поторопиться.
— Да я только за… — не понял моего состояния мужчина.
— Этот амулет мне на шею повесил ван Либ, — пояснила я, закусив губу и сама не зная, как относиться к уже, по сути, свершившемуся факту.
Нет, ну понятно как: радоваться! Но все происходило как-то слишком быстро и неожиданно…
— Лилиана! Что случилось? — вырвал меня из заполошных размышлений взволнованный голос Марка.
— Кажется, ты станешь папой, — наконец, призналась я. — Это амулет зачатия. Обычно он сбоев не дает.
— Не дает, значит… — внимательно глянул на него дракон и внезапно широко улыбнулся. — Вот и хорошо! Давай закрепим его действие, чтобы он сработал наверняка.
— Марк! — возмутилась я.
Но меня уже снова зацеловывали и прижимали к себе, ласкали, сжимали и гладили, вышибая из головы все лишние мысли и доказывая, что дракон у меня и в самом деле самый лучший.
9 месяцев спустя
Мы с братом и Марком устроили уютный семейный ужин в небольшой гостиной во дворце, и я с удовольствием хрустела соленым огурчиком, в то время как муж с королем смаковали воздушный сладкий десерт. Мне сладкого не хотелось совсем, и я пила чай с огурцом. И никого мои дикие пристрастия в еде уже не смущали. Привыкли.
— У тебя такое мечтательное выражение лица. Что-то задумала? — улыбнулся мне брат.
— Да… Предвкушаю новый полет на драконе. Вот рожу и полечу. Сейчас Марк отказывается меня катать.
— Разве тебе не хватило первого раза? — с ехидной усмешкой спросил Роберт.
Я его настроения не поняла и честно ответила:
— Это было прекрасно! Хотелось раскинуть руки в разные стороны и объять мир! Ты бы видел, как непередаваемо прекрасны звезды и каким ярким и сказочным кажется город ночью со спины дракона!
— Н-да? — король перевел взгляд на пившего кофе Марка. — У меня, признаться, совсем другие впечатления.
Муж невозмутимо пожал плечами:
— Хочешь повторить и освежить их? Мне напомнить, о чем ты меня просил после прошлого приземления?
Брат как-то странно передернул плечами:
— Пожалуй, воздержусь.
— Вот и я считаю: драконы — не ездовые животные, — улыбка Марка стала довольной.
Похоже, я не все знаю о приключениях этих двоих. Ну да ладно. Спросим о другом. Сейчас брат от меня так просто не отмахнется, как делал всегда, когда я задавала вопросы о его личной жизни.
— А почему ты не пригласил на ужин Минерву?
— С чего вдруг? — нахмурился он.
— Мне казалось, между вами вспыхнула симпатия. В последнее время вы часто общались о ведьмах и их будущем в нашем королевстве.
На самом деле я знала, что их связывают романтические чувства, и переживала, что брат скрывает их даже от меня.
— Да. Общались, — Роберт нахмурился еще больше.
* * *
Роберт, король королевства Арэн
Роберт нахмурился еще больше. Вспоминания о последней встрече с Минервой отзывались в сердце болью, но изменить он ничего не мог.
Подперев голову рукой, Роберт гладил обнаженную спину красавицы-ведьмы и любовался ею. Минерва вошла в его жизнь внезапно и стремительно, и теперь он плохо понимал, как жил без нее. Огорчало лишь то, что им приходилось скрывать свою связь. Он не мог допустить даже слухов — подданные не поймут. Не мог даже пригласить ее на бал и станцевать танец с любимой женщиной!
Пока не мог. Но сделает все, чтобы это изменить.
Но это было очень сложно. Вспомнить хотя бы герцога ван Орга и его маниакальное неприятие ведьм. Он настраивал против них всех, до кого мог дотянуться. И он такой не один.
В ходе расследования, которое продлилось полгода, стало известно, что ненависть к ведьмам у него возникла из-за его первой жены — матери Дьюка. Она была ведьмой из аристократической семьи. Ван Орг сразу в нее влюбился, но девушка не любила его. И все же семья выдала ее за него замуж. А потом ведьма влюбилась в другого, и герцог об этом узнал. Сложно не узнать, когда твоя женщина оживает и расцветает на глазах. А ведьмы такие — любовь их украшает, как не сможет украсить никакая драгоценность в мире. Случился большой скандал, и герцог убил жену прямо на глазах сына, который оказался свидетелем их ссоры.
В ходе расследования раскрылись и другие многочисленные преступления ван Орга и еще нескольких высокопоставленных сановников королевства. Там много чего нашли, в том числе и заговор против короля и короны. За такие преступления один приговор — казнь. И эта казнь совсем недавно была приведена в исполнение. Все прошло очень тихо, без огласки. Но все, кто должен был о ней знать, знали. И даже если кто-то и был возмущен таким поворотом дела, благоразумно молчал — прибывшие в королевство драконы стали очень прочной опорой трона. Жаль только, что остаться в королевстве они не захотели и после свадьбы сестры появлялись здесь лишь изредка.
А свадьбу пришлось готовить в экстренном порядке — дожидаться, когда у принцессы вырастет живот, было нельзя. И тут ван Орг подсуропил! А ведь можно было дракона немного помурыжить и выторговать для королевства некоторые дополнительные преференции. Нет, король искренне радовался счастью сестры, но одно не исключало другого, а благодаря амулету зачатия даже не получилось поиграть на нервах дракона. Хорошо, что Лилиана решила обосноваться именно здесь в Арэне. Так Марк хотя бы изредка маячит при дворе, напоминая, что драконы никуда не делись, и одним своим видом остужает особенно горячие головы. Роберт даже дал Марку официальный титул графа ван Драка и земли, и теперь в его королевстве есть настоящий род драконов. А таким мало кто мог похвастаться.
После смерти герцога его титул и имущество перешло по наследству Дьюку. Поначалу король сомневался, что тот сумеет справиться с такой ответственностью, тем приятнее было ошибиться. По крайней мере, пока у парня все получалось, хотя и не без огрехов. Многое встало на свои места, когда король узнал историю парня.
После убийства матери мальчик сбежал из поместья. Ему тогда было около пяти лет. Нашли его только через несколько дней в соседнем лесу в куче прелой листвы изможденного и в бреду. Лекарь его вылечил, но до восьми лет Дьюк не разговаривал и был очень нелюдимым. Видя это, герцог отправил его к морю к своей сестре. Там ребенок за несколько лет совершенно переменился и кинулся в другую крайность: стал гиперобщительным и делал все, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. Он решил, что быть для всех, а главное для
