— В общем, — повторила, пошатываясь, — мне плевать, что ты сейчас скажешь. Плевать, на все твои «Даркан тебя любит», мне уже на все плевать, понимаешь? Я не буду с князем. Есть вещи, простить которые невозможно. Такие, к примеру, как твоя смерть…
Навьен усмехнулся и ответил:
— У него были и право, и причина меня убить.
Вздохнул и добавил:
— Это ты ничего не понимала, Каиль, а я отчетливо все осознавал. Я не имел права целовать тебя, но не удержался. И если ты вспомнишь, это тоже было насилием. И тебе вообще не понравилось — ты испугалась. Ты была просто в ужасе, видела бы ты свои глаза в этот момент… И мне не понятно, что произошло дальше. Свои чувства я объяснить могу, но твои – нет. Я все тот же вампир, Каиль, я отношусь к тем, кого ты вполне обоснованно ненавидишь, так откуда твоя любовь? Ты просто почему-то решила, что ответственна за мой поступок и мою жизнь, но это не так. Я виноват, Каиль, я не должен был этого делать.
И он посмотрел на меня глазами побитого волка. Волка, который вытерпел избиение только из-за чувства вины и страха… страха за меня.
— А мне плевать! — вдруг поняла, что мне еще и «тошнить», причем не только от виски и перепробованного уксуса, но и от ситуации. И устав от разговоров, я тихо сказала: — Я люблю тебя, Навьен. Не знаю как, и каким образом, ты настолько больной на всю голову, особенно этой своей преданностью князю Даркану и выражениями типа «он имел право меня убивать», что я правда не понимаю, за что и когда успела в тебя влюбиться, но… что есть, то есть. Я рада, что ты ожил. Не знаю, каким образом, да и плевать, главное что жив. И я… я буду верить, что это великая сила любви, или молитвы… Знаешь, я ведь молилась возле твоего тела, я бога просила, чтобы ты вернулся. Ты, вампир, у которого вообще какая-то другая религия, да и с мозгами явный непорядок, а я за тебя молилась, Навьен.
Меня пошатнуло сильнее, пришлось ухватиться за руку, протянутую им. И вот вампир же, к тому же на всю голову больной, но чего у него не отнять – так это способность меня поддерживать.
— Я хочу быть с тобой, — не знаю, как смогла это выговорить.
Вампир рывком притянул к себе, обнял, прижался губами к моему животу, поцеловал, так бережно, так пронзительно нежно, а после обреченно произнес:
— Я никогда не трону тебя, Каиль. Никогда, понимаешь? Я не знаю, как ты вернула меня к жизни, но после смерти все, чего я хотел — быть рядом. Видеть тебя, твоих детей, знать, что ты жива. Я люблю тебя. Я люблю тебя больше своей гребанной почти вечной жизни, и потому не трону. Никогда не трону.
У меня сердце перестало биться.
— Навьен…
Он прорычал что-то на своем, заставляя меня заткнуться, сжал сильнее, и совсем тихо добавил:
— Я подыхал счастливым, Каиль, искренне веря, что сумел защитить тебя по мере своих сил и возможностей. По крайней мере, я знал, что ты останешься жива. В любом случае, ты останешься жива. А вот если я тебя трону… Мне больше тысячи лет, Каиль, и я прекрасно знаю, что как бы не берег тебя, как бы не пытался скрыться — Даркан нас найдет. И мне плевать, если сдохну я, понимаешь? Потому что есть вещи пострашнее смерти, Каиль. Гораздо страшнее. К примеру, увидеть, как князья убивают твою жену и детей. Вот это страшно. И потому ты будешь рожать от Даркана, Каиль, а я… мне будет достаточно, просто видеть тебя живой. И я буду любить твоих детей, как собственных. Прости, Каиль, но иначе не выйдет.
Я стояла и плакала. Молча плакала. Просто слезы текли и текли по лицу, срываясь вниз на черные волосы сжимающего меня в объятиях вампира.
А еще виски это, и какое-то обозленное желание взять и соблазнить. Навьена. Он ведь с трудом удержался тогда, в ванной. А я… что мне терять? «Счастливую» жизнь с тем, кого я уже даже не ненавижу, а нечто большее? Или просто взять и настоять на своем, и получить пусть несколько минут, но счастья с тем, кого я люблю, и кто по-настоящему любит меня?
