Марина вздохнула. Этот представитель директорской касты был хорош в убеждении. Но она уже проходила через это. Хлеб за пузом не бегает. И если директор охотится за второсортными учителями, к коим она себя самокритично причисляла, значит, что-то тут нечисто. Либо предлагаемая нагрузка достойна эпитета «немыслимая», либо с классом что-то не так.
— Актеллий Денебович… — начала она.
— Господин ректор, — мягко поправил ее старик.
— Господин ректор, — кивнула Марина. — Давайте начистоту. Почему никто не хочет брать этот класс? И почему вы готовы взять учителя МУЗЫКИ в магическую академию?
«Боже, что я несу? Какая магическая академия? Бред какой-то», — мысленно возвела она глаза к небу. Но увы, даже если все это была странная шутка, приходилось под нее подстраиваться.
Старик замер, задумчиво глядя на девушку и кусая губу. Он явно не хотел раскрывать всю правду. Марине пришлось немного надавить.
— Я не собираюсь даже задумываться о возможности работать здесь, пока мне не предоставят полную информацию обо всех «подводных камнях», — поставила его перед фактом девушка.
— Справедливо, — кивнул мужчина, вынужденно соглашаясь. — Ну, хорошо, давайте начистоту. Вы знаете, кто такие магики?
Марина отрицательно покачала головой. Откуда ей было знать о неизвестных «магиках», если она и о существовании этого мира узнала всего час назад? И так пока до конца и не поверила, все еще надеясь, что это просто реалистичный сон.
— Магики — это собирательное название природных магических рас, — пояснил ректор. — Иначе говоря, магики — это нелюди.
Мужчина поднялся и принялся неспешно ходить туда-сюда по кабинету, перейдя на менторский тон:
— Для обычных людей обучение магии — сложный процесс. Людям магия дается тяжелым трудом. Сильные маги — большая редкость. Магики же обладают природными способностями. Для них использовать тот или иной род магии — так же легко, как дышать.
— И зачем им тогда учиться в академии? — не поняла Марина.
— Магикам в целом, пожалуй, что и не нужно, тут Вы правы, — кивнул ей ректор. — Но, видите ли… Некоторое время назад в соседнем государстве случилась война на религиозной почве. И к нам попало множество беженцев. В основном, как раз, магиков. Часть из них — сироты. И им будет крайне сложно устроиться в этом мире, не имея ничего за спиной. Диплом Академии даст им хоть какой-то шанс.
— Ну так выдайте им этот диплом, — пожала плечами Марина. — Раз они и так все умеют, чему их учить?
— Во-первых, диплом — это документ государственного образца. Он просто так не выдается, требуются определенные формальности. В том числе и экзамен хотя бы по одному предмету, — укорил ее ректор. — А во-вторых, по какому предмету мне прикажете аттестовать магиков? У них же у всех разные способности! Один слышит голоса деревьев, другой — безупречен в бою. Их ничто не объединяет. Ваш предмет — музыка — едва ли не единственная область, в которой я могу аттестовать всех за один экзамен.
— То есть, это все-таки формальность, — кивнула Марина. — Тогда я тем более не понимаю, почему Вы не можете так же формально нанять кого-нибудь из местных музыкантов, подержать детей год-другой и выдать дипломы.
— Потому что за год-другой они разнесут мне всю Академию, — не выдержал старик. — Марина Игоревна, Вы же опытный педагог. Вы должны понимать, насколько важно настоящее ОБРАЗОВАНИЕ. Мало дать детям знания, их нужно превратить в ДОСТОЙНЫХ ЛЮДЕЙ. Дипломы выдать мы им и в колонии могли.
— В колонии? — уцепилась Марина за новое слово, резанувшее слух.
— Колонии для несовершеннолетних преступников, — признал ректор, поняв, что проговорился.
— Бог ты мой, — Марина прикрыла глаза рукой. — Чем дальше, тем хуже.
— Мариночка, дорогая, — обратился к ней старик, будто надеясь прикинуться ее дедушкой. — Вы их последний шанс. Ну хоть на пару месяцев. Ребят уже привезли, Учитель нужен здесь и сейчас. Первая проверка уже через два дня. Мне некогда бегать по иным мирам и испытывать госпожу Судьбу на прочность! И артефакты телепортов, знаете ли, недешевые.
