– Мой счет к твоим услугам. Можешь принять его в безвозмездный дар.
– Воздержусь. Слишком многие им пользовались. Предпочитаю иметь свой.
– Какая разница, что было в прошлом? Теперь он твой, – с нажимом произнес дейгасс. К моему удовлетворению, настроение испортилось не только у меня.
– Спасибо, не нуждаюсь. Объясни, где я могу поменять валюту?
– Нигде! – раздраженно рыкнул он, но быстро взял себя в руки. – Если ты настаиваешь, я открою счет на твое имя.
Я хотела возразить, но сдержалась и не стала устраивать скандал при подруге, которая переводила непонимающий взгляд с него на меня.
– Как скажешь, – с безразличным видом пожала плечами. – Я приму его в безвозмездный дар. В конце концов, можно считать это моральной компенсацией за то положение, в котором я оказалась.
– Оно тебе настолько в тягость?
«Он издевается?» – хотелось закричать мне.
– Невыносимо, – вместо этого тихо ответила ему.
Скомкав салфетку, он бросил ее на стол и, сославшись на неотложные дела, покинул нас.
Диана провела его взглядом и, откинувшись на спинку стула, с восхищением произнесла:
– Мила, спасибо за мастер-класс! Пригодится при переговорах с отцом. – Поймав мой непонимающий взгляд, пояснила: – Он же тебе открыл личный безлимитный счет и еще настаивал, чтобы ты его приняла!
Я кисло улыбнулась. Меньше всего мне были нужны от него деньги.
Посмотрев на меня, уже совсем другим тоном Диана произнесла:
– Мила, я, конечно, ничего не понимаю в дейгассах и их заморочках, зато прекрасно разбираюсь в мужчинах и отчетливо вижу, когда мужчина испытывает ко мне интерес, а когда просто с моей помощью желает вызвать ревность. – Она наклонилась в мою сторону и продолжила: – Он меняется, когда ты рядом. Жадно отслеживает каждый твой жест и выражение лица. Мне кажется, он хотел, чтобы ты проявила свои чувства к нему. Хотя бы чувство собственности, а ты его заморозила своим безразличием.
– А с чего ты взяла, что он мне не безразличен? – вскинула голову я.
– Я знаю тебя. Не в твоем характере кувыркаться в постели с мужчиной, который не вызывает в тебе никаких чувств. На изнасилованную и угнетаемую ты не тянешь, поэтому заканчивай рефлексировать. Милейший! – позвала она слугу, вставая с места. – Нам бутылку китэ, два бокала и фрукты с мороженым, – уверенно распорядилась она, а потом посмотрела на меня. – Пойдем, покажешь мне свои комнаты.
Он и не помнил, когда еще чувствовал себя таким уязвленным. Понимал, что если не уйдет, сделает или скажет такое, о чем пожалеет. Даже не так – осознавал, что любой срыв выйдет боком и с последствиями придется бороться ему же.
Пригласил ее подругу, чтобы поближе присмотреться к ней и решить, стоит ли оставить или лучше незаметно удалить из ближнего круга. Странно, но общение с ней неожиданно его расслабило. Он знал таких, как она, и знал, как себя с ними вести и чего ожидать. Это знание позволяло не напрягаться в ее обществе, чувствовать привычную уверенность в себе. С неудовольствием осознал, в каком напряжении находился все это время.
Такие, как Диана, были ему понятны. Она бы с радостью оценила новый гардероб, с благодарностью принимала от него деньги и украшения. Старалась бы быть ему приятной и гордилась бы своим положением.
И для сравнения – его жена, которая не желала ею быть и прямо говорила об этом, которая загоралась от страсти в его объятиях, а стоило их покинуть, тут же смотрела настороженно. Девушка, которая больше хмурилась, чем улыбалась, которая разбивала все его представления о женщинах. Не желала ничего принимать от него, не желала ему нравиться, но при этом сводила с ума одним лишь взглядом, не прибегая ни к каким ухищрениям.
Ему всегда нравились красивые, элегантные женщины, отвечающие его эстетическому вкусу, и он всегда был требователен к их внешнему виду. Почему же тогда, видя свою жену в платье и не подходящей к нему обуви, он ощущал, как что-то сжимается в груди и для него она была самой сексуальной женщиной на свете?
За ужином он впервые ловил на себе ее заинтересованные взгляды. Она с интересом слушала его, расслабилась, и казалось, что все недопонимание забыто. И он тоже расслабился. Глупец!
Почувствовал себя привычно в обществе красивых женщин, которые внимали ему. Иногда он приглашал нескольких наложниц на совместный ужин, играл с ними, дразня и наблюдая, как они борются между собой за его внимание. Легким флиртом с другой хотел лишь ее раззадорить, но в груди все оборвалось, когда увидел ее отстраненный холодный взгляд. Она была рядом, но в мыслях далеко… и не с ним.
Он просчитался – она не стала играть в эти игры, устраняясь. Вот так просто дала понять, что не удерживает. Чувствовал, что ей неприятно, но ревности не было.
Хотел заставить ее ревновать, но сам сошел с ума, ощутив ее ностальгию. Не нужно большого ума, чтобы понять, что его сравнивали с другим, и сравнение оказалось не в его пользу. Чем больше она внутренне отстранялась от него, тем сильнее нарастала паника. Несмотря на весь свой опыт, он не знал, что можно сделать в такой ситуации. Краем глаза отметил поведение ее подруги. Она оказалась не так глупа, как он о ней думал вначале. Не было ни надутых губок из-за того, что внимание уделяют не ей, не стала усугублять ситуацию, хотя при желании могла. Дала понять, что не претендует на него.
Он поддержал ее идею с покупками. Ведь женщины это любят, но опять им пренебрегли, не желая пользоваться его деньгами и ткнув носом в их традиции. Как она вообще могла подумать, что он может строить планы в отношении ее подруги?! Можно подумать, ему было до нее дело. Убивало, что женщина, которой он готов был дать все, ничего от него не хотела!
Это задевало. Это бесило и выводило из себя настолько, что приходилось с трудом сдерживаться. И это ее положение невыносимо?! Он делает для нее все! Прогибается под нее, как никогда в своей жизни, идя наперекор своему характеру и привычкам. Ради чего?! Чтобы им откровенно пренебрегали?
Хотелось все крушить, и он с трудом себя сдерживал, не давая выхода ярости. Тяжело было бороться с желанием показать ей свою власть. Заставить, принудить, подчинить. Дать понять, что лишь его желания имеют значение.
Это искушало, но в то же время он понимал, что ничего этим не добьется. Она нужна ему больше, чем он ей, как непривычно это было осознавать. Поэтому приходилось наступать себе на горло, давить гордость и учиться терпению. Приручать ее шаг за шагом, заманивать в чувственные ловушки, постепенно ломая лед.
Не в силах предугадать ее поведение и реакцию, он постоянно пребывал в напряжении, потому что любой его промах в первую очередь больно бил именно по нему.
