пассы руками, от него стало исходить лёгкое свечение, а от груди Эммы поднялась маленькая струйка света, полупрозрачная. Она то пропадала, то снова появлялась и словно трусливая змейка пыталась уплыть к окну. Священник морщился, будто скалился и только быстрее шевелил руками.
― Дворф, принеси воды и календулу, если есть.
Я чуть кивнул и поспешил на кухню, проходя по залу, крался словно вор. Кажется, Ганс отключился, и это к лучшему. Чтобы ни делал тот парень, он знает своё дело и лучше сейчас трактирщик не будет мешать. Взяв просто чайник и мешочек с сушёной календулой, я ещё быстрее поспешил обратно наверх.
Священник принял всё из моих рук, растёр календулу почти в пыль и посыпал на грудь Эмме. Взял стакан с тумбочки, налил туда воды, а потом добавил ещё какое-то лекарство из своего чемоданчика. Оно было красным, словно самая яркая кровь. Я поёжился и тихо спросил:
― А это что?
― Оставьте меня одного, ― очень, тихо продолжая то, хмурится, то скалится, произнёс священник.
― Н-нет…
― Что? ― он резко развернулся, оказался лицом к лицу со мной и сощурился, почти превратив свои глаза в щёлки, ― Да кто ты такой, недорослик?!
— Это н-не важно, я не оставлю Эмму одну, ― чуть заикаясь, я сделал полшага назад и мотнул головой.
― Сначала вы просите какого-то недоучку мага наложить чары восстановления, которые блокируют связь святой с Богом, а теперь отказываешься уйти?! ― Святоша поднялся и навис надо мной. ― Хотите отвечать за смерть святой?
― Она не погибнет… ― я невольно сжался, но нашёл в себе силы добавить, ― вы же здесь и не допустите этого.
Кажется, мои слова лизнули эго этого святого и он, чуть ухмыльнувшись вернулся обратно на колени к кровати. Мэри к этому моменту очнулась и удивлённо смотрела на священника, чуть погодя заметила и меня. Я лишь коротко кивнул, но ей этого показалось недостаточно. Мэри поднялась и неуверенно пошла к двери.
― Где Ганс?
― Он внизу уснул, пожалуйста, не тревожь его. Это священник…
Мэри ещё раз обернулась на святошу, перевела уставший взгляд на меня и тихо шепнула: «Пожалуйста, присмотри за ней, я вздремну пару часов». Я кивнул и подтолкнул освободившийся стул святоше, тот даже не отвлёкся на меня. Он продолжал делать какие-то пассы руками, а белая змейка, кажется, становилась ярче. Когда она перестала пропадать и уверенно вертела своей головой по сторонам, святоша потянулся к стакану с красной жидкостью.
― Помоги, раз уж остался, недорослик, ― он кивнул на Эмму, ― посади её.
Я приподнял за плечи Лучик, святоша же аккуратно открыл рот и медленно влил новое зелье. Почему-то в этот раз я побоялся спрашивать и лишь наблюдал как, аккуратно не проливая ни капли, священник вливает жидкость, так похожую на кровь в Эмму.
Когда зелье почти кончилось, Эмма внезапно открыла глаза и сделала глубокий вдох, с хрипом закашлялась и схватилась за грудь. Я лишь крепче ухватил её за спину, позволяя опереться на мои руки. Лучик содрогалась от раздирающего сухого кашля, а священник выглядел довольным. Он закрыл чемоданчик и с благоговейной улыбкой ожидал, когда Эмма закончит. Между кашлем она тяжело дышала через рот с хрипами и какими-то странными стонами. Я просто держал её и даже не был уверен, что мне делать.
Постепенно кашель слабел и Лучик уже не хватала так жадно воздух. В глазах был испуг, она шарила по комнате, по лицу священника, её ноги чуть шевельнулись, и всем телом Эмма попыталась отсесть от святоши. Я не стал её удерживать и лишь взял за руку, привлекая к себе внимание. Сначала она отдёрнулась, но, после сфокусировав на мне взгляд, бросилась на шею, уронив почти всю себя. Я едва устоял на ногах и обнял её.
― Х-х-хаг… ― Эмма сглотнула и тихо, хрипло повторила, ― Хаген, кто это? Где я?
― Всё хорошо, ты в таверне, в спальне родителей. А это… ― этот святоша ведь даже не представился, зато успел пару раз назвать меня недоросликом.
― Святая Эмма, не волнуйтесь, я всего лишь священник, лекарь, что прибыл к вам в помощь. Меня зовут Кайн, ― он встал и даже поклонился.
― Что вам от меня нужно? ― иногда голос Эммы пропадал, и она снова закашливалась, я протянул ей стакан воды.
― О нет, что вы. Я прибыл исключительно для бескорыстной помощи, вы были в очень истощённом состоянии, так как потратили много маны и физической силы на призыв святых сил. ― Кайн присел на край кровати, ― Вижу, в вас есть большой потенциал. Раз сейчас вы очнулись, я оставлю вас, собираться с силами и с нетерпением буду ждать, когда вы приступите к обучению. Уверен, вас ждёт большое будущее.
― С-спасибо, ― Эмма вернула мне пустой стакан и всё такими же большими удивлёнными глазами смотрела на святошу.
― Всегда пожалуйста, Святая. Всего хорошего, поправляйтесь, ― его улыбка пропала сразу же, как взгляд обратился ко мне, ― проводи меня, недо… дворф.
Его лицо чуть скривилось, но, видимо, при Эмме он не решился меня оскорблять. Я кивнул и пошёл к двери. На прощание Кайн ещё несколько раз поклонился, пожелал удачи и пообещал молиться за здоровье Святой. А на лестнице от его елейного голоска не осталось ничего.
― Она отделалась лёгким испугом, но если бы я не прибыл к вам, боюсь, всё могло бы кончиться плохо. ― Спустившись уже у самого выхода из таверны, Кайн почти плюнул мне в лицо, ― Через три дня она будет в порядке и надеюсь, за это время тебе не придёт в голову спрятать её. Я лично буду просить о повешенье, недорослик.
Я лишь кивнул и так и остался смотреть, как святоша уходит за поворот улицы. Что это вообще было? Может, он подумал, что мы всё это время скрывали Эмму и только сейчас из-за её состояний обратились за помощью? Я дёрнул плечами и поспешил обратно в комнату. Ганс опустил голову на стол и действительно уснул. Оно и к лучшему, пусть отдохнёт.
― Хаген, кто это был?
Я вернулся в комнату сразу же, как провёл Кайна, мне стало совсем не по себе от этого священника, но он помог, и Эмма очнулась. Она всё ещё была бледной, немного дрожала и опиралась руками о кровать. Подойдя к кровати, я присел
