«Убить его!» — в голове набатом стучала единственная мысль. — «Должна я. Именно я! Освободиться…»
Муэн вздрогнул, резко обернувшись от экрана, на котором что-то сосредоточенно искал, и перехватил мою руку, удерживая на месте. Другую ладонь завел назад, вырвав из спины опасную пластину. Я невольно взглянула на нее и увидела кровь… алую… человеческую. Ею было покрыто лезвие оружия и часть его руки. Задохнувшись от ужаса и внезапно осознав, что натворила — напала на другое живое существо — я испуганно вскинула взгляд на лицо мужчины, встретив его суровый алый взор.
— Ударила в спину, — спокойно и медленно, а от того еще более страшно протянул карангарец. — Значит так…
Ужас накрыл сознание полностью, и я поддалась душевному порыву, сбежав в темноту забытья. Слишком много потрясений за раз.
Очнулась резко, сразу вспомнив, что только что случилось. И поняла… что связана! Вернее, руки были связаны плотным гибким ремешком. А еще… он меня раздел.
Обнаженное тело приятно холодила ткань укрывавшей материи, видимо покрывала. Я открыла глаза и сразу наткнулась взглядом на Муэна. Он сидел на краю кровати и смотрел на меня.
— Очнулась? — голос звучал спокойно.
Я только сухо сглотнула, скользнув взглядом ниже на его грудь, на которой сейчас зеленой лентой виднелась эластичная повязка. Поднять взгляд на его лицо уже не решалась. Но и раскаяния не ощущала — он это заслужил. Скорее, сожалела о неудаче. О неудаче попытки побега из замкнутого кольца собственных чувств и страданий.
— Еще желание сделать глупость есть?
Я промолчала, решив, что буду игнорировать его, чтобы не происходило. Муэн выждал немного и пожал плечами, впрочем, тут же поморщившись от боли. И… подтолкнув меня к стене, стал устраиваться рядом.
— Тогда я спать, устал за последнее время неимоверно. И наконец-то я высплюсь.
— Еще бы, — не сдержалась я от ненавистного шепота, — убивать столько нелегко!
— Лучше помолчи, — недобро посоветовал Муэн. И в голосе помимо усталости сквозило предупреждение, заставившее меня оборвать готовую вырваться фразу.
Вопреки моему безмолвному сопротивлению, карангарец обхватил меня одной рукой и, притиснув к себе, заснул. Я же спать не могла. Так и лежала час за часом, мучаясь чувством вины и страха, размышляя о несправедливости случившегося. Земля обречена!
Дыхание спящего рядом мужчины было ровным и расслабленным. Это его спокойствие лишь сильнее ожесточало меня, побуждая к принятию самых категоричных решений. В следующий раз, а он будет — я верила, не ошибусь!
Когда Муэн проснулся, мои силы изрядно иссякли, ощущалась усталость.
— Так и не спала? — первым делом, взглянув на меня и сонно потягиваясь, уточнил он.
Я молча отвернула голову к стене.
Карангарец неожиданно засмеялся и, весьма собственнически обхватив мою грудь руками, слегка ее потер ладонью.
— Убить меня хочешь все еще? — все так же с усмешкой в тоне.
— Даже больше! — честно выкрикнула я.
Муэн слегка отклонился и, окинув меня задумчивым взглядом, с неожиданной решительностью и злостью в тоне заявил:
— Я дам тебе шанс это сделать…
И, не оставив и мгновения на осознание услышанного, резко склонился ко мне, целуя в губы. Нет — безжалостно сминая их своим ртом, прикусывая клыками. Обхватив связанные руки ладонью, насильно поднял их вверх — над головой. В ответ на мою попытку ударить его ногой, придавил меня бедром, лишив возможности брыкаться. Отчаянно выгибаясь, я пыталась увернуться, толкнуть его связанными локтями по голове, но… Муэн лишь жестче перехватил ладонью мои руки, зафиксировав неподвижно и их. И… он продолжал яростно впиваться в мои губы, лишая последнего дыхания, вынуждая меня сдаться и ответить ему. Ради глотка воздуха, ради того чтобы жить…
Стоило мужчине почувствовать мой невольный отклик, как давление на губы слегка спало. Свободная рука карангарца, обхватив и на миг ощутимо плотно сжав мою шею, позволив мне почувствовать собственную хрупкость в сравнении с его силой, двинулась ниже. Приникнув ладонью к бешено бьющемуся пульсу, Муэн переместил свое внимание на мою грудь. По очереди, словно здороваясь после долгого расставания, подхватил каждую, слегка сжав и пощекотав соски пальцами. А потом и вовсе сосредоточившись на одной груди, зажав ее вершинку между пальцами, принялся ритмично массировать и сжимать ее кистью руки. Синхронно с языком, который, воспользовавшись моим сбившимся вниманием, ворвался в мой рот, двигаясь так же напористо и четко, что и рука мужчины. Томительный вдох — влажное скольжение в меня его языка, уверенно протиснувшегося сквозь мои губы — на грани грубости безжалостное тисканье моей груди и… он на миг отступал, позволяя мне на секунду наивно расслабиться, чтобы тут же снова нахлынуть новой волной искушающих притязаний на мое тело. Атаковать напором и яростью, что ощущалась в его напряженном до предела теле. Губы и грудь горели огнем, мало чем уступая пожару гнева в моей душе.
«Ненавижу! Убью!» — отбивала в висках толчками кровь.
О, как же я была беспомощна в это мгновение, притиснутая его телом к кровати, против воли покорная любому его прикосновению, любому желанию… И как мечтала ему за все отплатить. Сейчас мне казалось, что я способна разорвать его на кусочки голыми руками. Только дайте мне свободу… дайте шанс!
Но, увы, в планы марана это не входило. Не сбавляя напора, он усердно и планомерно трудился над моим возбуждением. И как бы я ни мечтала о его гибели, тело вспомнило эти руки, его губы, эту властную манеру покорения. Вспомнило и откликнулось вопреки всему. И сердце билось, и грудь вздымалась, уже подстраиваясь под заданный мужчиной ритм. Пропуская удар и забывая вздохнуть, если он вдруг останавливался, чтобы поднять на мое лицо свой страшный сейчас взгляд. Страшный от настоящего огня, что пылал в нем. Но я смотрела, смотрела как загипнотизированная, не имея сил отвести взор или зажмуриться, покорная и этому его безмолвному приказу. Чувствуя, как живот сводит от спазма желания, как против воли мои ноги стискивают его колено, как в отчаянном усилии вскинув бедра, я трусь о его ногу уже влажными складками лона, как от напряжения и последующей слабости дрожат мышцы ног и подгибаются пальцы стоп.
Тело… мое тело сошло с ума. Оно так скучало по этому безумному водовороту ощущений, что дарил мне лишь карангарец, что узнало и откликнулось почти мгновенно! Откликнулось жаром, влагой желания, затопившей лоно, волнами нетерпеливой дрожи. А сознание… невозможно представить ненависть сильнее, чем пылала сейчас в моей душе. И злость! И ярость! И бессилие…