Она упрямо покачала головой. Вот уж стоимость артефакта, выкравшего ее из родного мира — это точно не аргумент.
— Да вы только попробуйте! — не сдавался ректор. — Они хорошие ребята, честное слово.
— Хорошие ребята в колонию не попадают, — возразила Марина.
— Зато в безвыходную ситуацию, которая заканчивается колонией — запросто, — заметил ректор. — И Вам же все равно некуда деваться. Магические флуктуации между мирами полностью утихнут только к завтрашнему дню. Я, конечно, могу активировать телепорт и прямо сейчас, но риск для Вас быть разнесенной по кусочкам по бесконечному множеству миров крайне велик. Сомневаюсь, что это приятная смерть.
Марина не ответила. Ее вдруг резко покинули силы, как часто бывало с ней в последнее время из-за стресса. Захотелось прилечь на пол, тупо уставиться в одну точку и пролежать так несколько часов — как раз пока не успокоятся те самые «флуктуации». С ней и раньше такое бывало, но последние годы — все чаще. Как будто это бессмысленное лежание на полу могло помочь ей скрыться от проблем.
Впрочем, у этого состояния был и плюс: ей стало плевать на странности вокруг и тот факт, что завтра она, похоже, прогуляет рабочий день в самый аврал учебного года и крупно вляпается.
— Давайте сходим до учебного корпуса, — предложил ректор, не дождавшись от нее ответа. — Вам все равно нужно где-то ночевать. А там есть уже обставленная комната. Не будете же Вы спать в этом кресле, верно?
Девушка покосилась на свой кожаный трон. А почему бы и нет? Удобный и надежный предмет мебели. Она в нем уже пригрелась. Сон это или не сон, но возможности выйти в Интернет здесь нет, а значит, и шанса сдать отчеты вовремя — тоже. Если только через собственный труп, чего не хотелось бы. А раз шансов закрыть год без нагоняя нет, то какой смысл себя пилить?
«Надо расслабиться и забыться», — подумала она. Кресло было отличное, а недосыпа за последний месяц у Марины накопилось часов на пятьдесят. Поспать — лучшее применение имевшихся у нее суток. Хоть нервничать не будет в ожидании нагоняя от завуча.
— Марина Игоревна, ну, всего один урок, — завел свое ректор. — Ребята ждут, я не могу их разочаровать.
— Так проведите его сами, — с трудом найдя силы для вдоха, вяло предложила девушка. Дурацкая апатия наваливалась с неотвратимостью лавины, делая мир вокруг серым, а попытки что-то в нем предпринимать — бессмысленными.
— Не могу, — поморщился старик. — Дети не должны знать, что ректор — тоже человек.
Марина вздохнула. Конец года, министерские проверки, дежурство на экзаменах, выставление оценок, чертовы прогульщики, которых надо как-то аттестовать, и возмущенные «четверками» родители, которым надо как-то вежливо объяснить, что их дети — увы, не гении, как бы им о том не мечталось. И в разгар всего этого ее на сутки выдергивают неизвестно куда! Да хоть двадцать раз эта академия волшебная, неужто нельзя было дождаться отпуска?
«Как же я устала от всех этих незапланированных работ, — мысленно вздохнула она, но в реальности даже не шевельнулась — тело будто отяжелело. — Эх, надо что-то делать с нервами».
Марина уже несколько дней пребывала попеременно то в слезной истерике, то в ступоре, чувствуя, что не справляется с нагрузкой. И второе было предпочтительнее — не лез никто с заботливым «Девушка, Вам плохо?». Нет, мля, хорошо, просто крыша едет чуток!
«Тихо, тихо, — успокоительно зашептал внутренний голос. — Не ругаемся на воображаемых людей, держим себя в руках. Вокруг творится какая-то дичь, так что лучше не будем на нее реагировать, ладно? Пусть само как-нибудь рассосется, а последствия уж как-нибудь разгребем, не впервой».
— … дети войны, поставленные в невыносимые условия, — продолжал тем временем давить на жалость ректор, не подозревая, что сил на эту самую жалость у Марины уже нет, как и вообще хоть каких-нибудь эмоций. — Их презирают и им же завидуют. Их хотят использовать, но не желают ставить в один ряд с людьми.
