устойчивый навык.
— Ого, у малышки есть огонечек. — Томас, отдав предпочтение новой цели, тут же рассеял вихри.
Маккин, лишившись жестокой опоры, повалился под дерево. На земле тело русала продолжило трястись, а горло рвали натужные хрипы.
— Пиф-паф. — Багро сложил руки пистолетом и «стрельнул» в сторону Аркаши.
Поток воздуха ударил в Аркашин кулак, удерживающий зажигалку. Руку встряхнуло. Пальцы второй руки, которыми она заслонила огонек от ветра, лизнули обжигающие язычки.
— Абсолют, — процедила Аркаша сквозь зубы и повернулась, чтобы принять боком следующий удар воздуха. — Абсолют!
В груди стало горячо. Казалось, что вся вытянутая из Момо энергия разом собралась в одной точке и стремительно нарастает, клокоча и бурля. Голова загудела от оглушающего скрипа той самой мерзкой двери.
«Абсолютное знание видит каждое отражение».
— Еще бы тебе его не видеть, — сердито прорычала Аркаша в ответ на шелестящие отзвуки живущей в ней сущности.
— Что? — недоуменно переспросил Багро, думая, что рычание девушки адресовано ему.
«Что представить?» — потребовал голос.
Аркаша тихонько всхлипнула, ощущая болезненное давление на левый глаз. Мелькнула картинка бескрайней зеркальной глади.
«Что представить?»
— Утихомирься, сладкая. — Томас, усмехнувшись, снисходительно повел плечами. — Я в курсе, что ты не способна использовать магию. Так что потуши свой огонек, пока нос не спалила. — Он хищно облизнул уголок собственных губ. — Хочу соприкасаться с нежным нетронутым личиком.
— «Саламандра», — выдохнула Аркаша.
— Смеешься? — Багро хохотнул. — Какие изящные потуги пошалить с огненными заклинаниями. Откуда такое рвение, а, Теньковская? Переобщалась с младшим братиком Владлена? Неужели Ровен тебя чем-то впечатлил? Зацепил чувствительную девочку? Какой гаденький провокатор. Воротил нос от добычи, а на деле нашел себе самую нежную закуску.
— «Саламандра», — упрямо повторила Аркаша. Трясущаяся рука едва удерживала зажигалку, боль заставила левый глаз окончательно закрыться. Между ресницами проступила влага, фокусировка замерцала багряными оттенками.
— Брось. — Багро поманил ее указательным пальцем. — Думаю, Ровен не обидится, если я слегка лизну его сочный десерт. Делиться — одна и основ вежливости, не согласна?
У Аркаши закружилась голова. Свободной рукой она прикрыла начавший кровоточить глаз и, глубоко вдохнув, выдала:
— Огненная саламандра не есть первичное.
— А? О чем ты там бормочешь? Ну, ладно. Будь милашкой и дальше. Я сам до тебя доберусь.
— Любую стадию можно отразить до предшествующей ей. — Девушка повторяла слова, вспыхивающие в голове и воспроизводимые вслух голосом без эмоций. А огню предшествует... — Она отняла ладонь от лица и потянулась к огню зажигалки. На коже остались кровавые подтеки.
«Абсолютный жар», — договорил за нее монотонный внутренний голос.
— И что же ты будешь делать? — издевательски кривясь, спросил Томас, когда между ними осталось чуть больше метра. — Устроишь мне пламенную прелюдию? Именно так с тобой и играет Ровен? Как считаешь, насколько щедро этот мальчишка поделится тобой?..
— Отрази! — разъярено вскричала Аркаша.
Пламя охватило руку. По крайней мере, именно так Аркаше почудилось вначале. На индивидуальном занятии с Джадином огонь от свечи рванул к потолку адским светящимся гейзером, лишь случайно задев нефилима, однако пламя зажигалки, раззадоренное заклинанием, целенаправленно шарахнуло прямо по Томасу. Тот едва успел заслонить себя резкими воздушными потоками, но атака с близкого расстояния частично все же достигла цели. Демон беспорядочно замахал обожженными руками и отпрыгнул назад.
Аркаша, завороженная вспышкой, пялилась на свою ладонь, по линиям которой гуляли желтоватые всполохи, похожие на ошметки рваной полупрозрачной бумаги. От них по коже медленно расползались розоватые пятна, а мозг заторможено, с ленцой, отдавал команду руке укрыться от постепенно нарастающей волны боли.
Кривясь, Томас злобно прошипел:
— Маленькая чертовка...
Порыв ледяного ветра вбил конец предложения в полуоткрытый демонский рот. А объемный кругляш из снежной крошки выбрал демонский лоб в качестве поверхности для чудовищного сближения. Томас пошатнулся.
— Замри.
Аркаша скосила глаза и проследила за снежно белыми руками, потянувшимися к ней и, в конце концов, плотно обхватившими ее ладонь. Ту, что жарилась в воссозданном пламени.
— Ай... — Аркаша вздрогнула и сжалась всем телом, полностью сосредоточившись на ледяных иглах, вступивших в яростную битву с пламенными сгустками где-то там, под тонким слоем ее кожи.
Тонко всхлипнув, девушка жалобно посмотрела на Луми.
На студенческом праздновании Сириуса снежный мальчик так и не появился. Утомленный девичий разум выхватывал детали — одну за другой. Спортивные брюки, футболка, кроссовки. Похоже, местной тусовке Луми предпочел здоровую вечернюю пробежку по лесу.
«А затем наткнулся на разгар неравной схватки...» — Аркаша с облегчением вжала нагревшиеся пальцы в холодную ладонь юноши.
— Прочь. — Луми провел свободной рукой в воздухе. По траве у его ног угрожающе запрыгали снежинки. — Убирайся, демон.
— Еще один. — Томас стер со щеки капли растаявшего снега и злобно осклабился. — Сколько же ничтожеств собралось вокруг тебя, Теньковская.
— Полагаю, времени на болтовню нет. Нас вот-вот застанут за дракой. — Луми кивнул в сторону административного здания, виднеющегося между стволами деревьев.
Томас с недовольным видом скрипнул зубами и, скорчив кислую мину, попятился к зарослям. Напоследок он поймал взгляд Аркаши и не без удовольствия облизал правый уголок губ.
Синие всполохи в прозрачных глазах снежного мальчика зашлись в умиротворенном танце и постепенно рассеялись.
А вот у Аркаши так легко успокоиться не получилось. Не расцепляя их рук, она повернулась и ухватилась за плечо Луми, пачкая его футболку кровью.
— Это Багро был тем монстром из Туманного Лабиринта, — выпалила она, тяжело наваливаясь на юношу.
Луми придержал ее за талию и неопределенно кивнул, то ли соглашаясь, то ли просто реагируя на сбивчивое девичье дыхание, горячившее его шею.
— Макки! — Аркаша оттолкнулась от Луми и, спотыкаясь, ринулась к неподвижному русалу. Ее рука, недавно славно потрудившаяся в качестве огнемета, обзавелась предельной чувствительностью и реагировала подергиванием даже на легкие порывы ветра. — Он едва дышит! Снежок!
