– Да уж... – протянул гвардеец. – И за это вам спасибо. У нас вообще к ведьмам спокойно относятся, здесь же люди в основном образованные, не суеверные, но вот дед...
Я вздохнула:
– Видимо, ему когда-то сильно ведьмы насолили.
– Да ничего подобного, – гвардеец всплеснул руками. – Он просто думает, что моего отца мать в могилу свела. И теперь у него ведьмы – зло.
– Подождите, – я поморщила лоб. – Не совсем поняла. Вашего отца... чья мать? И кем он приходится этому... Обе?
– Оба – мой дед по отцу.
– Так, – кивнула я.
– А моя мать – его вторая жена. Она ведьма. И её очень не любит дед. И сколько я ему ни втолковывал, что она нисколько не виновата в смерти отца, он упёрся, что все ведьмы такие, оглянуться не успеешь, все соки из тебя выжмут.
– Какие у вас сложные отношения в семье, – я покачала головой.
– Не то слово, – Клайв поставил ладони на колени и резко встал на ноги. – Ладно, госпожа Кая, это всё не важно. Разрешите проводить вас на волю.
Мы вышли из тёмного помещения, и глаза обожгло высоким горячим Солнцем. Даже тоскливо-серая улица смотрелась довольно уютно в его лучах. Смотрелась бы – если бы я могла открыть глаза и посмотреть на неё.
– А внутри казалось, что на улице пасмурно, – заметила я, прикрываясь ладонями от Великого.
– Это всё окна, их не меняли уже лет пятьдесят, – Клайв часто моргал и уже с улыбкой смотрел на меня. – Нет, мы с вами всё-таки виделись, точно. Возможно, давно, но виделись, ваше лицо мне определённо знакомо. У вас довольно необычные черты, узнаваемые.
– Возможно, вы видели кого-то на меня похожего, – я улыбнулась в ответ. – Потому что ваше лицо нисколько не отзывается в моей памяти.
Клайв поднял глаза наверх, словно вспоминая что-то, потом снова на меня – и снова наверх. Несколько секунд он напряжённо молчал, а потом его лицо вытянулось.
– Вспомнил, – глухо сказал он. – Простите, госпожа Кая. Вы арестованы.
На этот раз у меня просто пропал дар речи. Серьёзно? Опять?!
Я несколько раз, как рыба, открыла и закрыла рот, и Клайв грустно покачал головой.
– Кая. Пропала из города восемь лет назад. Возможно, ведьма. Возраст, портрет – всё сходится. Вы в королевском розыске, госпожа.
Я застонала и, закрыв лицо руками, села на корточки. Мне ведь это всё снится, да?
– С чего бы мне быть в королевском розыске? – хмуро спросила я, глядя на гвардейца снизу вверх. Тот стоял, широко расставив ноги, словно пустил в землю корни, и скрестив руки на груди.
– Вам виднее, где вы преступили закон. Может, не зря мой дед так не любит ведьм?
Я задумчиво посмотрела вдоль улицы. Первое, что приходило в голову: где-то напортачила моя мама – и скрылась потом. Но в розыске же я, а мне тогда было одиннадцать лет. Второе – что гвардеец обознался, и где-то есть ещё одна Кая, того же возраста и с похожим лицом. И в том же году уехавшая из столицы. Но какова вероятность? Третье – что он мне попросту врёт. Но зачем?
– Ну конечно, совершила преступление против короны, – с сарказмом отозвалась я. – А что, если предположить на секундочку, что вы, господин Клайв, просто не хотите меня отпускать, вот и придумали какой-то розыск?
– Поверьте, госпожа ведьма, если бы я хотел провести с вами больше времени, то сделал бы это иначе.
– Но я не могу быть в розыске! – крикнула я, резко встав и сжав кулаки. – Не могу, слышишь?! Не могу! Мне всего девятнадцать, ну что могла сделать девчонка такого ужасного в одиннадцать лет?! Обычная девчонка, из обычной деревни...
К горлу подкатил ком и я замолчала, чтобы не разреветься прямо тут, на пороге участка. Всё лицо застыло, в напряжении сдерживая слёзы отчаяния.
