Она нахмурилась:
— О черт, я оставила сумочку в машине Ниггера.
Купер опять полез в карман брюк.
— Надо было мне захватить кредитную карточку. Этого хватит… — он вытащил пачку двадцаток и критически осмотрел, — минут на десять.
Добрый старый Купер. Никто не скажет, что он не знает, с какой скоростью убирают выпивку полумертвые.
— Я отдам, — пообещала я, почувствовав себя бедной родственницей.
Купер ошибся в предсказании. Наших наличных хватило почти на полчаса. Конечно, я не считала, сколько мужчин угощали выпивкой нас с Дениз. Я отказывалась, а вот Дениз принимала одну выпивку от мужика, благодарила, но на второе предложение отвечала твердым «нет». Большинство принимали отказ с добродушным наигранным разочарованием, однако крупный парень с пышной каштановой шевелюрой решил проявить настойчивость.
— Да брось, крошка, — обратился он к Дениз. — Давай потанцуем.
Его рука опустилась ей на бедро. У меня брови взлетели вверх. Купер начал вставать, но я уже сбила в сторону нахальную лапу.
— Моя подруга танцует только со мной.
Парень послал мне злой презрительный взгляд и пошел вместе с троицей приятелей. «Не повезло тебе, Лохматый», — подумала я.
— Хорошая работа, командир, — заметил Купер.
— Не называй меня так!
Это прозвучало резче, чем мне хотелось. Купер просто не понимал, как это обращение напоминает мне о потерянной навсегда работе. А здесь, в баре, где я пыталась утопить свои печали, я была практически бесполезна.
Дениз взглянула в пространство между нами:
— Схожу за своей сумочкой.
Мы с Купером проводили ее к машине. К моему удивлению, она стояла незапертой. На мой вопрос Дениз ответила, что, по словам Ниггера, замки помогают только против честных людей. Ее сумочка так и валялась под пассажирским сиденьем. Дениз как раз закидывала ее на плечо, когда сзади врастяжку протянули:
— Ну-ну, ребята, вы только посмотрите!
Я-то слышала, как они подходят. С запахом спиртного, шумными шагами и явственным сердцебиением незаметно не подкрадешься, но они были люди, и потому я оставила их без внимания.
— Отвалите, парни, — сказала я.
Лохматый из бара не унимался. С ним была парочка дружков, таких же здоровенных.
— Да мы это к тому… — Лохматый так тянул слова, что становилось ясно, насколько он пьян, — что нечестно, чтоб две такие милые девицы водились только вот с этаким негром.
— Негром? — Купер повторил слово с открытым вызовом.
Господи, троица расистов. Вот уж чего нам доктор не прописывал!
— Я сама разберусь, — холодно проговорила я.
Эти тупицы не понимали, что я самая опасная в нашей компании. Они следили за Купером, видели угрозу в крепко сбитом мужчине.
— Вот вам самый лучший совет: поворачивайте оглобли. Я сильно не в духе, так что валите на фиг, пока у меня остатки терпения не кончились.
Я и не подумала полезть под одежду за серебром. Обойдусь без оружия, с людьми-то. Ниггер поставил машину в самом дальнем углу стоянки. Эти гориллы решили, что такая позиция им на руку, только они ошиблись.
Однако пистолет, который вытащил из-под рубахи Лохматый, оказался для меня сюрпризом. Он навел ствол на Купера.
— Ты… — В его голосе послышались мерзкие нотки. — Ты сядешь на землю, а мы позабавимся с твоими девочками.
— Купер! — рявкнула я. Я не могла допустить, чтобы он или Дениз получили пулю. — Делай, как он сказал.
Купер давно привык исполнять мои приказы. Он свирепо фыркнул, но опустился на землю. Судя по тому, что Лохматый передал оружие приятелю, он остался доволен.
— Умница, рыжая, — оскалился он. — А теперь побудь с моими друзьями, пока мы с твоей подружкой заберемся на заднее сиденье.
Я послушно повернулась к его дружкам. Как-никак, ствол теперь был у них. Если я их тихо вырублю, обойдется без мерзких сцен…
Лохматый только протянул руку к Дениз, когда я ощутила дуновение воздуха. На мгновение напряглась, прежде чем поняла, кто это, и тут же услышала тошнотворный удар. Вернее, плюх. Трудно сказать, на чьем лице был больший ужас: на лицах двоих, которых Кости сейчас держал на весу за шкирку, или у Дениз, уставившейся на остатки головы Лохматого. Ниггер встал рядом с ней, пробормотал что-то нецензурное и пинком оттолкнул корчившееся тело с такой силой, что оно срикошетило от борта машины. От удара, который обрушил на него Ниггер, голова его превратилась в подобие упавшего с пятого этажа арбуза.
— Дениз, ты в порядке? — осведомился Ниггер.
— Он… он… — Дениз не находила слов.
— Совсем-совсем мертвый, — пришла я ей на помощь, надеясь, что двое вампиров, пролетевшие над стоянкой, не привлекли внимания. — Кости, отпусти, ты их убьешь.
— О чем и речь, — согласился он, пережимая две глотки. — Я бы им шеи сломал, но это слишком быстро.
Они лягались, цеплялись за его руки. Языки уже вывалились наружу. Дениз, казалось, сейчас стошнит.
— За что ты его убил? — шепнула она Ниггеру.
— За то, что он собирался сделать, — тихо и яростно ответил тот. — После такого никто не заслуживает жизни.
Купер без тени жалости взглянул на труп:
— Надо его убрать, командир.
Я не стала возражать против прежнего обращения. Сначала главное.
— Кости.
Он взглянул на меня, словно и не держал в руках двух умирающих мужчин. Они между тем двигались все медленнее. Один обмочился, синие джинсы потемнели. Ясно, Кости не просто припугнуть их собрался.
— Во всяком случае не здесь, — твердо потребовала я. — Здесь слишком много народу, и Дениз неприятно. Забрось их в багажник, а на обратном пути можем из-за них поругаться. Если переспоришь меня, сможешь задушить их дважды.
Он скривил губы:
— Знаю, чего ты добиваешься, милая, но в данном случае ты говоришь дело.
Он выпустил мужчин, и они грохнулись, как два мешка кирпичей. И задышали с хрипом и бульканьем.
Я слышала, что подходят люди. Они смеялись чему-то своему и вот-вот должны были наткнуться на сцену грязного убийства и двух полузадушенных мужчин.
— Ниггер, бери нашу машину, увези Дениз, — велела я. — Встретитесь с нами позже. Купер, открывай багажник, уберем их туда.
— Синий «форранер», дружище, на той стороне, — пояснил Кости, бросая Ниггеру ключи. Тем же способом переправил ему запасной комплект. — Утром позвоню.
Ниггер, уводя Дениз, задержался на миг, чтобы полыхнуть зеленым взглядом на подходивших людей.
— Вернитесь в бар, вы еще посидите, — приказал он.
Они кивнули, развернулись на сто восемьдесят градусов и пошли обратно. Бедняги, пожалуй, просидят всю ночь.
