Хотя мы живем между Нашвиллом и Франклином, в деревенской глуши, мы приняты в «высшем обществе». Над деньгами от нашего знаменитого виски редко смеются даже «сливки» этого общества. Кроме того, отличные лошади, которые постоянно приносят призы на знаменитом ежегодном фестивале в Шелбивилле, автоматически повышают рейтинг нашей семьи. Естественно, моему отцу доставляет огромную радость именно это хобби. И это еще один повод для столкновений между отцом и мной. Он даже нарушил свое обещание после смерти Селесты и попытался заставить меня принять участие в фестивале, но я отказалась.
– Папа, ты знаешь, как я к этому отношусь. Мы с тобой заключили соглашение на этот предмет, помнишь? Я езжу на Гемблере только дома. И потом, я ведь не любительница публичных выступлений как Селеста.
Моя сестра была рождена, чтобы ее показывали публике. Селеста была красива, талантлива, популярна в обществе. В общем, радость для родителей, особенно для отца. У нее были все задатки третьесортной актрисы, поэтому скоро она начала принимать участие во всевозможных конкурсах красоты. Большинство из них она выигрывала. Отец готовил ее к «главному» конкурсу с тех пор, как ей было восемь лет. Сколько раз я слышала, как он пророчил ей:
– Когда ты будешь готова, дорогая, ты станешь Мисс Америка. Ты самая красивая девушка во всех штатах, и однажды ты наденешь эту корону.
Мой отец – умный человек. Но у него была огромная потребность покрыть славой имя Деверо. Кроме этого я ничем не могу объяснить его неодолимого желания превратить мою сестру в живую куклу Барби с единственной целью в жизни – выглядеть лучше всех и выигрывать конкурсы красоты. Я, конечно, знаю, что моя мать примирилась с этим точно так же, как она мирится с любым желанием ее обожаемого мужа. Я же, напротив, всегда оставалась в стороне одинокая и ошеломленная, наблюдая, как эта троица срывается на очередной конкурс и за их лимузином, как гроб на колесах, тащится специально построенный для этого трейлер, в котором возят арфу Селесты.
Могу вам сказать, это было забавное зрелище. Именно в это время я начала сочинять песни в стиле кантри о безднах отчаяния. Моей старенькой гитаре приходилось потрудиться в эти уик-энды, да и во многие другие, когда я оказывалась вне круга интересов моей семьи. А когда страдаешь, тогда еще душевнее поешь кантри, поэтому, наверное, все обернулось к лучшему.
Думаю, что сейчас мне нужно сказать о том факте, что я выросла в тени Селесты и это затормозило мое развитие во всех смыслах, кроме физического. Еда стала моим ближайшим соратником в мире, который неизменно ставил меня в тупик. К тому времени, когда Селеста обтягивала свою фигуру семидесятидолларовым купальником шестого размера для очередного конкурса красоты, я едва влезала в брючный костюм четырнадцатого размера. Волосы у меня были светлыми, прямыми и тусклыми. Я не имела ни малейшего представления о макияже, восемнадцать лет пробыв «другой дочерью Деверо».
Именно в это время в моей жизни произошли большие изменения. До сих пор единственными молодыми людьми, с которыми я находилась в каких-то отношениях, были одноклассники. Они списывали у меня домашнее задание и поэтому считали своей обязанностью пытаться залезть в лифчик в раздевалке.
Так продолжалось до тех пор, пока я не встретила Ройса Макколла. Он снимал в аренду ферму неподалеку от нас. Оглядываясь назад, я пытаюсь быть честной в оценке той первой встречи с точки зрения дальнейших событий. Само собой, я была полной, с мальчишескими повадками, в общем, не самой привлекательной молодой женщиной в мире, но я могла бы поклясться, что очарована была не только я, но и он тоже. И только гораздо позже я узнала, как хорошо умеет этот человек производить самое выгодное для него впечатление. Может, я и не была королевой красоты, но джинсы и рубашка подходили для моего стиля езды. И не только это. Я чертовски хорошо езжу верхом. Гэмблер и я просто сливаемся в одно целое. Так что я думаю, что первое впечатление Ройса обо мне, скачущей мимо, с развевающимися волосами, вероятно, не было неприятным.
Во всяком случае, именно это он дал мне понять, когда заговорил со мной у красивого маленького ручья на нашей земле, который протекает как раз рядом с теми землями, которые он арендует.
– Не часто встретишь женщину, которая так ездит верхом, как вы. Я уже начал думать, что здесь нет ни одной стоящей женщины. Все, кого я видел, – это аккуратные девочки в котелках и облегающих брючках, еле семенящие на своих лошадках, но зато с задранными носами.
Я была удивлена, услышав от совершенно незнакомого мне человека свои собственные мысли. Еще много-много раз потом я буду замечать эту резкость в суждениях Ройса, но тогда я могла думать о том, что, наконец-то, встретила человека, который мне по-настоящему нравился. Если честно, я думала только о том, что нахожусь в непосредственной близости от самого красивого мужчины из всех, кого я встречала. Львиная грива огненно-рыжих волос резко контрастировала со стального цвета бородой, и этот контраст сразу же привлекал внимание. Но немедленно ваш взгляд переключался на всю его внешность целиком: красивые зеленые глаза, широкие плечи, длинные стройные ноги. Буквально все в его внешности устраивало меня. Он нравился мне от старенькой ковбойской шляпы до поношенных сапог, которые могли бы принадлежать наезднику родео. Мне никогда не приходило в голову, что этот образ был создан специально для того, чтобы поразить меня с самого начала. Почему это должно было сработать? Я была молодой девушкой, которая никогда не выезжала за границы своего штата, и, уж конечно, у меня не было никакого опыта общения с мужчинами.
Он улыбнулся мне, я улыбнулась в ответ, довольная тем, что сижу на лошади, и он не может видеть, какая я на самом деле толстушка.
– Вы, должно быть, одна из дочерей Деверо?
С какой стати я должна была сразу же сообщать, что я не та дочь, которая ему нужна? А вообще-то, в какой-то мере я даже рада, что в моей жизни было такое время, когда невинная девочка была счастлива от того, что ее добивается красивый мужчина.
Радостно было уже то, что он пустил свою лошадь медленным шагом рядом с моей.
– Я слышал о том, что они очень красивые, но никогда не получал приглашения, чтобы прийти и удостовериться самому. Слышал, ваш отец не очень-то жалует новичков.
Я удивленно посмотрела на него. Медленная, протяжная речь, спокойный вид человека, который никогда никуда не торопится, явно не соответствовали портрету янки, к которому я привыкла.
– Вы с востока?
– Из Нью-Йорка, если вы это называете востоком. Я называю это «сточной трубой». Даже после того, как я закрыл свое дело, я не сразу смог оттуда выбраться.
