раз уж он попал ко мне в руки… и раз я прекратила прикидываться той, кем не являюсь — стыдливой девочкой, этим надо пользоваться.
От Марка потянуло лёгким опасением, и я продолжила развлекаться:
— Ты ещё сбежать можешь! — сообщила ему. — Дверь я закрыла не от тебя, а от тех, кто захочет войти. Где кнопка, ты знаешь!
— Нет, я останусь! — засмеялся он, разряжая обстановку. — Я ведь всё-таки выйду отсюда живым?
— Я не знаю, насколько ты выносливый, — задумчиво покачала головой, принимая игру.
Вообще, меня немного беспокоило, как эти рискованные игры сочетаются с образом наивной молоденькой провинциалки. Хотя в последнее время я точно стала выглядеть взрослее, а прежнюю Илларию Марк вообще не знал.
Он обернулся в последний раз, и неловко лег грудью на письменный стол. Да уж, непривычная поза, но какая красивая! И удобная для меня!
Что там говорят? "Сгорел сарай, гори и хата!" Ну, раз уж начала, раз как-то не задалось у нас с букетиками и прогулками под луной… Я наклонилась над столом, потом наклонилась сильнее… и лизнула теплую кожу вдоль позвоночника. Марк ожидал чего угодно, но явно не этого, поэтому изумлённо дернулся. Я прыснула от смеха, и снова отследила языком дорожку позвоночника, чувствуя чуть солоноватый вкус. А потом, развлекаясь, подула на мокрую кожу. Мужчина замер, и это было неожиданно забавно: сильный, уверенный — а я уже отвыкла видеть здесь таких — и притих, словно боясь сделать лишнее движение.
— Живой еще? — легонько дунула ему в ухо. Он издал какой-то звук, который можно было принять за подтверждение.
Ну, либо мы ещё не раз вот так продолжим, либо этот — последний. В любом случае, стесняться уже нечего.
Чуть оттянула пояс брюк и просунула ладонь. Погладила поясницу, ещё раз, а потом спустилась ниже, на ягодицы. Добавила вторую ладонь, и с удовольствием стала изучать и гладить ягодицы. Ну, а что, мужчинам дозволено щипать девушек за попу, а тем — нет? Хотя, справедливости ради, моя сегодняшняя жертва не то, что в жизни ни одну женщину так не ущипнул, он даже не думал об этом! Но достаточно и того, что он тут ходил и соблазнял меня своим идеально вылепленным задом. Думать надо, кого дразнишь!
Кажется, другая часть мужской анатомии от моих действий, странных, и, можно сказать, страшных для обычного мужчины, почему-то начала оживать. Нетрудно было догадаться, когда Марк старался сохранить это в секрете, меняя положение тела, но этим только выдал себя. А меня эти игры завели сильнее, чем самые продуманные прелюдии.
Когда я его отпустила, Марк медленно поднялся, и в его глазах было выражение, которого я до этого не видела. Смесь удивления, страха, уважения, и над всем этим — возбуждение. Интересно, я все испортила, поторопившись, или наоборот?
Он опустил голову, потом поднял взгляд, как будто желая что-то спросить, но опасаясь. Потом решился:
— Можно? — глядя все так же, с некоторой опаской, и уточнил. — Продолжить?
Может, он думал, что я так изысканно поиздеваюсь: оставлю его в таком возбуждённом состоянии и велю уйти. Но я сама чувствовала все возрастающее возбуждение внизу живота, и то, что трусики давно уже промокли. Ох, опасно играть в такие игры, если сама возбуждаешься не меньше!
— Все можно! — разрешила я, и мужчина, взглядом ещё раз спросив разрешения, поднял меня и усадил на этот самый стол, одновременно приподнимая юбку и снимая трусики. А потом неожиданно опустился на колени, и губами прильнул к низу моего живота. Спускаясь вниз, языком попробовал вкус моего возбуждения, и стал умело подводить к разрядке. Чуть-чуть не закончив, прервавшись и заставив меня судорожно вздохнуть от разочарования и возмущения, быстро стянул брюки, и закончил уже по-настоящему, дождавшись моего оргазма, но сам успев выйти и кончить уже на пол.
"Ах, да, где же были наши средства предохранения! — вспомнила я. — Как хорошо, когда твой партнер ответственный, и об этом помнит. А ещё их либо так хорошо учат на этих курсах угадывать желания женщины, или он от природы такой талантливый", — думала, вцепившись в его плечи и приходя в себя, снова перебирая при этом его волосы. Похоже, у меня новый фетиш появился.
Глава 13
Ремир
Редко бывает, чтобы какой-то человек сразу так бесил. Без видимых причин, вроде бы, просто так.
Наглый и самодовольный парень, при этом бесцветный, как мышь, ходил теперь с уверенным видом по дому. Неужели здесь мало своих мужчин? Она же обещала выкупить моих друзей! Впрочем, неужели жизнь не научила меня не доверять хозяйкам? Да, я понимаю, что вначале сам глупо себя повел, и ничего не могу ей предложить… Но ведь она обещала! И в итоге здесь этот помощник!
Уверенный, имеющий возможность сделать выбор — быть здесь, или в другом месте. Парни в гареме передавали слухи, и я знал, что он пришел именно зарабатывать. Так какой Темной богини он не выбрал другой дом! Чем здесь лучше?
Вообще, когда я осмотрелся, то в этом доме оказалось совсем не плохо жить. И местные мужчины нормальные, никто не пытался издеваться или задирать. Они сами от меня вначале шарахались, потому что не знали, чего ожидать. Кажется, кто-то их просветил на мой счёт, но слегка недопонял сам. Я — не сумасшедший, иначе точно бы покончил с собой, попытавшись кого-то еще прихватить. Но это случилось бы раньше, у предыдущей хозяйки. А на самом деле, жить я хотел, а потом и нашел себе оправдание — делаю это ещё и ради соотечественников.
Когда попал сюда, то главным чувством был страх, хотя я очень старался этого не показать: ни новой хозяйке, ни местным мужчинам. Прекрасно знал, что им только покажи свою слабость — и никогда не поднимешься выше в гаремной иерархии.
Хотя здесь, вроде бы, не было такой борьбы за выживание, как у нас. Либо я этого не видел, меня парни не цепляли, выясняли между собой. Но, в любом случае, Старший, Мэтт, был нормальным, перед хозяйками подставляться не хотел, и драк старался не допускать. Да, похоже, он чего-то такого нарассказывал обо мне, но результат меня устраивал.
Потом парни осторожно стали общаться, спрашивать, как я жил у своей предыдущей хозяйки — об этом мне не особо хотелось рассказывать — и о том, как жил на родине. Слушая рассказы, удивлялись и ужасались. Удивлялись тому, что у нас свободы для мужчин больше, но при этом ужасались, что кого-то могли покалечить или даже убить!
А
