И она послушалась, как ягненок, ведомый на заклание.
Изадора расправила укрывавшие ноги одеяла, нацепила улыбку, такую же фальшивую, как ограненный цирконий, от которого сходили с ума многие человеческие женщины, и посмотрела на личного врача своего отца.
Морщинка между идеальных бровей Каллии явно не предвещала ничего хорошего.
Вряд ли Изе нужно было, чтобы лучшая целительница их расы подтвердила очевидное. Принцесса слабела день ото дня, сознавала это, чувствовала каждой клеточкой. Вот только не понимала причины болезни.
Каллия молча принялась складывать свои инструменты в сумку.
– Никаких видимых повреждений. Твои жизненные показатели сильны. С чем бы ты ни столкнулась в мире людей, ничто не могло так на тебя подействовать. Ты что-то недоговариваешь?
Вот так вопросик! Как, во имя Аида, на него ответить?
Изадора обхватила колено, пытаясь успеть придумать правдоподобную историю, перебросила густые волосы через плечо и пожалела, что под рукой нет ножниц, чтобы отрезать тяжелую копну.
Хотя это и против традиций. До свадьбы представительницы королевской семьи должны оставаться нетронутыми. Во всех смыслах этого слова.
Ну разве не бред сивой кобылы? Не говоря уже о куче прочих монархических правил, которые Изадора намеревалась изменить, как только станет царицей. Если, разумеется, доживет до коронации.
– Конечно, нет, я все тебе рассказала, – заверила принцесса пристально смотрящую на нее Каллию.
Целительница так и осталась невозмутимой, только ее бледно-фиолетовые глаза сузились. Она точно знала, что Изадора лжет, но не могла призвать принцессу к ответу.
По крайней мере, не сейчас.
Еще одно очко в пользу Изы.
Вот только эта мысль совсем не обрадовала Изадору. Так глупо чувствовать себя недостойной, учитывая, что ей суждено обладать наивысшей властью в Арголее, но перед этой гинайкойпринцесса ощутила себя грязным следом от сапога на полу. О способностях Каллии другие арголейцы могли лишь мечтать. Сам правитель восторгался тем, что помимо потрясающей красоты у целительницы вдобавок имелись мозги. Причем иногда принцессе казалось, что ее отец скорее предпочел бы иметь в дочерях Каллию, а не доставшуюся ему по воле судьбы Изадору.
Самое большое разочарование царя: за все семьсот лет жизни он смог произвести на свет лишь одного наследника престола – да и то девочку. Слабую девочку.
Каллия наконец прекратила игру в гляделки и собрала свои вещи. Ее длинные, темно-рыжие волосы волной ниспадали на спину при ходьбе. Целительница носила узкие, сшитые на заказ слаксы и подходящий под них синий жакет и выглядела стильно и дерзко. Большинство арголейцев были, по меньшей мере, наполовину людьми и интересовались человеческой культурой в целом, поэтому одежда и поведение местных жителей часто напоминали моду того мира. За исключением королевской семьи, а в частности – Изадоры. Ее охраняли.
Принцесса жила как монашка. Ей запретили проходить через портал и даже смотреть на ту сторону. Все во имя традиции, установленной свыше трех тысячелетий назад.
Каллия представляла собой все, чем Изадора хотела стать.
Настоящая дока в своем деле и такая горячая штучка, что могла запросто разом свести с ума мужское население целой деревни.
Всегда уверенная в себе. Еще одна причина – одна из многих, – почему Изадора ее терпеть не могла.
– Я вернусь в клинику и поищу описание твоих симптомов в более подробных медицинских справочниках, а потом поговорю с твоим отцом.
Каллия взяла сумку с края кровати Изадоры.
– Не стоит волновать его новостями о моем состоянии, – поспешно возразила принцесса.
– Он по-прежнему царь. И я подозреваю, что здоровье его наследницы волнует его больше всего.
Верно. Его наследницы. Не дочери. И не потому, что он за нее переживал.
Изадора не стала отвечать. Да и что она могла сказать?
Каллия выпорхнула из спальни так же грациозно, как зашла. За двойными дубовыми дверями послышались три приглушенных голоса: целительницы, личной горничной Изадоры Сафиры и чей-то явно мужской голос.
Принцесса напряглась.
Два дня она гадала, что же стало с Тероном. Иза помнила, как он пришел за ней в человеческий стрип-клуб и вынес ее оттуда на руках. Потом – провал. Очнулась Изадора уже в замке.
В той самой чудовищно огромной кровати на четырех столбиках, в которой могли с комфортом выспаться шестеро. Той самой, в которой принцесса едва не тонула под ненавистными парчовыми одеялами каждый день своей жалкой жизни. В комнату через огромные окна лился утренний свет из Тайрнса – города, который Изадора видела лишь с веранды.
Никто ничего не слышал о предводителе аргонавтов. На вопрос Изы сиделка ее отца лишь передала ответ царя: Терон в отлучке по делам аргонавтов.
Что означало: и его дела тебя не касаются.
Но Изадора-то знала, что это неправда. Терон отправился на ее поиски, потому что она сбежала. И с ним что-то случилось.
Тяжелые шаги раздались в гостиной за дверью, затем незваный гость громко постучал в дверь. Послышался напряженный голос Сафиры, убеждающей мужчину уйти и дать принцессе выспаться.
Изадора сглотнула и подтянула покрывала к груди. Она ненавидела свою слабость и робость перед аргонавтами, особенно перед Тероном, потому что он был таким большим, сильным и… здоровым. Еще больше ей не нравилось лежать в чертовой постели и выглядеть так же паршиво, как она себя чувствовала.
– Д-да? – спросила принцесса таким дрожащим голоском, что даже сама услышала, как жалко он прозвучал.
«Отлично, Иза, именно так и должна отвечать будущая царица Арголеи своим подданным».
Она прочистила горло.
– Моя госпожа, – позвала Сафира из другой комнаты. – Вас хочет видеть аргонавт Деметрий. Вы его примете?
Деметрий? Здесь? Сейчас?
Деметрий ненавидел ее больше остальных аргонавтов, даже сильнее всех воинов вместе взятых, хотя Иза и не знала, почему. А это говорило о многом, так как аргонавты терпеть не могли всё связанное с политикой. Все, кроме Терона. Он единственный не выходил из себя, когда его вызывали во дворец.
– Моя госпожа?
Волоски на затылке Изадоры встали дыбом при мысли о Тероне. Что, если Деметрий пришел сообщить плохие новости?
О боги, ничего хорошего ей ждать не приходится.
– З-заходите.
Обе тяжелые створки мгновенно распахнулись, будто ничего не весили. А хранитель, вошедший в комнату, был таким же пугающим, как треск от удара дерева о стену.
Деметрий считался самым крупным из аргонавтов при росте два метра пять сантиметров и весе примерно в сто тридцать пять кг – и все это сплошные крепкие, как сталь, мышцы. Черты его лица были словно вытесаны из мрамора: квадратная челюсть, прямой нос, изумительная ямочка на подбородке и глубоко посаженные глаза цвета мокко. Короткие черные волосы обрамляли лицо аргонавта, а тело под темным кожаным пыльником и обтягивающими черными штанами было таким же непробиваемым, как защита замка. Его лучше-со-мной-не-связывайся аура заполняла любое помещение, куда бы он ни ступал, и Изадора никогда не видела воина улыбающимся.
