— Я считаю, надо идти, — высокомерно задрала бровь упрямица. — Иначе нам не зачтут полет… Заявят, что в реальности «добыча» была умирающим императором какой-нибудь важной планетки, а мы провалили миссию…
Вообще-то она была права, я уже подумал об этом… Но признаться в этом Аррине? Ни за что.
Поэтому я ровным голосом заявил:
— Сначала мы сделаем все, чтобы связаться с «командованием» и подготовиться к ночи, получив возможность спасти себя… А потом я подумаю…
Она недовольно засопела, но не стала противиться.
Только снова вопросительно задрала бровь, когда все было готово. Да еще чуть не подпрыгивала на месте, так не терпелось ей покинуть мое общество. И это взбесило. Потому я почти весело пропел:
— Ну что, кадет Лан, пошли.
— К-куда? — опешила девушка.
— За «добычей».
— С тобой?
— Наверное, ты не дошла еще до этого раздела «Общеполетных правил». Но в подобных ситуациях, если второй пилот в состоянии поднять звездолет и поддерживать связь, на разведку и поиск идет капитан…
Сглотнула. Поджала губы. И снова не стала возражать…
Зато когда мы отошли на достаточное расстояние, дала волю своему острому язычку. И колола меня льдом и пламенем слов все время, которое ушло на то, чтобы выбраться из ущелья, найти подходящую тропу на пыльной поверхности, двинуться к своей цели…
Может, она рассчитывала меня разозлить, но я наслаждался. Потому что все её равнодушие слетело, как обертка от конфеты… И Аррина явно нервничала. Горела. И надеялась избежать неизбежного.
И будто в награду за мое терпение, за все эти дни, налетела пылевая буря, и нам пришлось спрятаться в расщелине…
— Отчего улыбаешься? — Я вздрогнул от хриплого со сна голоса, вернулся в настоящее и посмотрел на сонно моргающую девушку. Она зевнула, перевернулась, совершенно не стесняясь своей наготы, и потянулась, чуть ли не мурлыча.
— Вспомнил пылевую бурю на спутнике, — ответил нехотя.
— Я там чуть не сдохла, — хмыкнула.
— Да ладно… нам не грозила никакая опасность!
— Угу. Просто ты меня затрахал до полусмерти…
Я быстро спрятал улыбку и одним броском подмял её тело под себя.
— Кажется, я готов повторить тот опыт…
— Но здесь нет никакого песка! — притворно возмутилась она.
— Зато много влаги, — пробормотал в раскрытые губы, скользнул рукой вниз и без предисловий вошел в нее двумя пальцами.
Аррина вскрикнула и шире раскинула ноги, зажмуриваясь от удовольствия и требовательно рыча.
— Ненасытная, — прошептал и укусил её за сосок. — Моя… — почти неслышимо.
— Я своя… ах, — услышала-таки.
Тогда я сполз вниз, нащупал чувствительное местечко языком и легонько ударил по нему кончиком.
— А сейчас?
— Га-ард…
Она попыталась насадиться на пальцы глубже, но я не позволил. Двигал ими нарочито медленно, по кругу и лишь слегка прижимался к напряженному бугорку, не давая ни ей, ни себе той силы наслаждения, которой мы оба жаждали.
— Убью, — и снова дернула бедрами.
— Скажи, чья ты? — прохрипел.
Понимает ли она, что и я на грани выдержки? Надеюсь, нет.
— Твоя-я… — сердито. И добавила: — В постели.
Не удержалась, стерва.
Я перевернул её на живот, поставил на четвереньки, от души шлепнул по ягодицам несколько раз. И вонзился без всякой жалости и задал такой бешеный ритм, что ей оставалось только рвать пальцами и зубами простыни и шептать мое имя…
А потом лежать ничком, не имея возможности даже шевельнуться.
Она и правда была моей только наедине… На людях мы делали вид, что в лучшем случае не знакомы. А так-то и вовсе терпеть не можем друг друга…
Хотя, порой, даже делать вид не надо было. Так она меня злила своими острыми высказываниями, насмешливыми взглядами или вниманием к другим кадетам… И особенно бесила, когда пропадала в городе — я быстро выяснил, что Аррина всегда ходит в один и тот же музыкальный бар… и не предлагает пойти с ней. Каждый раз получая по возвращении очень злого стража…
Ну и бездна с ней! Она была идеальной любовницей: ненасытной, громкой, склонной к экспериментам… и не требовавшей ничего, кроме секса.
