Сначала я даже не поняла, о чем он.
— А что случилось? — ошарашенно спросила я. Такой неожиданный переход на другую тему совсем выбил из колеи.
— Ничего. Просто понял, что не могу больше там работать! — он пристально смотрел на меня, ожидая моей реакции.
— А почему? — тупо промямлила я.
— Понимаешь, я должен видеть смысл в том, что делаю! — заговорил Антон, отвечая каким-то своим мыслям.
— Вот сегодня мы должны были снимать женщину, которая попала под трамвай. Ей отрезало ноги, и муж ее бросил. И теперь она его приглашает в студию, чтобы сказать все, что о нем думает. И так каждый день, понимаешь?
— Но у вас на телевидении вроде каждый день что-то новое… — вяло возразила я, не зная, как реагировать.
— Новое? Да все одно и то же! Как будто в мире нет ничего, кроме жадности и предательства!
— Но ты же и про волонтеров снимал. Они-то точно хорошее делают!
— Сюжет так и не вышел в эфир! — отрезал телевизионщик. — Редактор счел, что это «слишком пресно», не цепляет зрителя! Вот ты, Полин, собачий продюсер, — Антон произнес это так, словно сказал: «Ты, Полина, помощник президента!» — Ты что-то меняешь в этом мире! А я каждый день рассказываю миллионам людей новую грязную историю! — Похоже, Антон много разговорил это сам себе, потому что не подбирал слов и был очень убедителен. — Я убеждаю их в том, что в мире одна грязь, А я хочу совсем по-другому! Хочу каждый вечер, закончив работу, знать, что сделал что-то хорошее…
Я слушала Антона ошарашенно. Его мысли в чем-то перекликались с моими. Я тоже иногда не могла найти смысла в том, что делают люди изо дня в день. Мне требовалось выйти за рамки однообразного круга амбиций, стремления заработать деньги и жить «не хуже других». Я хотела видеть смысл в своей жизни. Таким смыслом стала для меня любовь к Саймону — как знать, может, Морской привлек меня как раз потому, что я могла ему помочь? Я задумчиво смотрела в окно, поглощенная раздумьями. Антон покосился на меня.
— Я тебя загрузил? — виновато спросил он.
— Нет. Я размышляю над тем, что ты сказал… — честно ответила я, и мы замолчали.
На Садовом кольце мы встали в пробку. Через окно я видела усталые лица водителей в соседних рядах. Женщина справа от нас достала косметичку и начала неторопливо красить губы, видимо, она привыкла стоять вот так часами. — Ты сейчас будешь искать другую работу? — спросила я.
— Уже нашел! Я с сегодняшнего дня сотрудник фирмы «Инкорпорейтед-фильм-старз»! — гордо сообщил Антон.
— Так ты не ушел с телевидения? — удивилась я.
— Я ушел с Первого канала. А в «Старзе» у меня серьезный проект, — он повернулся ко мне. — Буду снимать фильм о добровольных помощниках полиции!
— Я думала, ты совсем бросил это дело… — протянула я несколько разочарованно.
— Ты не понимаешь! — возмутился Антон. — Это огромная разница! Это все равно что… — он замялся, подыскивая сравнение, — все равно что сниматься в рекламе в роли врача или действительно спасать жизни в реанимации! Есть разница?
— Ну да… — хотя я не очень понимала, о чем он.
— Я же сказал — это серьезный проект. Мы не «клубничку» ищем, а снимаем объективную документальную картину! Не для того, чтобы развлечь кого-то, а чтобы реально что-то изменить! Мы хотим рассказать о том, как простые люди помогают государству бороться с преступностью. В пяти странах снимаем. Между прочим, начинаем с Турции… Видишь, как я подгадал — заодно навещу семейку Грасини! — вдруг повернулся он ко мне.
При очередном упоминании Турции и Грасини у меня кольнуло в сердце. На секунду словно исчезла унылая пробка на Садовом, и я увидела сверкающие на солнце волны и прекрасный силуэт на берегу… Усилием воли я вернулась в настоящий момент.
— В Турции, наверное, хорошо сейчас… — прошептала я.
— Да, наверное. Впрочем, если захочешь, можешь сама узнать… — сказал Антон, лукаво покосившись на меня.
Я не верила своим ушам. Что?
— У меня свободна ставка ассистента. И ты можешь со мной поехать, — заявил телевизионщик как о чем-то само собой разумеющемся.
— Зачем я тебе там нужна? — нетерпеливо бросила я.
— Понимаешь, я звонил Грасини. Но разговор не получился. Они сделали вид, что не понимают меня. Так что в Турции мне не так-то легко будет к ним прорваться.
— А чем я смогу помочь?
— Ты — человек, который что-то знает о них. Вероятно, они тобой заинтересуются… — сказал он и задумчиво добавил: — Хотя я сам не уверен, что тебе стоит ехать. Все-таки это небезопасно…
— Я поеду! — перебила я.
Мы наконец выехали из пробки и свернули ко мне во двор.
— Тебе восемнадцать есть? Мама-папа не будут возражать? — спросил Антон.
— Есть. С родителями проблем не будет, — решительно заявила я.
— Вижу, для тебя очень важен твой друг… — задумчиво проговорил Антон и продолжил деловито: — Паспорт давай — буду бронировать тебе билет. Послезавтра мы должны быть в Турции, — с этими словами он достал из бардачка небольшой айпад.
— А… сколько это стоит? — напряглась я.
— «Старз» оплачивает, ты ж теперь их сотрудник…
— Подожди пять минут, я принесу загранник!
Через полчаса билеты на мое имя были забронированы, и я пошла собирать вещи. Конечно, я преувеличила, сказав Антону, что «с родителями проблем не будет». Мне предстояло как-то объяснить все отцу. Поднявшись в квартиру, я первым делом позвонила ему на работу.
— Романов слушает! — гаркнул папа, и я поразилась тому, как смягчился его голос, когда он узнал меня. — Полина, доченька, слушаю!
— Пап, у меня хорошие новости! — бодро начала я. — Машка нашла мне потрясающую работу! В «Инкорпорейтед-фильм-старз»!
— Поздравляю, доча! — сдержанно ответил папа. Он явно ждал подробностей.
— Пап, это очень хорошая работа! Очень! — тут я приоткрыла главный свой козырь. — И я знаю, что ты не успокоишься, пока не проверишь их по базе данных…
Папа кашлянул и промолчал.
— Так вот, моего работодателя зовут Антон Борисович Кинарь, запиши. — Судя по паузе, отец уже записывал. — Как проверишь, позвони мне, пожалуйста…
Я положила трубку и уселась за компьютер. Нужно было попробовать еще раз поискать название турецкой деревни, о которой говорил Саймон. В электронном почтовом ящике меня ждало письмо от Нелли — девушки, с которой я познакомилась на турецком русскоязычном форуме.
«Полина, а это случайно не Кумалыкызык?» — писала Нелли. Я так и подскочила на стуле. Конечно! Это Кумалыкызык! Я ведь еще тогда придумала рифму «Кумалыкызык — сломаешь язык!»
Зазвонил телефон.
— Полина? Я проверил… — сказал отец.
