Второй рывок, и еще более тонкая одежда опала двумя уже бесполезными лоскутами. А я впился взглядом в тело Трои – ту его часть, что стала видимой и кардинально отличалась от мужской версии оболочки. Одного взгляда достаточно, чтобы утвердиться в очевидном и уже проверенном факте – женская кожа более уязвимая, более нежная. Тут о самодостаточной защищенности и говорить нечего.
Все ее тело буквально кричало о мягкости и слабости, грудь трепетала даже от легчайшего дыхания. Моего воображения не хватало представить, что способен сделать с ней даже не самый крепкий удар. Смять? Необратимо изломать?
Почему именно удар? Достаточно чуть крепче сжать женщину, чтобы нанести непоправимый вред. Что, если на нее упадет что-то тяжелое? Или она сама рухнет на твердую поверхность?
Эдаити не признают слабостей. Никогда не признавали. Такая вопиющая уязвимость могла вызвать в сознании любого из нас лишь презрение. Я понимал это!
Понимал, но… ощущал что-то иное. Удовлетворение? Желание защитить? Что за необъяснимые реакции? Сознание, отныне привязанное к оболочке, подкидывает их мне, реагируя на неведомые сигналы тела? Вот и еще один – желание не только смотреть, но и дотрагиваться.
Рука вновь переместилась на мягкое, едва подрагивающее полушарие женской груди. В месте соприкосновения наших тел словно образовалось статическое электричество – в кожу впились сотни молний внезапно сгенерировавшейся энергии. Меня обдало жаром – волна тепла в доли секунды прокатилась по телу, поднимая температуру. Дрогнув, без привычной эдаити решительности ладонь робко скользнула ниже, на менее мягкий живот. Она продолжала жить своей жизнью, получая команды не от моего сознания. В нем сейчас царила абсолютная пустота.
Пальцы странно дрожали, не столько осязая, сколько… поглаживая? С волнением первооткрывателя я вслушивался в ощущения, уже ничего не понимая! Не слыша ничего, кроме внезапно ускорившегося кровотока, отдающегося звоном в ушах.
Троя застонала, с тягучей плавностью перекатившись на спину. Другая ее щека, а с ней и такая беззащитная грудь впечатались в мое тело, практически ошпарив множеством жалящих импульсов.
– Еще, – сонно, едва различимо пробормотала добыча.
Ее долгий выдох прозвучал для меня так внезапно и оглушающе громко, что сердце от неожиданности чуть не лопнуло в груди. Каким чудом я не вскинулся, уже через миг оказавшись на ногах в режиме отражения глобальной угрозы? И чего, собственно, испугался? Как вообще мог испугаться? Прежде ничто во вселенной не могло поколебать моей стойкости.
«Кин?»
Вместе с мысленным призывом Орша с оглушающим грохотом обрушился на меня внешний мир. Как это возможно? Я что, на время перестал слышать и воспринимать абсолютно все, что происходило вне кокона наших с Троей тесно соприкоснувшихся тел?!
«Что с твоей оболочкой?»
Конечно! Для тех эдаити, кто сейчас бодрствовал, продолжая прощупывать пространство вокруг спящих, я воспринимался странно. Словно эпицентр жара в инфракрасном спектре. Жара похлеще, чем в подземной сердцевине местного гороподобного существа. И жар этот уже не растекался волнами от тела Трои. Источником повышенной температуры оказалась собственная оболочка! Мой живот напрягался до каменной твердости, сдерживая сильнейший порыв к движению. Телом овладела какая-то невообразимая, сводящая с ума потребность прижаться к моей добыче. Толком не понимая, как и почему, я жаждал движения и тесноты. Тесноты между нашими телами, заворожившей новыми ощущениями.
«Все… хорошо», – с дичайшим трудом выдавил ответную мысль.
Концентрироваться на происходящем вне круга наших сплетенных тел стало необычайно сложно. Но… это же неправильно. И опасно!
