эданна Фьора бросила бы ее в деревне. Просто служанкой Мария не проявляла весь свой ум. А сейчас ничего, сейчас можно. Это среди данов дурочки ценятся. А для купца, наоборот, умная жена как благословение. И посоветоваться, и поговорить, и с делами помочь, случись что.
– Ни во что серьезное, – пожала плечами Мия. – И никто на эти бумаги претендовать не будет. Но пусть они побудут в безопасном месте. Энцо сумеет ими распорядиться.
– И я должна лгать мужу?
– Лгать?
– Фредо не одобрит…
– Мария, он ведь не спрашивает, есть ли у тебя счета в банках, арендован ли сейф…
Мария поморщилась:
– Он знает, что нет.
– И что изменится? Ты же не для себя стараешься, а для меня.
Мария покачала головой:
– Как ты меня умудряешься уговаривать? Это жуткая авантюра!
Мия улыбнулась:
– Мария, ну что в этом такого? Если есть банки, почему нельзя пользоваться их услугами? А денежные дела – самые тайные! Даже любовника завести проще, чем деньги.
Мария рассмеялась. И тут же погрустнела:
– Ты взрослеешь, Миечка. Хорошо, я сделаю, что ты просишь.
– Я послезавтра приду повозиться с Кати. Повидаться с Энцо. И девочек с собой приведу. Тогда и сходим, хорошо?
– Хорошо, Мия.
Ровно через два дня бумаги упокоились в сейфе вместе со шкатулкой. А Мия получила на руки один из двух ключиков. Второй остался у Марии – так, на всякий случай.
Но сейчас Мия уже была спокойнее. На счету каждого из Феретти лежало больше чем по две тысячи лоринов. Плюс вот этот сейф. Даже если завтра ее схватят и казнят, ни брат, ни сестренки нуждаться не будут. И приданое у девочек уже есть. Небольшое, но вполне достойное. А там и еще подрастет к совершеннолетию, кто знает? Банк же… они с денежного оборота живут [5].
А вот Феретти пока жить на доходы не смогут.
Что ж. Надо больше стараться. А еще надо навестить свой, да, теперь свой домик и наконец узнать, что можно, про трубки мастера Гаттини.
Фабрицио Гаттини.
Мие было чем заняться.
Адриенна
– О чем грустишь ты, о прекраснейшая?
Адриенна повернула голову. Леонардо.
– Добрый вечер, дан, – кисло сказала она. И хотела уйти из библиотеки, но куда там. Леонардо ловко преградил ей дорогу.
– Адриенна, прошу вас!
– Слушаю?
– Адриенна, неужели мы должны быть врагами?
– Мы не враги, – равнодушно ответила Адриенна, перехватывая поудобнее книгу.
– Но мы и не друзья. А мне бы хотелось быть вашим другом, Адриенна.
– Это невозможно.
– Потому что я – сын своей матери? Но я ведь в этом не виноват!
– И что с того?
– Адриенна… нам ведь еще долго жить в одном доме. Почему мы не можем попробовать стать… нет, я и не надеюсь на братские и сестринские отношения, но хотя бы друзьями мы стать можем?
– А ваша мать уже отбросила намерение отнять у меня СибЛевран?
Леонардо поморщился, но незаметно.
Никакой тонкости в девушке. Да, понятно, для чего он тут кружева плетет! Но при дворе любая девушка затеяла бы сложную игру. Попробовала что-то выторговать для себя, как-то извернуться…
А здесь?
Прямой вопрос в лоб и такой же прямой ответ. Вот ведь что обидно! Сидит… вся такая воздушная, даже неземная, в платье цвета сливы, но внутри… словно камень какой. Ни тонкости, ни изящества.
– Ваша мать тоже о вас заботилась, Адриенна.
– И поэтому мы никогда не станем друзьями. У вас все, дан?
– Я…
– Извольте уйти с дороги!
Сильный толчок в грудь застал Леонардо врасплох, заставил отшатнуться, и Адриенна проскочила мимо. Преследовать ее парень не стал, просто прищурился вслед.
