Порция свесилась через подоконник — она до боли в глазах вглядывалась в темноту в надежде заметить внизу хоть какое-то движение. Но вокруг все как будто вымерло. Вздохнув, она опустилась на стул и принялась задумчиво вертеть в руках кол. Закрыв глаза, она представила себе, как изящные пальцы Джулиана обвивают деревянный кол ее бархоткой, прежде чем положить его на подушку возле ее головы.
Что это? Приглашение? Или прощальный подарок? Обещание — или предупреждение?
«Уступи», — прошептал он в ее сне. Но что она должна была ему отдать? Свое сердце? Мечты? Бессмертную душу? Прижав к груди осиновый кол, Порция подняла глаза к небу и принялась ждать рассвета.
На следующее утро сонная Порция спустилась к завтраку, отчаянно зевая и с трудом волоча ноги. Она просидела у окна всю ночь, позволив себе уснуть, только когда из-за крыш домов вынырнуло бледное зимнее солнце. Но проспала недолго, каких-то два часа, и проснулась совершенно разбитая — все ее мышцы ныли, холодные пальцы намертво сомкнулись вокруг осинового кола.
По привычке сунув его в специальный карман под юбкой, девушка спустилась в столовую. Конечно, она догадывалась, что зоркий глаз Эйдриана может заметить кол, но почему-то ей страшно хотелось, чтобы это произошло как можно позже. Это был их с Джулианом секрет, и она не желала делиться им ни с кем.
Эйдриан уже сидел во главе стола, рядом с ним, как обычно, устроилась Каролина. Судя по темным кругам под глазами, они спали не больше ее. Мрачные лица обоих супругов до странности не соответствовали яркому солнцу и искрящемуся свежевыпавшему снегу, устилавшему террасу перед высоким французским окном. Малышка Элоиза, частенько за завтраком плевавшаяся в Уилбери овсянкой, сегодня была тише воды, ниже травы. Выглядело это крайне подозрительно. Напротив Эйдриана в кресле развалился Ларкин — всегда безупречный галстук сейчас был в беспорядке, а мягкие каштановые волосы стояли дыбом.
В столовой не было ни одного лакея, а блюда, которые они заботливо наполнили, прежде чем уйти, так и остались нетронутыми. Порция заметила, как Каролина с отсутствующим видом поковыряла яйцо двузубой вилкой, потом со вздохом отложила ее в сторону.
Она растерянно обежала взглядом стол.
— Черт возьми, да что с вами такое? Сидите как на похоронах! Ну и вид у вас — словно кто-то умер!
— Так и есть, — мрачно отозвался Ларкин, отбросив упавшие на лоб волосы. — Еще одно убийство на Чаринг-Кросс, только еще более жестокое и отвратительное, чем все предыдущие.
Порция, покачнувшись, ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Ноги уже не держали ее.
Каролина сжала руку Эйдриана.
— Не может быть, чтобы это был твой брат. Ты же слышал, что прошлой ночью сказала Порция. Она поклялась, что он уехал из Лондона.
Эйдриан покачал головой. Порцию поразил его тусклый, безжизненный взгляд и серое от усталости лицо.
— У меня было бы намного легче на душе, будь я уверен, что он действительно уехал.
— Он не уехал, — беззвучно выдохнула Порция, слова ее разорвали воцарившуюся в комнате тишину. Все трое как но команде ошеломленно уставились на Порцию. — Он был у меня в комнате этой ночью… когда я спала. И перед уходом оставил мне вот это. — Сунув руку в потайной карман, она вытащила кол и швырнула его на стол. На фоне белоснежной скатерти пурпурная бархотка казалась ручейком крови.
Эйдриан молча смотрел на нее. Щека у него подергивалась.
— Дорогой, — с беспомощным отчаянием в голосе прошептала Каролина, взяв его за руку.
Вырвав у нее руку, Эйдриан отшвырнул стул и с проклятием вскочил на ноги. Он бросился к двери, но путь ему преградила Порция.
— Не смей! — грозно предупредил он, ткнув ее пальцем в грудь. — Я всегда любил тебя как родную сестру! Господи, да я бы луну с неба достал, лишь бы ты была счастлива! Но я не позволю, чтобы ты помешала мне сделать то, что я обязан был сделать много лет назад.
— Я не собираюсь мешать тебе, — отрезала она. Ее вдруг охватило странное спокойствие. — Наоборот — я хочу тебе помочь.
— Как? — с сомнением спросил он.
— Я могу предложить ему то, перед чем он не сможет устоять.
— Например?
По губам Порции скользнула недобрая улыбка.
— Себя.
Над отсыревшей мощеной мостовой повисла дымка легкого тумана. Моросивший с самого утра мерзкий, промозглый дождь дочиста отмыл улицы от снега, и теперь они празднично сверкали в свете уличных фонарей. Низко повисшие над городом серые тучи цеплялись за крыши и каминные трубы. Ночь выдалась безлунной — самое время для охоты.
Из-за плотной завесы тумана вынырнули три темные фигуры — женщина в сопровождении двоих мужчин. Несмотря на невысокий рост незнакомки — оба ее спутника возвышались над нею на добрый фут, — с первого взгляда было ясно, что главная опасность исходит именно от нее. Что, кстати, было чистой правдой.
В темно-синих глазах женщины горело мрачное упорство, капюшон серого плаща был надвинут до самых бровей. Невозможно было не залюбоваться легкой поступью и грациозным покачиванием бедер, однако в осанке ее сквозила надменность, а гордая посадка головы выдавала уверенность в себе и твердую решимость. Возможно, она и намеревалась взять на себя роль жертвы, однако глупец, попавшийся на эту удочку, мог запросто поплатиться жизнью.
Убедившись, что они уже возле самых трущоб, расползшихся, точно раковая опухоль, позади королевских конюшен, Эйдриан приложил палец к губам и кивком головы указал в сторону безлюдного переулка. Вся троица бесшумно шмыгнула в него и затаилась в тени. Любой, кто увидел бы их сейчас, решил бы, что очередная шайка ночных грабителей собирается воспользоваться туманом и хорошенько пощипать доверчивых горожан.
Этот островок мерзости, нищеты и запустения, притулившийся недалеко от Чаринг-Кросс, как нельзя лучше подходил для подобной цели. Живой грабитель или нежить вроде голодного вампира могли чувствовать себя тут вольготно — для подобных тварей это были настоящие охотничьи угодья. Узенькие улочки и кривые переулки отделяли убогие хибары от сомнительных заведений самого низкого пошиба, которые, все как одно, щеголяли весьма экзотическими названиями — «Карибские острова», «Бермуды» и подобные им. Завсегдатаи этих мест знали немало случаев, когда какая-нибудь бедняжка, имевшая несчастье заглянуть в один из этих темных грязных переулков, пропадала в нем навсегда.
— Ты уверена, что сможешь это сделать? — нахмурившись, спросил Эйдриан.
— Сам сейчас увидишь, — отрезала Порция. Не снизойдя до объяснений, девушка решительным жестом дернула бант, которым был стянут у горла толстый плащ, и тот упал к ее ногам.