И это меня полностью устраивало.
— Пойдем, пообедаем в ресторане? — спросил я, противореча своим же мыслям. Мне просто захотелось есть…
— У меня другие планы, — девушка стекла с разворошенной постели и двинулась в сторону отдельной ванной комнаты.
— Потрахались — и свободен? — спросил с внезапно вспыхнувшим раздражением.
— Именно. А тебя что-то не устраивает? — уточнила холодно, повернувшись ко мне лишь в профиль.
— Ну отчего же… Меня вполне устраивает, что есть постоянная девка, которая раздвигает ноги по первому требованию, — я тоже умел быть ублюдком.
— Вот и замечательно, — пожала плечами. А потом ехидно ухмыльнулась и погрозила мне пальцем. — И не вздумай что-то менять или влюбляться. Мне еще надо выиграть три круга конкурса.
— Влюбляться? Ха…
Но она меня уже не слышала.
А я едва подавил в себе желание разнести весь номер к бездне.
9
Наше время.
Академия пилотов.
Аррина
Я смотрела, как Гард танцует. Смотрела с затаенной досадой… и не менее тайной страстью. Которую не собиралась обнародовать никогда.
Он был идеален даже в этом. Безднов страж! Смог удивить меня, не танцуя идеально… Его движения приковывали взгляд, потому что в этот момент он отпускал себя, переставал быть холодным истуканом, а в его жестах и шагах чувствовалось столько настоящего присутствия и страсти, будто он сам превращался в танец.
Таким я его видела только в бою… и в сексе. Спонтанный, открытый, любопытный и… почти жестокий. Настоящий. В этом мы были с ним похожи…
И я ненавидела это сходство. И влюблялась в него с каждым днем все больше.
Видеть в нем мужскую часть себя… почти больно. И прекрасно.
Во время его резкого выпада под длинную, почти вопящую ноту я скользнула под него, и мы, не сбиваясь с чувственного ритма, слитно двинулись вперед и вбок.
Как любовники.
Но не между собой. Нашим третьим партнером стал танец…
Бескомпромиссно чувственный. Возбуждающий. Не предназначенный для зрителя — и мы это понимали. И наплевали на репетицию, отдаваясь чему-то новому в каждом из нас.
Легко ли научиться танцу? Технике, правильному взгляду, осанке — да. Так и сексу можно научиться… технически. Ты знаешь чувствительные зоны, знаешь, с какой силой нажимать, что целовать и гладить… Но делает ли это тебя лучшим любовником? Нет. Им делает кое-что другое. Утрата ощущения времени и пространства, освобождение внутренней энергии и полная открытость партнеру. Когда забываешь такие понятия, как грязно, пошло, мокро, страшно. Когда отбрасываешь в сторону все оценки и предрассудки, когда перестаешь чего-то ждать… Перестаешь мешать своему проявлению.
Мы двигались по-разному, но в одном ритме. Дышали в одном чувстве.
Я могла отодвинуться, встать спиной, отойти… Но была рядом с ним. Точно знала, что он делает сейчас, даже не видя… И не боялась его следующего движения. И следующего его чувства.
Сегодня он… звал.
И был особенно нежен.
Обволакивал руками, когда хотел притянуть, и не отталкивал, а лишь отстранялся сам, любуясь, когда по ритму полагалось отойти. Поддерживал, а не цеплялся. Приглашал, а не настаивал. Создавал, а не повторял. И наше слияние породило особое поле, в котором мне было удивительно комфортно. В котором я вдруг ощутила, что не одна…
Глаза в глаза — но не яростно, а с интересом. Быстрый разворот: мы оказались спина к спине, а Гард вдруг наклонился вперед, а я доверчиво легла на него, полностью расслабляясь… и с новым тактом перебросила ноги по дуге, приникая к источнику его вдохновения.
Сегодня он… готов был принимать. А я с удивлением обнаружила в себе способность давать и исцелять. Ладонь на груди, щека на плече, легко, в движении, провести пальцами по спине, радуясь его силе и ловкости, чуть-чуть царапая и с удовольствием слыша его стон…