Вот дрянь!
После такого соблазнить ее – вопрос чести. И начнем мы… на что там падки юные дурочки? На романтику?
Даешь цветы и сладости!
И Леонардо отправился договариваться на кухню. Со сладостями проще. Вот цветы…
Зимой – откуда? Но красивые букеты можно и зимой составить. Есть калина, есть рябина, есть какая-то хвойня зеленая… сойдет! Важно ведь не что дарить, а как это преподнести!
* * *
Как известно, красивые составляющие для букета вместе не растут. Так что Леонардо вот уже два часа ездил по округе.
В одном месте он приметил подходящее деревце, сорвал пару веток, в другом…
Сойдет.
Но каждый день сюда ездить?
Леонардо глубоко задумался. Честно говоря, одно дело – промять коня. Другое – без смысла и цели скакать по сугробам. Мерзнуть, мокнуть в любую погоду… а можно вообще как-то эту пакость нарвать и сохранить впрок?
А где?
В СибЛевране?
Нереально! Бабы, даже самые маленькие, падки на романтику, а какая тут романтика, если мигом Адриенне донесут! Вот когда верный рыцарь мчится за букетом, преодолевая все преграды и одолевая всех врагов, – это одно.
Когда он героически собирает букет из того, что в ведре стоит…
Понятно, что так проще, быстрее и выгоднее. Но бабы такого не прощают, даже самые неприхотливые. Адриенна же…
Она и так относится к нему предвзято. Зачем усугублять?
Но и мерзнуть каждый день…
Леонардо присмотрел красивую рябину и направил к ней коня. Потом понял, что лучше тут на своих двоих, спрыгнул и пошел через снег.
Проклятое дерево стряхнуло ему за шкирку, наверное, два или три килограмма ледяной воды. Сволочь… сломать бы тебя!
Леонардо со злобой рванул ветку, еще и перчатку разорвал о нее. И злобно выругался. Перчатки из тонкой алой кожи, пошиты дорогим мастером, такие здесь не найдешь… с-сволочь!
– Дан? Что-то случилось?
Нежный девичий голос заставил Леонардо резко повернуться. И грустно вздохнуть.
Ньора.
Судя по всему – дочь крестьянина какого. Об этом говорит и теплое шерстяное платье, и платок, и вязанка хвороста в руках…
С другой стороны, у нее розовые щечки, блестящие глаза и симпатичный носик. А остальное… самое главное место что у ньоры, что у даны одинаково. Леонардо это точно знает. Поэтому поклонился он так же, как и Адриенне:
– Ньора, простите мою несдержанность… я просто расстроился.
И продемонстрировал разорванную перчатку. Бабы обожают тряпки. Пожалуй, единственное исключение – это Адриенна. Вот уж кому безразлично, в чем ходить. Платья у нее есть, платья новые, из хороших тканей, пошитые по последней моде. Но ощущение такое, что ей это безразлично.
Было бы удобно!
Ньора же ожидания оправдала: охнула, схватилась за щеки:
– Дан, как жалко! Такая прелесть! А если заштопать?
– Шов будет виден.
Вот дура!
– Оно понятно… а если вышивкой замаскировать?
– Вышивкой? – Леонардо задумался. На тыльной стороне перчаток вышивали многие. А на ладони? Тут уже портить нечего… авось и не станет хуже? И повод еще раз приехать будет!
– Если дан скажет мне свое имя, я вышью, – похлопала глазками ньора.
Красивыми глазками, большими, серыми… тут и дурак бы понял. Леонардо выбрался из сугроба, не забыв про ветку, которую и вручил девушке:
– Вам, ньора.
Адриенне он по дороге еще сорвет.
– Благодарю вас, дан.
– Дан Леонардо Манчини. А я до сих пор не знаю, кого благодарить.
Ньора покраснела:
– Ньора Анна Бароне. К вашим услугам, дан.
– Что вы, прелестнейшая! Это я готов припадать к вашим ногам, если вы поможете мне решить эту маленькую проблему…
Адриенна на Леонардо не
