Дорота развела руками:
— Алиночка… та, которая была раньше, ссорилась только с ней. Ну и Анна с Надией не отставали. А так…
Я задумалась. Всё так, да не так. Как оказалось, Алина была девочкой с секретом.
— Слушай, Дорота. А если ведьма уже замужем? — Я посмотрела на неё. — Обычно после этого не остаются невинными. Ну и уже репутация замужней пани ведь, получается. Тогда тоже нужна эта… мадам борделя, тьфу, пани-опекун?
Она вздохнула.
— Ох, Алина… замужней, но раньше ночи Выданья супруги не имеют права лечь в одну постель.
2
Час от часу не легче!
Я так и села. Кажется, в этом мире куда веселее, чем думалось сразу. То есть бедные мальчики и девочки, даже заключив брак, сделав всё честь по чести, не могут возлечь на брачное ложе, чтобы… Тьфу, что-то меня понесло. Не иначе, письмо князя подействовало — мозг отказался нормально мыслить.
Я заложила руки за спину, прошлась по комнате. Это всегда помогало думать.
— Так, допустим. Дорота, но объясни мне тогда смысл: зачем Князю невинная дева? Он всех сам пробует, что ли?
Домоуправительница потеряла дар речи, а потом замахала руками:
— Что ты, что ты! Как скажешь вообще! Нет, конечно! Просто дар его может принять только невинная ведьма.
— Что ж там за дар такой… — проворчала я. — А он женат, кстати?
— Кто? — моргнула Дорота.
— Князь, — любезно подсказала я.
— Нет.
Так-так. А неплохая версия выстраивается. Куча девственниц благородного происхождения, один темный князь и замок у него… большой.
Стоп. Что-то какая-то похабщина в голову лезет. Право слово, не ходит же он к каждой в опочивальню, чтобы проверить: достойна его дара или нет? Или всё же ходит? Кузяк знает что! Совершенно не разбираюсь в местных ролевых сексуальных играх!
— Алиночка, ты не думай. Он на чужих невест не смотрит, — тут же выдохнула Дорота, глядя на меня округлившимися глазами. — Да и не выдержит его мощи простая ведьма. Это же сам князь!
— Ой, — отмахнулась я. — Все они так говорят, а на деле ничего такого.
Она хотела что-то сказать, но в дверном проеме появилась Вислава. Тётушка лучилась самодовольством, была важной как мыльный пузырь.
Ещё и платье синенькое надела, в складочку миленькую. Чтобы и талию подчеркнуть, и бедра выделить, и грудь свою приподнять. Интересно, целлюлит у тетушки в наличии? Всё же мелочь, а приятно.
— Это должно было случиться! Наконец-то справедливость восторжествовала!
Я приподняла бровь, Дорота поджала губы. Бецик наконец-то прекратил жрать и с любопытством воззрился на Виславу. Его явно забавляла ситуация.
— И в каком же месте восторжествовала? — невинно поинтересовалась я.
Вислава посмотрела на меня с таким выражением лица, будто какая-то бродяжка с окраины Львовиша посмела перечить принцессе.
— Во всех! Я на правах опекун-пани отправлюсь с тобой в Краковар! Князь поймет, кто на самом деле истинная Каторжинская! Отправит тебя на задворки в Унгвар, а меня оценит по достоинству.
Я чуть не зааплодировала. Ну, хороша же.
— Тетушка… а по одному достоинству или сразу двум? — мягко уточнила. — Или у тебя волшебная только одна си… грудь?
Вислава побагровела.
— Да как ты смеешь! У тебя вообще ни кожи, ни рожи! Анджей не пойми кого подцепил, а потом привел в этот дом! Да ты…
— А папку с мамкой не трогай, — сложила я руки на груди и прищурилась.
Пусть я понятия не имею, какими они были, но по идее неплохими, раз у них я, такая звезда, уродилась.
— Ты даже говоришь, как деревенская дурочка, — поморщилась Вислава. — И не тебе мне делать замечания!
Это уже начинало раздражать. Кидаться тяжелыми предметами не хотелось, всё же надо воспитывать в себе силу воли и терпение. И не надо так думать о кончиках пальцев, которые буквально горят огнем, призывая подпалить милую тетушку.
Вместо этого лучше изучить ногти. Надо сделать нормальный маникюр, как-никак еду к Князю. И правда надо озаботиться, чтобы пламя и огонь срывались с приведенных в порядок рук, а не вот это всё.
