Ознакомительная версия.
В душ так в душ…
Не позволив мне самостоятельно настроить воду, он пустил меня под прохладные струи и встал рядом, тут же взявшись за губку, но на этот раз – без пены.
«Да я и сама могу…»
– Не спорь.
«Нет смысла, да?»
– Верно.
Однако каково же было мое удивление, когда он всего лишь смыл с меня выступивший пот, не заостряя внимание ни на груди, ни на бедрах, ни на мокрых трусиках, которые я так и не сняла.
Себя он вымыл еще быстрее и, выключив воду, подал мне большое полотенце, тут же кивнув в сторону дивана.
– Чай.
С травками? Сунув нос в кружку, из которой поднимался невероятно ароматный парок, я забралась на диванчик с ногами и блаженно прикрыла глаза. Если не акцентировать внимание на некоторых деталях, то это очень хороший вечер.
Ненавязчивая, легкая музыка, приглушенный свет, горячий пар, мягкий и уютный диван, ароматный чай… И его рука на моей лодыжке.
– Что нашел, за то и взял, – сыронизировав, он громко отхлебнул чая. – Закуталась в полотенце, как гусеница. Не за шею же брать.
«Нет, за шею не надо. Лодыжка так лодыжка, не жалко. Кстати, если не секрет, сколько эмов было в моей панике? Просто интересно». Отвечать он не торопился, и я даже обернулась через плечо, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Они были закрыты, а сам демон почему-то хмурился. Что опять не так?
– Все не так. Ягодка, давай я пока ничего не буду тебе говорить. Сначала разберусь сам. И без паники, все нормально, лишь небольшое отклонение от нормы. Пей чай…
«Ну как скажешь…»
Чай мы пили молча, причем если он просто сидел рядом, откинувшись на спинку дивана, и, прикрыв глаза, большим пальцем поглаживал косточку на моей лодыжке, то мои мысли крутились вокруг последнего вопроса, оставшегося без ответа. Что за отклонение? В чем оно выражается? Сколько все-таки эмов он изъял на этот раз?
– И в кого ты такая любопытная, Анна?
– В маму, – шепнув, грустно улыбнулась я. – Это семейное… даже родовое.
– Мысленно, пожалуйста.
«Как скажешь. Ты, наверное, уже знаешь, что я не одна такая незаконопослушная. Весь наш воздушный род так или иначе хоть раз в жизни преступал закон. Если бы у нас был животный тотем, то им стала бы кошка. Любопытная, живучая и всегда поступающая по-своему. Живущая по своим собственным правилам».
– Значит, кошка? – Удивленно хмыкнув, он забрал у меня кружку, поставив на столик и свою, а затем неожиданно положил обе руки мне на плечи, чуть развернув к себе спиной. – И к какой породе ты относишь себя?
«Я?»
Удивившись подобному вопросу и еще больше удивившись, когда его пальцы начали очень мягко разминать мои напряженные плечи, я очередной раз почувствовала неловкость.
«Кир, ну почему так? Это ведь личное пространство! Личное! А ты не просто лезешь в него, ты бесцеремонно пытаешься стать его жителем! Почему ты не понимаешь, что я не могу разделять эти понятия?»
– А почему бы тебе просто не расслабиться? – шепнув мне на ухо и тем самым вызвав море мурашек, моментально захвативших мое тело в плен, он надавил на плечи чуть сильнее, и я едва на него не упала.
«Расслабиться? Совсем расслабиться? Я не умею расслабляться так, как намекаешь ты. Ты прекрасно понимаешь, что своими действиями вызываешь во мне определенные желания, которые… которые неуместны».
– Почему?
– Потому что ты сам сказал – ты меня не любишь, ты меня не уважаешь, и я нужна тебе лишь с одной определенной целью – чтобы выпить мое счастье. Сейчас ты делаешь это все лишь для того, чтобы вкусно поесть, – нервно усмехнувшись, я постаралась слово в слово процитировать ему его же слова. Обидные. Унизительные. – А я так не могу. Просто не могу.
– А если… – Он надавил еще сильнее, и я все-таки на него облокотилась. Он же немного помедлил, а затем продолжил массировать плечи и тихо говорить: – Я хочу извиниться за свои грубые слова. Они были сказаны в раздражении. Просто…
Шумно выдохнув, Кирилл снова замолчал, а я удивленно обернулась. Что я слышу? Маршал признается в том, что пошел на поводу у своих эмоций, чтобы поставить жертву на место?
