сколько в Системе стоит паста и зубная щётка?
Нет, стоп. Очень скоро слишком много усилий придётся прикладывать, чтобы заработать хоть один карат. Бездумно транжирить – табу.
Погуглю, как люди чистили зубы раньше. Помню, что был зубной порошок… Но что в составе? В Сети полно роликов, как сделать домашнюю косметику. Может, и про пасту найдётся? Я уже почти беру планшет, останавливаю себя с трудом. Прыгать по вкладкам с темы на тему и с дела на дело я могла дома, с крепким тылом устроенного быта, не здесь. Пока я отвлекаюсь на пасту, Даниэль сидит и ждёт, когда я о нём вспомню.
Не отвлекаться оказывается очень тяжело, но ради мужа я возьму себя в руки и постараюсь.
Всё больше понимаю книжную Бьянку, которая предпочла сбежать…
Я разворачиваю шуршащий пухлый свиток, и мне открываются десять одинаковых рисунков с пояснением, что накладывать переводную татушку следует от основания шеи, совмещая ось рисунка с позвоночником. Бонусом тонкие стрелочки подсказывают откуда и куда вести кисточкой тушь.
Вроде бы всё… понятно?
Кое-что остаётся загадкой. Например, масло надо давать до полного очищения от некро-чего-то-там. Как я определю нужный момент? Второй диагностикой? Похоже, отказавшись от подписки на “Око” я конкретно ступила.
Впрочем, начать лечение загадка не мешает, и я отрезаю от брикета кусочек. Повезло, что аптечной точности не требуется, достаточно прикинуть на глаз.
– Что у меня есть, Даниэль! Что я тебе покажу…
Я натягиваю насквозь фальшивую улыбку и чуть ли не вприпрыжку скачу к мужу.
Со стороны моё веселье наверняка выглядит глуповато. Это если подбирать деликатные выражения. Оно выглядит неуместно и по-дурацки, но либо так, либо я сорвусь.
Пусть лучше Даниэль видит улыбку до ушей и считает меня радостной дурой, чем я закачу истерику и признаюсь, что от нашего положения я в ужасе, что я вижу проблемы, но не знаю, как их решать, и у меня опускаются руки.
При нём выпускать настоящие чувства – нельзя.
Каково Даниэлю будет услышать, что мне плохо? Я только заставлю его ещё больше мучиться собственной беспомощностью.
Позитив ведь тоже своего рода лекарство.
– Что я покажу… – повторяю я, пытаясь подогреть интерес.
Я как спектакль одного актёра разыгрываю.
Рулон и тушь я откладываю, они завлекательно не выглядят.
Хм, а в книге Даниэль разбирался в рунах?
Я демонстрирую кубик масла, пока ещё плотный, держащий форму.
– Знаешь, что это? – я стараюсь медленно поворачивать ложку так, чтобы кубик было удобно рассмотреть.
У Даниэля расширяются зрачки.
Он опознал?
На лице ничего не отражается, взгляд неизменно пустой. Но то, что отвечать муж не торопится, смотрит на брикет и медленно непроизвольно смаргивает, говорит о многом. Я беру Даниэля за руку, касаюсь запястья, нащупываю пульс. Его сердце бьётся учащённо.
Эмоции или отрава действует?
– Не знаешь? – минуту спустя я всё же напоминаю о себе.
Муж снова выдаёт сдвоенное да-нет.
– То есть ты не уверен? – догадываюсь я. – Вроде как не подделка. Давай попробуем? Если честно, я подозреваю, что навредить больше, чем есть, вряд ли возможно.
Вру.
Навредить легко, но, по-моему, риск оправдан.
Я могла бы не спрашивать Даниэля… Я не представляю, что буду делать, если он вдруг откажется. Буду уговаривать? Заставлю съесть вопреки его мнению?
Ответ – нет.
– Почему?! – я смотрю на Даниэля… как на идиота. Он, что, не хочет встать на ноги?!
– Даниэль…
Как он мне объяснит, лишённый дара речи?!
Я столько старалась…
Я зла.
– Даниэль, почему нет? Ты считаешь, что это вредная подделка? Ты думаешь, что лекарство навредит? Или ты думаешь, что ложки не хватит? В рецепте сказано, что нужно принимать каждый день, у меня целый брикет.
Даниэль просто смотрит.
– Лекарство надо растопить, я знаю. Пробуем?
Но Даниэль снова отказывается,
– Почему?! – я плюхаюсь на диван. – Так, давай по буквам.
“Нельзя без направляющего”.
– Без целителя? – уточняю я.
Даниэль медлит, но соглашается. То есть термин я выбрала не совсем удачный. Зато теперь понятно, почему масло шло в комплекте либо с рунами, либо с одноразовыми амулетами.
– В рецепте ещё руны, – я демонстрирую ему картинку. – Будут вместо направляющего. Что скажешь?
“Тебе опасно”.
Он серьёзно?! На пороге смерти он думает о моей безопасности?! Он ведь понимает, что если не я, то никто?
– Даниэль, целителя у нас не будет, только руны, и только я могу их нанести.
Нет.
– Что теперь нет? – я начинаю перечислять буквы не скрывая злого раздражения.
“Запрещаю тебе рисковать”.
Он… что?! Мне требуются нечеловеческие усилия, чтобы дописать фразу. Я не то что на первом слове, на первых слогах выбешиваюсь, внутри скручивается жгучий протуберанец чистой ярости.
Глазам не верю…
Выискался запрещатель.
Краем сознания я даже понимаю, что почти наверняка Даниэль пытается меня защитить и пишет из самых лучших побуждений, что сейчас он не может быть многословным и мягко убеждать, упирая на логику, объясняя последствия, что как князь он вообще-то имеет полное право запрещать кому угодно и что угодно. Но от здравого смысла я отмахиваюсь как от назойливой мухи, я киплю и думаю только о том, как не ошпарить дорого супруга и не ошпариться самой. А ещё я испытываю что-то подозрительно похожее на восхищение – каков мужчина, в его-то зависимом положении и всё равно смеет быть упрямым и неудобным.
Характер у Даниэля не сахар.
Правитель и должен быть стойким, волевым. Возможно, немного деспотом… Но вот муж-тиран, пусть хоть целый император, а не князь, мне даром не сдался. Конечно, по одной реплике судить рано.
Если бы Даниэль не указывал мне, а просто отказался лечиться… Не знаю, я бы, наверное, пыталась его уговорить. Но в свой адрес я указания не воспринимаю.
На языке вертятся фразы одна обиднее другой, и я молчу, потому что упрекать в параличе подло, потому что говорить гадости, глядя сверху вниз и зная, что собеседник не может ответить, неправильно.
На весь холл моё сопение.
Я с трудом беру себя в руки, и цежу:
– Я. Ненавижу. Когда. Мне. Что-то. Запрещают.
У Даниэля расширяются зрачки.
Будет забавно, если он ненавидит, когда его запреты игнорируют.
Я отворачиваюсь, позволяю ему увидеть, с какой силой я сжала пальцы, но я не ухожу. Я медленно выдыхаю, выпускаю ярость в пустоту. Рука расслабляется, пальцы выпрямляются.
– Знаешь, Даниэль…, – я снов поворачиваюсь к нему. – Чтобы мне что-то запретить, слов мало. Хочешь запрещать? Вставай на ноги. У тебя есть дельное предложение лучше, чем моё? – я выдерживаю паузу, убеждаюсь, что положительного