Виславе, видимо, надоело моё молчание, потому что она тут же выпалила:
— Собирайся!
Дорота явно не знала, как мне помочь, хоть и очень хотела. Но я взглядом дала понять, что справлюсь.
— Командовать будешь, когда… — начала было я, но тетушка вдруг с визгом влетела в комнату, словно сзади ей дали пинка.
В дверном проеме маячила свечка. Незажженная. Дальше лишь смутно угадывался силуэт дворецкого.
— Прощения прошу, пани, — пробасил Войцех, — поскользнулся. Не удержался!
— Пьяница! Бездельник! — заверещала Вислава.
— …там послание пришло на встречу гостя.
— Хам! Извинись!
— Не ори, — рявкнула я и отвесила подзатыльник не унимавшейся тетке.
Та замерла от неожиданности, ощупала немного подпорченную прическу, а потом с визгом бросилась на меня, намереваясь расцарапать физиономию кроваво-алыми ногтями. Я оказалась на кровати, успела только выставить руки, чтобы оттолкнуть резвую родственницу.
— Прекрати! — вскрикнула Дорота и кинулась разнимать.
Войцех мощной лапищей снял с меня тётушку.
— Так что, панна Алина? — спросил не дрогнувшим голосом. — Мне как с гостем? Будем принимать?
— Какие гости? — взвизгнула Вислава. — Мы никого не ждем! Нам собираться в Краковар надо! И отпусти меня!
Войцех отпустил, и тетушка рухнула на пол. Я молча получила удовольствие от этой сцены, потом кивнула:
— Принимаем.
Пока мы выходили из дома, Войцех успел перенестись и оказаться у ворот. Их створки настолько медленно раскрывались, что я в нетерпении вытянула шею. Вислава перестала верещать и, стоя рядом, тоже изображала гусыню. Кое в чем она была права: мы действительно никого не ждали.
Во двор ворвался чернильно-фиолетовый автомобиль, оставляя позади шлейф сиреневого пламени. Распахнулась дверца, и на землю ступила точеная ножка в кожаном полуботинке со шнуровкой. От немыслимо высокого каблука отлетели искры, а трава почернела.
3
«Будет весело», — отметила я.
Она была прекрасна.
Готическая королева, госпожа ночной стражи, хозяйка проклятых кладбищ и… Можно много чего сказать, когда видишь настоящую красавицу. Выше меня на полголовы, с изумительной фигурой, с формами настоящей женщины, а не плоской девочки с подиума, у которой соскальзывают брючки с зада. И осанка… за такую хочется сгрызть ногти от досады.
Черное платье, корсет, подчеркивающий потрясающую грудь и не менее потрясающую талию. Роскошные иссиня-черные локоны, собранные сзади, широкополая шляпа, частично прикрывающая лицо.
А глаза…
У меня похолодели руки и ноги при первом взгляде в них. Омут. Проклятый, бездонный, напоенный тьмой. У Горневича тоже очень темные глаза, но тут прямо… сама тьма. Может быть, эта пани и есть из тех самых Претемных, которые дали титул нашему князю?
У неё белая кожа, будто солнечные лучи не смеют прикоснуться к такой красоте. Брови, ресницы… Полные губы, накрашенные бордовой помадой — все это слишком ярко для этого лица. И в то же время завораживает.
Спустя какое-то время я вздрогнула, сообразив, что незнакомка рассматривает меня. Не Виславу, не Дороту, не Бецика… Меня.
И понять, какое именно впечатление произвела нескладная рыжеволосая девчонка в простеньком платье, пока сложно. Однако я не чувствую брезгливости или снобского превосходства. Черная пани смотрит… с интересом.
А ещё буквально кожей чувствуется, что от неё идет сила. Сладкая и хмельная. Кажется, что если прикрыть глаза, то можно увидеть дымку ауры, окружающую со всех сторон. Будто знаешь, что опасно, но хочется нырнуть в нее и загрести ладонями. И в тоже время я откуда-то прекрасно понимаю: опасно, нельзя. Но так хочется!
— Доброго дня, шановные пани, — произнесла она низким голосом, от которого в груди будто завибрировал колокол. — Волею Князя Претемных, господина Речи Шветной, Вацлава Шлях-Успенского я здесь, чтобы сопровождать панну Алину Альжбету Каторжинскую в Краковар.
