ее губ – Миисса почувствовала вкус черники прежде, чем он отодвинулся, – затем быстро развернулся и побежал догонять остальных.
Настроение стремительно поднялось, и Миисса поспешила домой. Идя по тихим улицам, она всегда удивлялась, как обычно оживленная Синерь пустела по утрам, когда большинство жителей с рассветом отправлялись в горы или поля.
– Мама, я дома, – крикнула Миисса, как только открыла дверь.
– Я в мастерской, – раздался приглушенный ответ.
Когда цветочное дело начало приносить прибыль, мама обустроила маленькую комнату под мастерскую, в которой могла скрываться целый день. В напольных вазах стояли циннии и эустомы, выращенные в собственном саду. У потолка, подвешенные за стебли, раскачивались небольшие пучки растений с маленькими белыми соцветиями, названия которых Миисса всегда забывала. Но первое, что встречало гостей этой комнаты, не цветы, а их аромат: сладкий и терпкий, яркий и еле ощутимый – у мастерской не было единого запаха.
С кухни тянулся другой, не менее приятный аромат, который почти заставил Мииссу свернуть с намеченного пути.
– Миса, принеси мне цветы, потом пойдешь есть оладьи, – крикнула мама, безошибочно разгадав мысли дочери. Вздохнув, Миисса направилась в мастерскую.
Мама, склонившись над столом, перебирала длинные ветки цинний. Ей было чуть больше сорока, но длинные темные волосы еще не тронула седина. Мама собирала их в скромную косу и прятала под косынку. Глаза, такие же карие, как у Мииссы, оставались внимательными и ясными, как в юности. Миисса была полной копией матери, за исключением родинки над губой, доставшейся от отца.
– А с чем оладьи? – с любопытством спросила она, аккуратно ставя корзинку на свободный край стола.
– С калиновым вареньем, – не поднимая лица, ответила мама.
– Мое любимое, – счастливо заулыбалась Миисса под громкое урчание живота. Мама тихо засмеялась, жестом отправляя ее на кухню.
Солнечный свет заливал коридор, подсвечивая кружащиеся пылинки. Миисса потревожила их танец – ее манил аромат. Налив стакан молока, она с удовольствием схватила с тарелки румяную оладушку и макнула в любимое варенье.
– Как же вкусно! – крикнула Миисса в надежде, что мама услышит.
Она обожала калиновое варенье, особенно в жаркую погоду. Немного кислое, с легкой горчинкой, но очень освежающее. Съев целую тарелку оладий и запив все молоком, Миисса быстро убрала за собой и вернулась в мастерскую.
– Готов? – спросила она, нетерпеливо нависая над мамой.
– Почти. А где же кипрей?
– Ой, – Миисса виновато захлопала глазами. Она частенько забывала что-то. В этот раз кипрей, о котором даже ни разу не вспомнила.
– Ладно, разберемся, – улыбнулась мама, давно привыкшая к забывчивости дочери, и начала ловко перебирать лежавшие на столе цветы, внимательно рассматривая бутоны.
Миисса верила, что мама владеет особой магией: ее букеты неизменно получались такими красивыми, что хотелось поставить их в центр стола и любоваться целый день. Она могла из самых простых цветов, будь то ромашки или астры, создать необычайные сочетания, и каждое оказывалось неповторимым, заставляя людей возвращаться за букетами снова и снова.
Раздалось тихое пение – мама чуть слышно завела любимую песню. Миисса знала, что она заканчивает букет, поэтому внимательно следила за всеми движениями. Ловкие пальцы перебирали разноцветные ленты, выбирая подходящую. В букете уютно соседствовали синие васильки, яркие циннии, незабудки и те самые кустарнички черники, которые Мииссе удалось защитить от Тияра. Мама никогда не боялась делать что-то необычное, совмещая в букете ветки цветущих деревьев, зелень и сухоцветы.
– Отнесешь букет да возвращайся скорее. Нам нужно заготовить основы для венков на завтрашний праздник, – напутствовала она, вкладывая в руки Мииссы цветы.
– Хорошо, я быстро.
Миисса провела в доме лишь час, но за это время воздух стал по-летнему горячим. В глаза ударило яркое солнце, вынуждая жмуриться и прикладывать ко лбу ладонь, чтобы хоть что-то разглядеть. Нужно было как можно скорее отдать букет, потому что при такой погоде свежесть цветов не сохранится долго.
Преодолев несколько улиц, Миисса наконец оказалась перед нужной дверью, которая открылась, стоило постучать.
– Миисса! – радостно поприветствовал ее хозяин дома, седовласый мужчина. Он шире открыл дверь, приглашая войти. – Принесла мой заказ?
– Хисэ [1] Атнер, – кивнула она в знак приветствия, спасаясь от жары в прохладных сенях. – Ваш букет.
Один из самых любимых моментов Мииссы – смотреть, как восторженно загораются глаза тех, для кого мама с такой любовью собирала особенные букеты. Вот и хисэ Атнер с детским восторгом рассматривал оказавшуюся в его руках красоту.
– Ильдика как всегда превзошла все мои ожидания! – воскликнул он, крутя в руках букет. Затем ткнул пальцем в спелые ягоды. – Черника! Моя жена ее обожает – твоя мама знает это. У нас сегодня счастливый день: вот уже сорок три года, как мы с моей Кепе дали брачные клятвы.
– Я очень за вас рада, хисэ Атнер! – Миисса с улыбкой смотрела на пожилого мужчину. – Поздравьте хису [2] Кепе от моего имени, прошу.
– Поздравлю, не сомневайся, – пообещал тот. – Ох, как в этом году у нас удачно вышло! Сегодня день нашей свадьбы, а завтра – Свадьба воды.
– Вам следует вечером пустить на воду венки вместе с хисой Кепе. Я уверена – тогда этот год принесет вам счастья вдвойне.
– Нам так много не надо, – улыбнулся хисэ Атнер, ласково поглаживая нежные лепестки цинний. – Достаточно одного счастья на двоих.
Душу Мииссы наполнило тепло и острое желание так же делить с кем-то свое счастье целых сорок три года. Родить детей, которые потом будут навещать ее каждые выходные и привозить спелые фрукты из соседнего Арьяса, как это делали двое сыновей хисэ Атнера и его жены.
– Эх, чуть не забыл! – спохватился он, осторожно откладывая букет на стол, и начал лихорадочно постукивать ладонями по нагрудным карманам. Его живот был велик, что затрудняло движения, но мужчина удивительно ловко обогнул стол и открыл навесной шкафчик. – Чуть не забыл тебе заплатить, старый растяпа.
– Не стоит зря себя оговаривать, – сдерживая улыбку, успокоила Миисса. – Вы вспомнили раньше меня.
– Ты слишком добра, – улыбнулся хисэ Атнер, уже отсчитывая нужное количество монет. Он подошел и вложил в ее руку две серебряные. – А это за чернику, – подмигнул, добавляя еще одну.
– Это лишнее, – попыталась отказаться Миисса. На серебряную монету можно было легко купить буханку хлеба или полдюжины яблок.
– Возражения не принимаются, – замахал руками хисэ Атнер. – Передай Ильдике мою благодарность.
С этими словами он едва ли не выпроводил Мииссу за порог и закрыл дверь. Она хмыкнула и отправилась обратно домой, по пути размышляя, что завтра подарит хисэ Атнеру и его жене венок, чтобы они все же пустили его по воде. А если откажутся, она пустит его сама и
