class="p1">Я обреченно киваю и разворачиваюсь обратно. Что ж, этот путь отрезан. Завтра… может, удастся сбежать завтра, пока они будут выпускать кишки девчонке?
Только успел закрыть дверь, пискнул планшет. С надеждой заглядываю в него:
– Поможешь мне сбежать?
«Не сегодня».
Сговорились все. На фоне темнеющей комнаты экранчик, казалось, светился все ярче. Вздохнул. Придется потерпеть. Что же, мне не привыкать. Плюхнулся на кровать:
– Включи бродилку.
С просторов инета плавно съехал в сон.
Глава 11
Москва 18 января 2008
Я лечу. Парю под облаками не хуже ястреба. Счастье зашкаливает за самую высокую отметку, которой мне когда-либо было суждено достичь. Грудь буквально разрывает от обилия разнообразнейших ощущений. Хочется петь, плакать и даже взорваться на тысячу маленьких пташек, чтобы распределить эту чудовищную наполненность, пролиться благодатным дождем на сухую потрескавшуюся землю, которая старой тарелкой лежит внизу.
Люди отсюда кажутся несмышлеными букашками. Мне невероятно жаль их, ведь они никогда не прикоснутся к облакам, не воспарят к чистым лучам солнца, купаясь в его изысканном тепле, еще не растраченном на землю, листья, траву…
Сильно кольнуло в груди. Словно сработал некий загадочный тумблер, неожиданно лишивший меня способности парить. Переполняющее ощущение могущества сразу стало настолько тяжелым, что в следующий миг я камнем рухнул вниз. Скрутило желудок, уши заложило. А тело становилось все тяжелее. Земля огромным волчком вращалась быстрее и быстрее.
Единственный выход – немедленно избавиться от невыносимой тяжести. Но что это за сила и как можно вылить ее из себя, я не знал. Полет становился все стремительнее. Я падал, уже не понимая, где верх, где низ. Меня мутило. Я ожидал гибели ежесекундно, но круговерть не желала расставаться со мною, выжимая все эмоции без остатка. Казалось, я стал некой оболочкой, старым шариком, который хулиган заполнил ржавой водой из-под крана да бросил с балкона, чтобы напакостить прохожим. Вот только конца мучительной пытки все не было. Тяжесть внутри булькала и переливалась по телу, словно расплавленный свинец. Я беспомощно барахтался в воздухе. Может, и нет никакой земли внизу? Я будто попал в небытие, наполненное лишь хаосом и страшной скоростью. Отчаянное желание хоть какого-нибудь изменения завладело мной. Пусть произойдет хоть что-то! Ну, пожалуйста, небеса, смилостивитесь надо мною!
И тут, словно в ответ на мои молитвы, послышался звон. Что это? Откуда звук? Я отчаянно крутил головой, пытаясь рассмотреть хоть что-то в хаотичных полосах, окруживших меня. Некая тень мелькнула слева. Или показалось? Еще звон. Снова неясное видение! Пятно приближалось, росло, стирало танец немилосердной круговерти, заполняло его белыми полотнами. Словно множество белых флажков играло с дикими порывами ветра. Что это? Может, это мое сознание капитулирует перед реальностью, сдается на милость победителя, скрашивая болезненность иллюзии перед последним мигом нормальности?
Но тут в пляске белого огня я разглядел знакомое лицо. Черные глаза сузились, почти спрятавшись в глубоких складках сероватой кожи, мясистые губы расползлись в ехидной улыбке. Старуха из больницы! Ведьма рассекала воздух верхом на стойке капельницы, словно на метле. Она что-то сказала, но до слуха донесся лишь очередной звон. Старуха закричала, но звон усиливался. И я уже не понимал, то ли это кровь звенит у меня в голове, то ли мир поет прощальную песню тому, кто неосмотрительно забрался так высоко.
Звон уже не смолкал ни на секунду. Я сморщился, потер виски, перевернулся на другой бок, отметив, что правый совсем затек. Голова трещала, грозя развалиться на куски немедленно, если мучительный звук не прекратится. Вот что значит спать днем – снится всякая галиматья! Что же так трезвонит? Может, телефон? Я приоткрыл глаза и огляделся в поисках аппарата. Но оказалось, что звенит небольшое устройство, прикрепленное к стене, внешне действительно похожее на телефон. Домофон, догадался я. Ах, да! Должна же прийти уборщица.
Я поморщился: ну и зачем я забрался наверх? Теперь нужно спускаться в гостиную, открывать дверь прислуге… Я встал и, покачиваясь, поплелся к трубке. Неловким жестом сорвал ее с петли и рявкнул:
– Да!
– Уборщица по найму, сэр.
Сэр! Я сдавленно хихикнул на нелепое обращение, под пальцем пискнула кнопка, впуская женщину в дом. Глухо клацнул рычаг, принимая трубку обратно, а я погладил пластик в благодарность за то, что домофон больше не мучает меня трезвоном. Тяжелый вздох вырвался из груди, когда я стал медленно спускаться по витой лесенке. Третья ступенька осталась позади, а я вдруг осознал, что чувствую себя намного лучше. Голова не болит, тошнота не подкатывает к горлу, статуи зала не расплываются в белесом тумане. Я даже остановился на литой ажурной поверхности и в немом восторге возвел глаза к небу. На землю меня вернул вежливый стук. Губы расплылись в улыбке, и я, не заботясь более о безопасности, вприпрыжку сбежал вниз.
Дверь со скрипом распахнулась, и я получил возможность полюбоваться выражением изумления на миловидном личике дамы средних лет, одетой как английская гувернантка из старого советского фильма. В правой руке гостья держала объемный кожаный саквояж, левой, словно зонт, фирменную швабру. Пока я рассматривал уборщицу, та уже пришла в себя и осторожно прошла в гостиную. Бросила немного затравленный взгляд на статуи и пролепетала:
– Убирать здесь… сэр?
Я пожал плечами: насчет большого зала от Мора указаний не было, так что для начала следует отвести леди на кухню.
– Думаю, начать необходимо отсюда. – Жестом фокусника я распахнул скрытую в нише дверь. Улыбнулся новому взрыву эмоций на лице уборщицы и добавил: – Хозяин разрешил вынести все, что вы посчитаете нужным… или ненужным.
Судя по лицу женщины, она с удовольствием выбросила бы из кухни все, включая мебель, и я был с ней абсолютно солидарен. Уборщица быстро совладала с вполне закономерным отвращением и, закатав рукава, резво принялась за дело. Я позорно сбежал, бросив женщину один на один с полчищем тараканов. Сам же обошел палату, внимательно разглядывая статуи и другие ниши, поскольку не без оснований рассчитывал найти какой-нибудь тайный ход. Толкал гипсовые фигуры изо всех сил, простукивал стены, шарил по поверхности колонн. Увлекшись сыском, совсем забыл о времени и гостье, поэтому, услышав легкое покашливание, вздрогнул.
– Простите, сэр, – ничуть не смутившись, сказала женщина. – Мне кажется, эту комнату убирать не нужно. Тут все идеально.
Я, наконец, обратил внимание на кристально чистые, натертые до блеска, поверхности. Внимательно посмотрел на руки: ни пылинки! А ведь я обшарил все статуи и колонны. Покачал головой:
– Вы правы. Убраться нужно лишь на кухне и в спальне, – показал на распахнутую дверь над витой лесенкой.
Леди деловито кивнула,