– Опять начинаешь? Да, ты права. Твои мысли не дают мне покоя практически нигде. Ты не даешь мне спокойно работать. Ты занимаешь все мое время! – Под конец своей тирады демон раздраженно рыкнул, но при этом так и не убрал ладоней с моих плеч. – И знаешь, совсем неудивительно, что я не могу держать себя в руках! Утром ты думаешь одно, в обед – другое, рядом со мной – третье, наедине с самой собой вообще четвертое! Ты элементарно не можешь остановиться ни на чем одном! И если для тебя твои мысли выглядят стройными и логичными размышлениями, то когда они доходят до меня, я слышу нескончаемый поток «хочу» и «не хочу», «могу» и «не могу», «буду» и «не буду». Анна, я устал от твоих мыслей и очень раздражен. Понимаешь?!
«Эм… Не особо».
Нервно хохотнув, словно уже не у меня, а у него начиналась истерика, Кирилл неожиданно прикусил мочку моего уха, чуть потянул, а затем отпустил и хрипло прошептал:
– Да, ягодка. У меня истерика. Из-за тебя, твоих мыслей и эмоций. Здорово, правда?
«Нет. Не здорово. А может, я пойду, а ты успокоишься? Наверное, тебе просто надо в одиночестве переварить то, что ты выпил в парной, да?»
– Нет. – Его горячий язык неожиданно лизнул шею, и я, дернувшись, возмущенно пискнула, но захват оказался крепче, чем я думала, и я ни на миллиметр не сдвинулась с дивана. – Нет, ежевичка… В одиночестве я это переваривать не хочу. Что ты там упоминала о десяти дозах страсти, которыми хочешь поделиться? Я тут подумал… Как насчет первой? Сейчас.
Возмущение. Обида. Раздражение. Злость. Эмоция сменялась эмоцией, и ему начало казаться, что он их уже видит. Они были осязаемы! Невероятно… Что за аномалия? Да сейчас только в воздухе разлилось больше десяти эмов! Невероятный коктейль из горечи и кислоты. Невкусный.
Нет, так дело не пойдет!
– Анечка, ягодка-колючка, прекращай разделывать меня на отбивные, – глухо рыкнув мне в ухо, демон убрал руки с плеч, положив одну на живот, вторую – на грудь. – Я тебя за язык не тянул. Мало того – я вежливо уточняю, прежде чем брать.
– Ты сам отказался!
– Как давно это было…
Уж не знаю, чем именно ему понравилось мое ухо, но он снова его прикусил, а затем легонько подул.
– И вообще… – Непонятно как, но его рука сумела ослабить полотенце, и доступ к моему телу был открыт. – Нельзя так долго сидеть в мокрых трусиках. Снимай.
Мысленно зло рыкнув, я попыталась запахнуть полотенце обратно. Не вышло.
«Ты меня домогаешься!»
– Да.
«Ты нарушаешь свои обещания!»
– Еще нет…
«Да что на тебя нашло?!»
– Ты, – рывком развернув меня к себе лицом, он упал на спину и уложил меня сверху, умудрившись попутно избавить меня от полотенца окончательно. – Сейчас в тебе происходит непонятная мне цепная реакция. Ты не поверишь, но сейчас в комнате разлито уже больше двадцати эмов, тогда как обычно в воздухе их не больше одной десятой доли. Ты не поймешь… Но это ненормально. Ты разбрасываешься эмоциями так, словно для тебя это ерунда! Ты не просто их разбрасываешь… ты их выплескиваешь на меня! Зачем? Как? Почему, черт возьми?!
Пронзительная мысль промелькнула в голове, но не пропала совсем. Значит, фонтанирую. Значит, выплескиваю…
«Так сколько, говоришь, эмов уже в комнате?»
– Двадцать три.
«А на моей коже?»
– Еще… – Кирилл нахмурился, видимо, не понимая, к чему я клоню. – Еще больше десятка.
«Прекрасно. Ты их уже пьешь или они просто находятся в комнате и исчезают?»
– Пью, – нахмурившись еще сильнее, он прищурился. – Что ты задумала?
– Ничего такого, что тебе не понравится. Руки отпусти.
Мозг прекратил думать, в дело вступили эмоции и взяли тело под абсолютный контроль.
Давным-давно, когда я была маленькой, мама рассказывала мне одну интересную сказку… Там принцесса-сирена умела петь так, что ее слову были послушны страны и города. Она могла воплотить любую эмоцию голосом и заразить этой эмоцией слушателей. От любви до ненависти. От безудержного горя до бескрайней радости. Я так петь не умела, но сиреной я была.
И судя по всему, сейчас мой организм решил бороться с угрозой так, как был в силах, – он подчинял себе врага не голосом, который я сорвала, а непосредственно эмоциями. Он давил, он подавлял. Он топил врага в эмоциях.
Когда Кирилл настороженно отпустил мои руки, в любой момент ожидая от меня подвоха, я очень медленно взяла его лицо в свои ладони, а затем поцеловала. Поцеловала нежно. Так нежно, как только могла. Я топила его в своей нежности…
Подавись!
Оглушающий взрыв в его голове был такой силы, что на некоторое время он потерял все возможные ориентиры. Как… Кто… Где?..
Ознакомительная версия.
