нужно улыбнуться.
Джун замечает, как Чхондун ослабевает хватку и немого отстраняется, его глаза были опухшие, словно их ужалила пчела. Он смотрит на него так, как не смотрел никогда, в его глазах можно было увидеть крик о помощи, истошный и дикий, его голубые бездны стали черными водами заброшенного океана. Но они до сих пор они были прекрасны и любимы, именно любимы, Джун осознал это сейчас, когда смотря в его глаза сердце, заходилось в бешеном стуке. Джун с жадностью рассматривал его лицо, находясь в опасной близости, он опустил взгляд на пухлые губы Чхондуна, они казались ему до боли родными. Опасные мысли пронеслись у него перед глазами, но он отогнал их, сейчас было не время об этом думать.
– Джун, поехали домой? – С мягкой улыбкой произнес Чхондун.
– Да, конечно, – так же улыбнулся Джун и встал.
– Только не сильно удивляйся, время здесь течет быстрее, чем в мире живых. Один час тут равен одному дню там, – Чхондун немного всхлипывал и поднялся.
– Ого, а что это за место такое? – Джун почувствовал, как Чхондун взял его за руку.
– Кладбище смерти, здесь лежат те, кто стал богом смерти.
– А почему я тут?
– Видимо потому что, я виноват в твоей смерти, – Чхондуну тяжело давалось каждое слово.
– Можно последний вопрос?
– Можно.
– Почему наши имена поменяли местами? Это ошибка или так должно было быть?
– На самом деле я не уверен в этом, но скорее всего это сделала Судьба с отсылкой на то, какая бы внешность у тебя не была, внутри себя ты все равно остаешься тем же.
– Не уверен, в той жизни я хотел жить, и имел смысл жизни, был лучшей версией себя.
– Без луны не бывает солнца, Джун.
Он понял то, о чем говорил Чхондун и возможно принял все это, даже если ему не хотелось, все равно пришлось бы.
Глава 14
Джун лежит у себя дома, смотрит в потолок, в голове пустота, они с Чхондуном быстро доехали до его дома, на улице была уже ночь следующего дня, он, даже не переодевшись, улегся на кровать, сил не на что не было. Но сон никак не шел к Джуну, он периодически прокручивает эти воспоминания, пытаясь что-то обдумать, Джуну страшно признавать то, что у него есть симпатия к Чхондуну. Он сомневался, ведь Чхондун не может понять, что чувствует, но он принял решение, сказать об этом Чхондуну и будь что будет, завтра они опять встретятся и он наберется смелости все сказать. Первой любовью Джуна оказался мужчина, да еще и божество, совсем не так, как он представлял себе раньше, но то, что он имеет сейчас, ему нравится намного больше, они уже связанны друг с другом метками, они уже предназначены друг для друга.
Джун проснулся, когда было уже за двенадцать, он понял, что проспал, и вставать в университет не было смысла. Юноша чувствовал себя не очень хорошо, он лежал, вновь смотря в потолок, на душе было так паршиво, словно вырвали из нее кусок. Живот урчал на всю квартиру, но Джун не торопился его накормить, поэтому желудок решил сам поднять его с кровати, Джуна повело в туалет и еле успев добежать, его вырвало. Джун сидит на плитке в туалете, оперевшись головой о стену, вытирая лицо руками, руки немного тряслись, соленые слезы покатились из глаз и их ничем не остановить. Опустевшая душа болела и ныла, просясь куда-то, Джун мельком заметил немного отклеившийся пластырь на руке и решил снять его, отдирать большой пластырь было больно, но это отвлекло его от душевной боли. Не успев оторвать пластырь полностью, душа его заныла сильнее, на руке не было ничего похожего на метку, абсолютно пусто, будто ее и никогда не было. Джун встал и выбежал из туалета, уставившись на руку, его начало трясти, а по рукам пошли красные пятна, слезы так и текли по опухшему лицу огромной волной, Джун только и прошептал одними губами Имин. Ему начало казаться, что все это было глубоким сном, но он не давал себе забыть все это, Джун побежал в комнату и увидел картину, которую рисовал давно, на картине все еще красовался Чхондун, и Джун выдохнул, уверяя себя, что ему не приснилось это. Но принять истину порой бывает трудно, сколько бы ты не тешил себя ложными надеждами, они никогда не дают гарантий.
Джун спустя какое-то время в оцепенении решает позвонить Чхондуну, но в трубку ему сообщают, что номера не существует, он ему пишет, но сообщения не доходят. Джун не знает, куда себя деть, мечется по квартире в поисках идей, куда мог деться Чхондун и метка, он принимает решение вновь поехать к нему на район и найти его квартиру, наспех он успевает надеть бежевую теплую кофту, такого же цвета штаны и натянул шапку, на улице начинает холодать. Он выходит из квартиры и прячет нос в курточке, холод дает о себе знать и забирается к Джуну прямо под кожу, замораживая все. Он быстро доходит до автобусной остановки, благо автобус приезжает быстро и Джуну не придётся мерзнуть на улице, он уже сто раз пожалел, что не оделся теплее, ведь на улице почти зима. Джун спокойно доезжает до того района, выходит из автобуса и оглядывается. Вокруг ходят люди, Джун задумывается, ведь у каждого человека свою жизнь и он проживает ее по своему, все люди разные до невозможности и у каждого есть свое предназначение в мире. Например, та красивая молодая девушка в белой шубе куда-то бежит и попутно набирает кому-то в телефоне, может быть, она сбежала со свидания, а может у нее случилась какая-то беда, но все же она не прожигает свою жизнь попытками суицида. Джун понимает, что хочет жить беззаботной и счастливой жизнью, как раньше, с мамой и папой, но пора все-таки повзрослеть, он говорил себе это миллион раз и скажет еще раз, пора прекращать заниматься самобичеванием и жить нормально, на этот раз последний. Он мысленно пообещал себе, прекратить проматывать жизнь не пойми, на что и жить как все или даже лучше. Придя домой, он выкинет все таблетки, приготовит нормальный ужин и ляжет спать, проснувшись с мыслью, что все хорошо – это он себе и пообещал. Пока он стоял и копался в своих мыслях какая-то женщина нечайно задела его своей большой сумкой.
– Молодой человек, извините, пожалуйста, – женщина лет пятидесяти с незатейливой укладкой и большими очками поспешила поклониться.
– Все в порядке, не стоит извиняться, – улыбнулся Джун своей искренней улыбкой, это женщина напомнила ему маму, такая же спокойная, вежливая и носила темные очки, – давайте я помогу
