Наберу немного ягод и уйду, — пообещала я, опускаясь на корточки у богатого куста барбариса.
— Кар! — недовольно ответил неожиданный встречный, и замолчал, втягивая темную голову в пернатые плечи.
Собрав побольше ягод, поднялась, отлепляя от голых ног вымокшую юбку и развернувшись, зашагала назад, но громкий птичий окрик заставил остановиться и испуганно замереть:
— Ил-ва! Ил-ва! — кричала птица, загадочно на меня смотря. — Ил-ва! Кар!
Обернувшись, прижала лукошко к груди и поклонилась:
— Простите, что не попрощалась и не поблагодарила, господин Ворон. Спасибо вам за ягоды, и до свидания.
— Ил-ва! Иди! Кар! Аксар! Аксар!!! — закричал ворон, раскрывая широкие крылья и срываясь со своего насиженного местечка.
Черной стрелой птица достигла меня за секунду и со всей силы ударила в грудь, заставляя второй раз за день, упасть и широко раскинуть руки от удивления. Ягоды, алыми каплями, взлетели в воздух, и устремившись вниз с тихими хлопками попадали в мокрую траву.
— Аксар!
Птица, не чувствуя угрызений совести, нагло забралась мне на грудь и впилась в воротник платья острыми черными когтями, не собираясь упускать свою добычу.
Он по-птичьи крутил головой из стороны в сторону, глядя на меня с какой-то издевкой, и стоило попытаться встать, больно клюнул прямо ключицу.
— Ай! Больно же!
— Ил-ва! Кар! — гаркнул он, запрокинув голову и ехидно заржав. — Идти! Аксар!
— Я не знаю кто такой Аксар! — возмутилась я, больше не решаясь вставать. Еще в глаз клюнет, кто знает, что в голове у этой птицы? А жизнь без глаза, представленная в голове, выглядела совсем безрадостной.
— Аксар! Аксар! — не унимался ворон, и принялся топтать меня когтистыми лапами, суетливо бегая с живота на грудь и обратно. — Ил-ваа! Кар!
— Глупая птица.
Услышав мое едкое замечание, ворон, клянусь всеми богами, прищурился, прекращая носиться из стороны в сторону как голодная курица.
Медленными и тяжелыми шагами дойдя до моей шеи, показательно опустил коготь на яремную ямку между ключиц и медленно надавил, не отводя своих странных глаз:
— Ил-ва! Иди! Аксар! Аксар! Черный! — хрипло, но разборчиво пробормотал он, и от осознания, сказанного я широко распахнула глаза, не страшась срывающихся с ветвей капель дождя.
Только не Черный!
Аксар
— Нет, — мужчина брезгливо дернул широкой ладонью, и портрет перед ним тут же сменили на другой. — Нет.
— Это последняя, господин, — очередной листок упал перед ним, жалобно скручиваясь по краям, а с портрета на него смотрела очередная аристократка.
Узкий подбородок, зеленые, если верить художнику, глаза, и капризная улыбка, обещающая жертве множество приступов крепкой головной боли. Такая выпьет все соки и не подавится. Избалованная, воспитанная и к несчастью, последняя, среди тех, кого от отмел прежде.
— Имя.
— Оливия де Сент. Дочка уважаемого господина Де Сента, одного из генералов его Светлости. Умна, воспитана, умеет держать себя в обществе и к тому же, сама согласна на брак с вами.
— С какой это стати? — взметнув темную бровь, но сохраняя холодность в голосе, уточник Аксар.
Что-что, а дамы к нему в постель не спешили, стараясь обходить Черного Зверя по дуге, и желательно как можно более размашистой, чтобы гарантированно не задело внимание вышеназванного.
— Госпожа так же имеет зерно темной силы, и во благо страны готова влить свою кровь в продолжение вашего рода, — услужливо пояснил Верен, и поклонился. — Это моя личная фаворитка среди прочих.
— Что же ты сам на ней не женишься? — усмехнулся мужчина, двумя пальцами отодвигая от себя изображение возможной невесты.
— Я стар и не знатен, господин, — без обид ответил камердинер, отходя на шаг в сторону.
— Не всегда это проблема, Верен.
Мужчина поднялся со своего стула и тяжелыми шагами подошел к окну, глядя на привычную за последние дни картину. Дождь лил как из ведра, насквозь пронизывая все вокруг, а серо-черные тучи висели низко над землей, не прибавляя радостного тона жизни. Только сырость и грязь. Именно то, что Аксар не любил больше всего.
Ему ни раз приходилось воевать под проливным дождем, или в горячих песках пустыни вскидывать испачканный в крови врагов палаш и бросаться в бой, но ничто так не выводило его из себя как однообразие. И смотреть на ставший рутиной пейзаж с каждым днем становилось все невыносимее.
Еще и эти сны, что не давали покоя.
Стоило ему вернуться в свое поместье, после очередного похода на земли Касей, как «кошмар» начал донимать его с удвоенной силой, редкими ночами так и вовсе лишая сна, заставляя Черного Зверя до утра лежать глядя в потолок и кипеть от злости.
Размытый образ незнакомки будоражил, но Аксар все никак не мог понять, что в ней такого. Он проклинал пришлую в его сны за доставленное беспокойство, и страстно желал увидеть ее вновь, чтобы разглядеть мутное лицо, прячущееся под темным капюшоном.
Она звала его, каждую чертову ночь.
Черный Зверь в груди метался как сумасшедший, уже воспринимая ее зов как очередной приказ, который необходимо выполнить, или…
Что или? Или она совсем заберет его сон? А может исчезнет, не дождавшись помощи?
Он не знал, но неистово закипал, стоило неясному образу всплыть в затуманенной памяти.
И к огромному сожалению, леди Де Сент точно не была его бессонницей.
— Что мне ответить генералу, господин?
— Ничего. Я сам его навещу и лично пообщаюсь с леди Оливией, — скрывая свою усталость от гнева, ответил Аксар. — Готовь коня.
— Настоятельно рекомендую вам дождаться, пока пройдет гроза, — заупрямился старый Верен, и в унисон его слов за окном засверкала молния, оглушающим грохотом раскатываясь по долине.
— Боюсь, к тому моменту мы заплесневеем здесь, а леди Оливия состариться, ожидая, когда солнце выглянет из-за горы.
Покорно промолчав, слуга вновь поклонился и покинул кабинет, оставляя господина со своей головной болью наедине.
Пальцы Аксара зудели, требуя что-то не ясное, и мужчина вновь заходил по комнате, стараясь отвлечь устремленное на сновидение внимание. Его взгляд зацепился на торчавшее из медной чернильницы перо и стопку пергамента, заботливо сложенного сбежавшим слугой.
Не слушая крики разума, Аксар вернулся на свое место и уложив листок перед собой, занес испачканное в чернилах перо над бумагой, вспоминая все, что успел запомнить и пытаясь воспроизвести черты незнакомки.
Никогда до этого момента он не рисовал, и даже
