– Она и понятия не имеет, о чем говорит. И никогда не соображала, – произнесла Не-Шайлер, презрительно вскинув голову. – Оставайся и состарься со мной, Олли. Помнишь, мы так и хотели?
– Отпусти его, сирена! – приказала Мими.
– Не слушай эту суку. Ты ее ненавидишь. Мы всегда ее терпеть не могли.
Оливер тяжело вздохнул и отстранил девушку.
– Нет. Ничего подобного. Мы, возможно, малость ее побаивались. Я понимаю, что в конце концов ты ее пожалела.
Он повернулся к Мими:
– У нас никогда не было к тебе ненависти.
Мими кивнула и помогла Оливеру подняться с шезлонга.
– Знаю. Поэтому я ее и спровоцировала. Я подумала, что, если двойник скажет что-нибудь противоположное мнению Шайлер, это поможет. Пошли отсюда.
Не-Шайлер свирепо уставилась на Оливера:
– Ты смеешь пренебречь желанием сирены?
– Да, – отозвался юноша, к которому постепенно вернулся разум.
Сирена хрипло завопила от возмущения и впилась когтями в его руку.
– Отпусти!!! – взревела Мими. Оливер попытался отпрянуть. Увидев, как любимое лицо преобразилось в гримасу ведьмы, он побледнел.
Сирена гневно завизжала.
Мими выдернула из бюстгальтера иглу, превратившуюся в меч. Девушка замахнулась на гарпию. Клинок засверкал россыпью серебряных искр.
Не-Шайлер зашипела и плюнула кислотой, но отскочила, когда Мими сделала выпад. Клинок мгновенно оказался у горла твари, и сирена, выпустив руку Оливера, исчезла во вспышке пламени. Внезапно небо почернело, и вдали послышался раскат грома. Сверкнула молния, струи дождя принялись хлестать, подобно осколкам стекла. Разрушенная иллюзия растаяла и растворилась в тенях.
Оливер с Мими быстро пробрались сквозь тающую толпу к входу, где стоял «Мустанг». Мими поспешно подняла крышу, чтобы они не промокли до нитки.
– Как самочувствие? Понимаю, тебе нелегко, – произнесла Мими, отъехав на некоторое расстояние. Они прошли только первое испытание из череды искушений. Мими осознавала, что путь будет трудным. Хельда так просто не отпустит душу Кингсли.
Оливер потер руку, где остались следы от когтей сирены. Он начал понимать, что кусок, возможно, ему не по зубам. Но, к облегчению, вдруг заметил, что они с Мими снова одеты в прежнюю одежду. Отвратительное наваждение со свадьбой закончилось.
– Где пропадала?
– Они пытались подсунуть мне поддельного Кингсли.
– Почему ты быстро избавилась от него, а у меня ничего не получилось?
Мими помолчала.
– Я отсюда родом. Ангелы Тьмы созданы из того же праха, что и преисподняя. Поэтому я была уверена в подделке. Я знаю уловки ада. Вот что дает мне преимущество, – наконец объяснила девушка.
«Впрочем, имелись и другие признаки», – подумала она. Настоящий Кингсли всегда небрит, а у двойника кожа оказалась гладкой и слишком мягкой. Кингсли – словно острый нож с алмазным лезвием и кожей грубой, как наждачная бумага. Но сопротивляться двойнику было непросто, хотя Мими пыталась это скрыть. Самым тяжелым оказался момент, когда она заметила Не-Кингсли в тени деревьев. Тогда девушка на секунду поверила, что любимый вернулся к ней.
– Прости, – с трудом шевеля языком, произнес Оливер. – Я перестал соображать, где нахожусь. Больше не повторится.
– Отлично. Не стоит застревать в преисподней надолго. Кроме того, ты и сам знаешь – она того не стоит. Тебя бросили, – подытожила Мими. Она не хотела никого обижать – лишь констатировала факт. Воистину, Шайлер с Джеком – одного поля ягоды. Вероломные дряни.
Оливер предпочел пропустить последнюю шпильку мимо ушей и сменить тему.
– А что бы случилось? – спросил он. – Если бы я остался с этой… сиреной?
– Точно сказать не могу, но ничего хорошего.
Оливер дал волю воображению. Он женился бы на двойнике, веря, что живет с Шайлер. Но понемногу иллюзия истаяла бы – не в один миг, а постепенно, по капле. Призраку бы надоела глупая возня. Он, Оливер, обнаружил бы, что связан с гарпией, чудовищем. Оказывается, он приковал себя к бездушной твари, которая изводила бы сутки напролет, насмехаясь над несбыточной любовью. Хвала небесам за вмешательство Мими!
Кроме того, Оливеру не хотелось думать о Шайлер подобным образом. Он не брал в расчет поцелуй фамиляра и по-прежнему любил Шайлер. Он любил ее до того, как девушка взяла его кровь. Это чувство навсегда останется с ним, хотя он уже не являлся фамильяром Шайлер. Юноша изо всех сил старался помнить, как был счастлив за подругу на ее свадьбе. Он чувствовал себя таким сильным, храбрым, великодушным… Он и вправду способен искренне радоваться за Шайлер, а сирена отняла этот дар. Теперь Оливер ненавидел себя – ведь он уступил собственным мрачным фантазиям. Он вовсе не такой! Он отказался от любимой и пожал руку Джеку. Оливер ощущал себя изменником. Он поддался самому заветному и тайному желанию, хуже того – он предал сам себя. Он не такой, он лучше!
– Не надо извиняться и ничего объяснять, – мягко произнесла Мими. – Испытание, которое ты прошел… очень жестокое.
Мими попыталась выбросить происшествие из головы. Она собиралась оставить Оливера в преисподней, значит, он обречен провести вечность именно в этих мучениях.
– Ладно, неважно, – пожав плечами, отозвался юноша. – Давай поскорее найдем Кингсли и уберемся восвояси. В аду не так прикольно, как я думал. Покончим с делами поскорее.
Гигантские секвойи – истинное чудо, одни из самых великолепных и величественных растений, когда-либо украшавших Землю. Аллегра помнила времена на заре Вселенной, когда они только появились, и хотя бы один раз за несколько циклов обязательно старалась наведаться в лес. Какое наслаждение вдохнуть воздух, похожий на райский! Поэтому «Секвойя-бар» стал одним из ее любимых мест в Сан-Франциско. Аллегра рада была увидеть, что он не изменился, оставаясь все тем же просторным помещением с длиннущей стойкой. Легенда гласила, что ее сделали из ствола секвойи. Бар сменил множество владельцев. Поскольку располагался он на крыше отеля «Утес», то считался достаточно новым и модным, чтобы Чарльзу пришло в голову туда заглянуть. Близнец Аллегры являлся стойким приверженцем традиций и терпеть не мог новодела типа пластиковой мебели в стиле Людовика XIV, а ее-то в «Секвойя-баре» хватало в избытке.
Аллегра нашла Бена за самым дальним столиком. Она робко опустилась на стул, стоящий у стены. Дважды она убегала от него и столько же раз возвращалась.
– Прости за утро. Мне не стоило уходить так внезапно, – сказала Аллегра.
– Я понимаю, что тебя к этому подтолкнуло, – весело сказал Бен. Он, похоже, избавился от неловкости. Маска выпускника престижной школы снова вернулась на прежнее место вкупе с кривой усмешкой. – Что будешь пить? – спросил он.
