаётся. Он упрямо смотрит на меня одним глазом.
— Где Стан? Флорина… она…
— Ещё живы. Точнее, пока живы, — хмыкаю я. — И ты пока жив.
— Флорина и ты… не надо так с ней, Томас. Не надо. Вы похожи. Вы оба были в тени, незамеченными, брошенными и одинокими. Оба боитесь своей темноты. Оба страдаете. И она… любила тебя.
— Меня бесит твоя ложь, Рома. Я не поведусь на неё.
Отпустив его, я отхожу в сторону, разглядывая стену.
— А что не ложь для тебя, Томас? Эта война? Это кровопролитие невинных вампиров, которые просто защищали себя, как делал это ты когда-то? Что же не ложь? Где правда, Томас?
— Правда в том, что ты закрывал глаза на то, что делают твои люди. Ты не желал менять законы и правила, заставив нас прятаться и бояться вас. Вы травили отшельников.
— То есть предателей? Тех, кто обманул нас и сбежал, чтобы убить? Да, это так. Законы непоколебимы. Только благодаря чёткому следованию нашим законам мы ещё живы, Томас.
— Мы живы, потому что есть такие, как я, которые убирают дерьмо за вами. Сколько твоих вампиров изнасиловало и бросило умирать женщин? Сколько твоих вампиров занимаются продажей детей и насилием над ними? Сколько твоих вампиров уничтожило умных и честных людей, которые готовы были служить им? Сколько твоих вампиров поработило людей и свой же вид ради развлечений? Ты хочешь сказать, что не знал? Никто из вас не знал? — рявкаю я.
— Мы боролись с этим. Мы старались…
— Хреново вы старались. Радимил уже пятьдесят лет передаёт мне отчёты по вашему бездействию. Ничего не изменилось. Ничего. Наоборот, их становится всё больше. Ты ведёшь учёт новых вампиров, разрешаешь им творить ужасы с живыми существами. Ты. И виноват в смерти своей семьи, тоже будешь ты. Жди своего часа, старик. Я отправлю тебя в ад. Создатель никогда не примет тебя в свой мир за то, что ты сделал с моей семьёй.
— Я защищал тебя! — повышает он голос.
— Меня? От моих сестёр и братьев? От тех, кого я любил? От них?
— Да. Ты же знаешь правила, Томас. Только один наследник становится главой клана, остальных нужно убить. Они бы убили тебя. Я защищал тебя и помогал тебе все эти годы. Я прятал тебя, чтобы о тебе никто не узнал. А твои родители убили мою семью в отместку за то, что я хотел забрать тебя.
