меня ныла кисть от непривычных усилий, а идеи лежали совершенно в иной плоскости.
— Нам бы коробочек красивых заказать, расставим в них твой крем для рук, для лица, этот лосьон, для губ что-нибудь…
— У нас здесь аптека, а не косметическая лавка! — возмутился Ирвин, но без особого запала.
— Вот именно! Лучше пусть у нас купят, чем у шарлатанов с рынка. Сам же жаловался, что они продают прогорклые кремы, которые готовят неизвестно из чего и отдушек побольше.
* * *
Ирвин, конечно, говорил, но не собирался так резко менять направление своей деятельности. Фессы веками были аптекарями, боролись за жизни и здоровье, а не чью-то красоту. При этом от советов Бринса их выручка уверенно росла, а мрачное будущее потихоньку отступало, что не позволяло их так просто отбросить.
— Можно же не самому, наймем еще работников, снимем небольшое помещение под цех, — мечтательно проговорил помощник и оттянул воротник.
Та самая неизменная рубашка казалась слишком теплой и неудобной для работы, Бринс постоянно закатывал рукава и расстегивал воротник, при этом отказывался от предложений Ирвина заменить ее. Дорога как память? Не верилось, что помощничку при его сомнительных талантах претит мысль купить новую. Он даже чашки раздобыл!
Целый вечер сидел на крыльце и пил чай из той самой щербатой, и сердобольные горожанки натащили ему целый сервиз разных по цвету и размеру. Взамен Бринс выносил им из аптеки и продавал снадобья. Ирвин на это закрыл глаза: против женщин он ничего не имел, только против своего общения с ними.
Тем более всю выручку Бринс честно приносил в кассу, и в целом оказался бесценным помощником. Если бы не пристрастие к одной и той же одежде и странным проектам.
— Мне и одного работника хватает, — вздохнул Ирвин. — Целый цех таких же не выдержу.
— Так ты целый цех и не найдешь, я один такой. Ну давай тогда с мелких партий начнем.
— Давай, — сдался он. — Можешь заказать коробки на пробу, заодно купи себе что-нибудь из одежды.
Бринс разом побледнел и ещё сильнее оттянул воротник, затем взял себя в руки и широко улыбнулся. Уже пакость какую-то придумал, здесь и гадать нечего. Допытываться Ирвин не стал, просто выдал помощнику денег и медленно побрел прочь из подсобки и торгового зала.
Сегодня обещал зайти Лестер, у него осталось несколько дней до нового разбирательства с Софи, от этого друг постоянно нервничал и не находил себе места. А вот Ирвин почему-то успокоился. Если Бринс обещал — он сделает. Потом может быть стыдно за его методы, но другими, честными, справиться с Софи не получалось. Лестер без вопросов заплатил бы ей отступные, но сумма в разы превосходила его доходы и сбережения. И обидно расписаться в том, что ты изменщик, без всяких на то причин.
Ирвин думал обо всем и возился на кухне. Усилиями помощника здесь стало куда чище, и запах гари ушел. Еще бы посуды всякой побольше и припасов, тогда станет почти как раньше.
Чайником они так и не обзавелись, зато Бринс через каких-то знакомых недорого раздобыл магическую плитку, на которой они грели небольшую кастрюльку с водой. “Вот так, шаг за шагом, мы и создаем уют. Сегодня избавились от мензурок, кто знает, вдруг завтра повесим шторы” — ехидно комментировал помощник, а Ирвин только хмурился. Надо было раньше все это сделать, но почему-то никак не мог себя заставить. Да и зачем? Одному вполне хватало мензурок, а вот деятельному парню требовалось куда больше всего.
К приходу Лестера чай был уже готов, а к нему на столе красовалась сырная нарезка и пироги из трактира. За них Ирвин честно заплатил, не доверив поход Бринсу. Тот и так задолжал Густаву соблазнение комиссара Брегг и неизвестно, как это провернет. Со стороны эта женщина как глыба, и не слишком настроена на флирт. Но вдруг именно такого шалопая из воровской гильдии ей и не хватает для полного счастья? Противоположности притягиваются и все такое.
Колокольчик звякнул спустя минуту, затем послышались тяжелые шаги и ругань следователя, который, кажется, никогда не бывал в хорошем расположении духа. Ирвин тоже не слишком радовался жизни, поэтому не осуждал его. Наполнил чашку чаем и отодвинул к противоположному краю стола. Выбирал ее от души: синюю в белый горох, себе поставил бульонную, с какой-то пасторальной картинкой. Все остальные были поприличнее, но и объемом поменьше, а после мензурок хотелось чего-то не на один глоток.
Лестер тоже оценил обновку, хмыкнул и сразу же уселся за стол. Пару минут они просто молчали, затем следователь собрался с силами и произнес.
— Ко мне Софи приходила, грозила нажаловаться комиссару, если еще раз подошлю своих ублюдков к ней в ресторан. Я почему-то сразу понял, о ком идет речь, и слегка разозлился на вас с Бринсом. Потом Софи вдвое снизила сумму отступных, которые ждет от меня, но было поздно. Я понял, что мои ублюдки смогут ее дожать.
— Бринс так точно, — вздохнул Ирвин. — Пробивной малый, хотя и странный.
— Уж не страннее нас. И он же среди магов вырос, тут сложно остаться нормальным. К тому же парень единственный неодаренный в семье. Представь, каково ему.
— Нет, дело в другом. Он как будто…
“Девчонка” так и вертелось на языке, но почему-то Ирвин никак не мог его озвучить. Что в нем, в самом деле, девчачьего? Бринс никогда не робел, не смущался, не лез за словом в карман, а его криминальных талантов хватило бы на целую банду. Ну да, боялся животных и двигался странно, еще разбирался в косметических средствах на зависть любой девице. Но Бринс не раз рассказывал, что вырос с двумя старшими сестрами, возможно, их влияние.
Еще он заразительно смеялся, искренне улыбался и щедро делился своим оптимизмом. Ирвин не всегда одобрял его методы, но не мог отрицать, что помощник здорово скрашивает и облегчает его жизнь.
— Как будто носит личину, — Ирвин все же нашел достаточно обтекаемый ответ.
— Думаешь, он преступник в бегах? Решил укрыться в самом центре столицы у всех на виду? Это или очень умно, или дикая глупость. Почему именно в твоей аптеке?
Выбор был не таким уж странным: Ирвин жил уединенно, мало с кем общался и имел не лучшую репутацию. При этом все помнили о его родстве с Дунком и старались не трогать. Кто же решал сунуться — уходил не всегда целым. При