— Навьен, отнесешь меня в постель? — почти невинно спросила я.
— Конечно.
Он поднялся.
Посмотрел мне в глаза. Прикоснулся к щеке…
И в этот момент гора содрогнулась.
Я едва ли поняла, что вообще происходит, как уже находилась за спиной Навьена, умудрившегося откуда-то достать пистолет.
Но… я осознала, что стрелять он не будет, едва услышала издевательски-насмешливый голос:
— Какая встреча.
И Навьен опустил пистолет.
А у меня опустились руки.
В направлении пистолета, естественно.
Об одном пришлось очень пожалеть — у вампиров реакция сверхбыстрая, и Навьен сжал пистолет прежде, чем я попыталась его отнять. Так мы и замерли – огромный тысячелетний вампир, мои пальцы поверх его, сжимающих пистолет, и… ощущение широкой спины, за которой для меня всегда будет место, хочу я того или нет, готова ли я на это или нет, согласна я на такую жертву, или же нет.
— Прекрати, — очень тихо сказал Навьен.
Не поворачиваясь, не сводя взгляда с появившегося князя, и… продолжая стоять защищающей меня стеной. Моей стеной.
— Каждому дьяволу положен свой ангел, — насмешливые слова князя резанули по нервам. — Как самочувствие, друг мой?
Навьен рывком высвободил свою руку с пистолетом из моего захвата, отшвырнул оружие и хрипло ответил:
— Вам следовало меня сжечь, мой князь.
Такой спокойный бесстрастный ответ, с оттенком искренней убежденности в своих словах.
— Смысл? — князя я не видела, все так же стоя за Навьеном.- Я был зол, вполне обоснованно зол, Навьен, но вот идиотом я никогда не был. Как давно доктор Савадж и Тэранс под влиянием дома Мортем?
Что?!
Меня не покидало ощущение, что это я тут самая трезвая, а вот эти двое… эти…
— У доктора Савадж есть сын, о котором я перестал что-либо слышать последние пару месяцев. У Тэранса несколько недель назад умерла любовница, она отказалась от оборота и предпочла умереть человеком. Это был ее выбор, Тэранс его принял, но боль осталась. Вам известно о способностях дома Мортем, в обоих случаях они оказались в нужное время в нужном месте и использовали… свои возможности.
Я как стояла…
— Так можешь и сесть, — задумчиво произнес князь.
Я не собиралась, но Навьен очень технично отошел в сторону, а после молча указал мне же на диван. Я не села — я рухнула, пытаясь хоть что-то во всем этом понять. И я… я не понимала. У Тэранса умерла любимая женщина? Савадж потеряла сына? Да что тут происходит вообще?!
— Почему Савадж не пришла ко мне? — задал вопрос князь.
Так как я теперь сидела на диване, у меня появилось весьма сомнительное удовольствие его лицезреть – Даркан стоял в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку и сложив руки на груди. Вид у него был беспечно-вальяжно-безупречный, на глазах очки в золотой аристократично-изящной оправе, волосы, как и всегда идеально уложены, в глазах вместо холодной насмешки, непривычная задумчивость.
— Я, — Навьен гулко сглотнул, — я полагаю причина в вашем отце. Вас судят по его поступкам. От вас ожидают его маниакальной жестокости, а потому… Дом Даркан пугает на порядок больше, чем дом Мортем. Вам готовы преданно служить, но… просить о чем-либо не решится никто.
— Мда, — задумчиво отозвался князь, — быть сыном моего отца то еще удовольствие. На выход. Оба.
Разбежалась!
Даркан посмотрел на меня, усмехнулся и с самым издевательским видом снял очки…
Через секунду я стояла рядом с ним, одновременно и ненавидя себя за эту противоестественную покорность и пытаясь вспомнить, куда конкретно Навьен зашвырнул пистолет.
— Полагаешь, поможет? — язвительно поинтересовался Даркан.
И взял меня за руку.
12
Убежище мы покидали на внедорожнике князя. Даркан вел автомобиль сам, Навьен сидел на пассажирском сиденье, меня устроили лежа сзади, и даже одеялком укрыли. Точнее укрыл. Князь. В принципе пресекая какую-либо возможность для Навьена даже прикоснуться ко мне.