Глава 12
Сознание возвращалось мучительно, по капле, словно густой липкий мёд, возвращая его к действительности с запахом домашнего уюта. Гард осторожно шевельнулся и обнаружил себя лежащим на чем-то мягком с влажной тканью на голове. Поморщившись, он попытался оглядеться, но приподнятая голова предательски кружилась, а взгляд отказывался фокусироваться. Уронив её обратно на высокую подушку, Гард прислушался. Городской шум доносился гулко, словно из чуть приоткрытого окна, а где-то неподалёку размеренно стучало стекло, словно посуду переставляли с места на место.
Кто-то был рядом.
Внезапное осознание происходящего обрушилось на него. Кровь глухо застучала в висках, а сердце подкатило к горлу: «Чёрт побери, я что, потерял сознание?! Иллюзия... »
Он попытался взглянуть внутрь себя. Стены, хоть и шатко, но стояли на месте, иллюзия слабым огоньком светилась внутри крепости, вот только...
Гард снова дёрнулся и ослабевшей рукой провёл по телу, укрытому тонкой простынёй. Из одежды остались только женские кружевные панталоны. Он застонал, прикрыв глаза и начал судорожно соображать, что делать дальше. Надо бежать. Срочно. Менять образ, придумывать новую историю и как можно скорее уезжать в другой крупный город.
С тех пор, как он попал в Молотушки, всё шло не так. Один за другим попадались ему человеки, обладающие даром ментальности. Он несколько раз оказывался на грани раскрытия, а теперь и вовсе лежал голым в постели постороннего человека, и здесь уже никакая иллюзия не обманет. Откровенный обман заставляет видеть сквозь уловку.
А если нет? Если иллюзия сохранилась, и его приняли просто за парня в женском костюме? Такое тоже может быть...
– Лежи, парень, лежи, – послышался голос сзади.
Гард с трудом обернулся: поперёк комнаты стоял стеллаж с баночками и коробочками, сквозь который виднелся худенький старичок в маленьких круглых очках на кончике носа и в поразительно ровной для его возраста осанкой. Он не смотрел на своего гостя, а только сосредоточенно протирал сухой тряпкой стеклянные сосуды разных форм.
– Тебе покой нужен по крайней мере до утра, – продолжал он. – Вашему брату местная погода может преподнести много сюрпризов. Повезло ещё, что не зима, не то лежал бы в лихорадке, а это много опаснее солнца.
Сердце остановилось на несколько мгновений и снова прыгнуло в горло. Гард с трудом его проглотил и прохрипел в ответ:
– Простите, я не понимаю, о чём вы.
Старик усмехнулся и, взяв в руки поднос со своими склянками, подошёл к кровати, на которой покоился гость. Присев рядом, он несколько секунд рассматривал пузатую баночку на просвет, прежде чем продолжил рассуждать.
– Надо сказать, ты оказался довольно силён. Я не ожидал даже, что очнёшься раньше заката, а на ноги планировал тебя поставить только дня через три. Моё уважение и тебе, и твоим... – он плюнул на тряпочку и вытер невидимое пятно со склянки. – ... так сказать, покровителям. Кто бы там ни тренировал твоё тело. Тут вам... не сады Торуса.
Старичок вздохнул и, отставив склянку в сторону, посмотрел на Гарда.
– Эй, парень, ты чего так побледнел? – хозяин встал, снял с головы Гарда тряпочку, обмакнул ее в стоящем рядом на табуретке тазике и, тщательно отжав, осторожно положил обратно на лоб. – Не бойся, здесь тебе ничего не грозит. Я таких, как ты, много повидал на своём веку... Хотя последние годы, признаюсь, вы у нас редкие гости.
– Кто вы? – наконец выдохнул Гард, пытаясь приподняться на локтях, но хозяин неожиданно твёрдой рукой уложил его обратно. Сил сопротивляться не было.
– Я врач, парень. И обладаю необычайной способностью оказываться именно там, где с кем-то стало плохо. Вот шёл сегодня за свежей кониной к ужину, вижу: девчонка лежит, трясётся, потом обливается. Поймал пару молодчиков, велел принести тебя сюда. А потом смотрю: суставчики-то характерные, не человековские. Удивился сначала, потом присмотрелся: а тут и не девчонка даже вовсе; зрачки проверил: а вот они глазки ваши особенные. Признаюсь, обрадовался. Давно из-за Маллеи не было вестей. Да прекрати ты трястись, никто ничего не узнал и не узнает, здесь ты в безопасности.
– Откуда мне знать, что я могу вам верить, господин врач?