«Ты… – Орш запнулся, пытаясь подобрать объясняющий образ, – разрушаешься?»
Подобный вопрос стал возможен только с обретением материальности.
«Нет».
Мне удалось сфокусироваться на окружающем мире, заставляя сознание возобладать над реакциями оболочки. С тем, что произошло с телом, я не разобрался, но сейчас не время признаваться собрату в слабости. Это место изобиловало угрозами, и мне было кого защищать.
«Тогда отдыхай», – пришел резонный совет Орша.
«Да», – безропотно согласился, переключая внимание на Трою.
Чего ожидать от женщины, уже и сам не представлял. Впервые моя добыча меня… устрашила. Нет? Инстинктивно дала отпор? Неосознанно выявила естественный способ влиять на созданные для нас оболочки? Может ли так быть, что в их природе заложен некий механизм противостояния нам нынешним?..
Это надо прояснить! Позже. Сейчас, уверившись в возвращении контроля сознания эдаити, обхватил Трою и второй рукой. Чтобы она во сне не навредила кому-то еще… Она же моя добыча?! Значит, имеет право вредить исключительно мне.
Чем бы ни грозил этот вред, пережитые ощущения захватили. Уже сейчас я жаждал испытать их вновь. Только в более благоприятной обстановке.
Прислушался. Троя затихла, успокоилась, кажется… Заснула.
Понимание этого сказалось успокаивающе. Я тоже начал погружаться в состояние, которое называлось «сном».
Однако долго оно не продлилось – нашелся возмутитель спокойствия, привлекший внимание. Сознание эдаити оставалось настороже и среагировало молниеносно, пробудив оболочку. Приоткрыв глаза, я увидел темный силуэт, шатающейся походкой бредущий к зарослям высоких кристаллов. Опознать в нем пленного, в светлую пору сцепившегося со штурманом, труда не составило.
Что погнало его в сторону от лагеря? Особого интереса не было, скорее отстраненное любопытство – никто из них, кроме Трои, не являлся для меня значимым. Ощущая роящихся и сдерживаемых только воздействием эдаити насекомых, добыче я бы не позволил отойти. Но этот пленник… Его перспективы никого из нас не занимали. Никто из эдаити не шелохнулся, чтобы воспрепятствовать мужчине. Упади он в темноте в своей сонной прострации и сломай шею – внимания бы не обратили. Было лишь интересно понять, зачем он в одиночестве движется в сторону от всех? Не я один наблюдал сейчас за пленником.
Услышав журчащий звук, сообразил – причина в потребностях оболочки. Покинуть лагерь мужчину вынудила необходимость избавиться от излишков жидкости. Раздался скрежет фиксаторов скафандра и яростно-злое: «Идите вы все…»
«Бесполезный, – услышал ленивую мысль Орша. Крайний со стороны зарослей, он, конечно, тоже наблюдал маневр. – Зачем таскать с собой? Давай подпитаюсь им?»
«Голодный? – отозвался без особого усердия. Участь пленника меня не заботила, но настораживала возможная реакция Трои, обнаружь она его после пробуждения. – Хватает другой пищи».
Постояв в раздумьях, обратно пленник не вернулся. Подпитанная дурным сном ненависть, которую я видел в его глазах, когда он пререкался с Троей, гнала его прочь от нас. Мужчина, забыв спросонья, где находится, отошел к самой границе кристаллического леса и опустился на песок.
– Твари… Все твари… Давить гадов, – бормотал, отмахиваясь от снующих вокруг насекомых. Наконец улегся на бок.
«Сверху!» – Орш подал безмолвный сигнал, переключая наше внимание на новый объект.
Над верхушкой дерева-кристалла бесшумно скользнула тень пролетевшей в ночном небе огромной плоской твари. Порыв ветра раскачал ветви. Издали донесся стрекочущий звук. Ему ответил еще
