Утро на торговой площади всегда было моим любимым временем суток.
Мне нравился этот всплеск активности, то, как торопился класс Обслуги, выполняя поручения своих домовладельцев.
Это было время, когда первые буханки хлеба доставались из печей и заваривались первые листики чая.
Когда звучал лишь англайский, так как владельцы магазинов вынуждены были говорить на универсальном языке.
Но сейчас улицы были забиты беженцами, задыхаясь от их количества, и мне пришлось буквально проталкиваться сквозь толпу.
Заметив, за ночь что на площади поменяли флаги, я от неожиданности остановилась.
Безупречно белые флаги Луданы больше не реяли над нами.
На их месте развивались знамена королевы. Её позолоченный профиль на фоне занимал большую часть кроваво-красной ткани.
Еще одно напоминание, что королева главнее страны. И я знала, что эта демонстрация означает, что она начинает затягивать удавку потуже, и понимала, чем это обернется.
Толпа понесла меня дальше, и я была рада отвлечься.
Подойдя к ресторану родителей и увидев, кто меня ждет, я вдруг сразу захотела вернуться домой. Ошеломленная, я чуть не споткнулась о собственные же ноги.
За одним из столиков на улице, небрежно закинув одну на другую длинные ноги, сидел Макс.
Вспомнив, как он повел себя вчера, я пыталась перебороть внезапное замешательство.
Я изо всех сил старалась не думать об этом, но не получалось.
Сдавшись, решила, что все еще не поздно просто уйти.
Пока не заметил.
Но тут он поднял глаза. Наши взгляды встретились.
Я не могла пошевелиться.
Или хотя бы вздохнуть.
Я создавала помеху в непрерывном потоке людских тел, и они то и дело толкали меня.
При свете дня, не скрытый полумраком клуба, он выглядел моложе, чем помнился мне.
Не думаю, что он намного старше меня — ему лет восемнадцать. Девятнадцать от силы.
Его взгляд был настойчив, и вновь у меня возникло чувство, что необходимо отвести глаза.
Но, беспокоя, его глаза завораживали.
Гипнотизировали.
В отчаянии я пыталась отыскать чувства, возникшие в первую ночь, когда я услышала слова его друзей — ощущение
трепета и неминуемой опасности, заставившие меня быстро покинуть клуб.
Но теперь, стоя на залитой солнцем рыночной площади, я не могла почувствовать то же самое.
И чем дольше смотрела в его глаза, тем сложнее было представить, что такое вообще когда-то со мной происходило.
Я испытывала страх, но совсем иного рода. Сердце, казалось, готово было выскочить из груди.
Он поднялся из-за столика. Приблизившись, я попыталась прочесть выражение его лица, но, как и прошлый раз, потерпела неудачу.
Я нахмурилась.
— Что ты здесь делаешь? -
Его брови чуть приподнялись, вызывая во мне эмоции, которых быть не должно было.
Но я ни за что бы не позволила ему узнать, какой эффект он на меня оказывает.
— Я пришел сюда, чтоб увидеть тебя, — слишком уж беззаботно ответил он.
— Я догадалась. -
Скрестив руки на груди, я огляделась вокруг, не наблюдает ли кто за нами.
Я пока была просто не в состоянии отвечать на дотошные расспросы родителей.
Вызывающе приподняв подбородок, спросила:
— И что тебе нужно? -
- А ты не очень-то общительная, правда? — Изучающе глядя на меня, спросил он, и в его голосе можно было явно расслышать веселые нотки.
Его глаза. Я так часто о них думала последнее время.
Но мне было совсем не смешно.
Наконец, он громко вздохнул.
— Честно говоря, сам не знаю, зачем пришел.
Наверное, не следовало этого делать.
Но ты заинтриговала меня. Мне просто н6еобходимо было вновь увидеть тебя. -
— Прошлой ночью ты видел меня, и выглядел абсолютно не заинтригованным. Едва вообще внимание на меня обратил. -
Макс заколебался, нахмурившись.
— Это не так. Я увидел… -
взяв меня за руку, он понизил голос.
Это было молчаливое предупреждение.
— Ты должна быть осторожнее в выборе того, с кем общаешься. -
Я удивленно подняла брови, ожидая продолжения. Хотя оно и не требовалось, я заметила, каким взглядом он смотрел на Ксандра.
— Ты поэтому прикинулся, что не узнал меня? — Я вырвала руку.
Он сделал шаг вперед, сердце в моей груди подпрыгнуло.
Мне так хотелось, чтоб причиной этому был страх, пыталась убедить себя, что это именно так, что Макс меня пугает.
Но прекрасно понимала, что дело совсем в другом.
А затем он удивил меня, осторожно спросив:
- А почему ты так быстро ушла в первый раз? -
Я боялась произнести хоть слово, а он стоял и ждал ответа.
Забросив чуть назад голову, я в упор посмотрела на него.
Порывшись в голове, нашла самый банальный ответ:
- Мне стало нехорошо. -
Он молча пялился с высоты своего роста, и создавалось впечатление — он понял, что я вру.
Но единственной его реакцией, тем не менее, был вздох. Он легонько улыбнулся.
— Может, прогуляемся? — наконец спросил он.
Было бы легче дать ответ, если бы мое дыхание не было таким прерывистым, а пульс не так бешено, что мне пришлось чуть помотать головой, чтоб прийти в себя.
— Нет. -
Наконец смогла выдавить я.
— Мне нужно быть в ресторане.
— У меня дел по горло. -
— Чего ты боишься? — спросил он так мягко, осторожно, что я чуть не упустила из виду, что слова эти были произнесены не на англайском.
И не на Парсонском, втором и последнем языке, который мне полагалось знать.
Я слышала это звучание — этот диалект — до этого лишь раз. В ту ночь в клубе, когда его друг говорил о Брук.
А закон был предельно ясен в этом вопросе.
Я моргнула, задержав взгляд на нем на мгновение дольше, чес полагалось, и опустила голову.
А вот на этот раз сердце в моей груди сбилось с ритма по абсолютно понятной причине. Мне стало панически страшно.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. -
Я мысленно молила бога, чтоб Макс поверил мне.
Взяв меня за подбородок, он приподнял его, чтоб посмотреть мне в глаза.
Его лицо было хмурым. Было ли в его выражении что-то еще? Как бы мне хотелось уметь понимать его реакции так же легко, как и то, о чем он говорил.
И тут до нас донесся вопль восторженной толпы с центра рыночной площади.
Казнь.
Я не пошевелилась, не моргнула.
В отличие от Макса.
Он вздрогнул, как от пощечины.
Его глаза наполнились печалью, которая была отражением моих собственных самых потайных мыслей.
Как кто-то может ликовать по этому поводу? Почему у людей есть желание быть свидетелями этого?
По этой причине я избегала центра площади и каждый раз нервно оглядывалась, не обратил ли кто на это внимание.
