— Ты горячая штучка, а по виду не скажешь…
Эта неосторожно брошенная фраза ох как заинтересовала её.
— И какой же я, интересно, кажусь со стороны? — тут же заинтересовалась она.
— Серьёзная, деловая барышня, не подшибись, — чмокнул он в её ушко.
Она тут же объявила:
— Всему виной ты. Я сгораю от твоих рук. Они меня испортили и развратили. У меня теперь всегда чудное настроение.
Он, разумеется, такого не предполагал.
— Насмешила… Ты просто играешь со мной… Зачем, пока не пойму…
Напряжённую тишину нарушил её поцелуй и сорвавшиеся с её уст слова:
— Ты ошибаешься, Эд…
— У тебя красивое имя, — провёл он ногтем по овалу её лица. Заметив её сморщенный носик, добавил:- Ты так не считаешь?
Она не считала. Ей нравилось иное имя, но сам себе его не выбираешь, правда, сейчас, после разговора с бабушкой что-то у неё в этом вопросе изменилось. Но тем не менее…
— Вот уж нет, — тут же запротестовала она. — Но куда деваться раз бабуля удружила. Так ей захотелось, а мне ничего не переиначить и с этим именем всю жизнь жить.
Он не отступал.
— Сама себе болячку организовала, а имя отличное. Кстати про растеряшу, что за ношу, ты уронила? — поднял он выпавший из её ослабевших рук пакет.
Люда вздохнула:
— Продукты купила на вечер и утро. Дома шаром покати.
Его руки сошлись кольцом под её грудью, а маска коснулась щеки.
— Ты живёшь одна?
— Да в однокомнатной квартире.
— Пообедать хоть успела?
— Кое-что перехватила днём и пока сейчас ехала, съела банан.
— Живёшь на одной ноге. Понятно, почему твой вес не больше тополиного пуху. Я соскучился по тебе, заяц, — властно придвинул он её ещё ближе к себе.
— Я тоже. — Потянулась она к его губам, обхватив за шею рукой. — Я даже привыкла к твоей вязаной маске. А целоваться могу час не прерываясь.
— Так прямо и час?
— Могу и больше. Ты моя половинка.
Он переполошился. Сколько-то нахмурясь молчал, не зная, злиться ему на неё за эту откровенность или принять и быть благодарным. Потом, откашлявшись, решил быть осторожным и, стараясь своему басу придать нежность, сказал:
— Болтушечка. Ты знаешь меня всего чуть-чуть. С чего решила, что я тебе подхожу? Не пройдёт и недели, как ты откроешь широко глаза и скажешь: Этот человек — не мой. Ну вот совсем не мой! Будь не ладен тот день, когда он подвернулся под мои ноги!
— Ерунда!
Её лёгкость и беспечность его озадачили. Это было совсем не похоже на неё. Он нахмурился ещё больше и, кинувшись переубеждать, забубнил:
— У нас выплыли абсолютно разные странности характера. А если покопаться по — глубже и заглянуть в подробности…
Она сопротивляясь его страху тут же с готовностью нашла ответ:
— Разумеется, а как же иначе, так и должно быть. Мы же разные и у каждого из нас своя система ценностей. Не паникуй. Главное, чтоб по базовым пунктам совпадало, а остальное мелочи…
Он, вот уж никак не соглашаясь с ней, хмыкнул.
— У тебя на этот счёт иллюзия. У нас нет вообще никаких точек единения, даже наоборот. То, что для тебя в порядке вещей, я считаю ненормальным.
— Глупости. Но давай сейчас не будем об этом. Зачем нам спор. Вместо мёда твоих губ, я болтаю язычком. Обидно терять время, у нас его и так кот наплакал, — сказала она сердито.
Посмеиваясь и не желая возражать. Подняв её на руки, он понёс вглубь сквера. Опять она почувствовала под спиной шерстяной плед. Склонённые пологом кроны деревьев над её ложем и небо в равнодушно подглядывающих звёздах. Что ещё надо для безумной любви. Горячие нетерпеливые руки, стянув юбку, пройдясь по животу, откинули лифчик вверх и рывком сорвали кружево трусиков, заструились по телу. Она, заголив ему спину и живот, подняла тонкий свитерок до предела, давая возможность его телу прикоснуться к ней. Он не снимал его и прошлые разы. «Скорее всего, эта осторожность из-за татуировки. Не догадывается, что я её видела уже, во время драки», — решила она. Час летел за часом, а источник ласок не иссякал, и расставаться совсем не хотелось. В чувство привёл шёпот и хихиканье в кустах, потом шаги удалились, а их опять накрыла ночная прохлада и тишина.
— Нас кто-то видел? — дёрнулась она.
— Ну и на здоровье. Молодняк влюблённый не иначе. Не бери на голову себе.
— Вообще-то, я чихать на них хотела…
— Вот и умница…
— Но, Эд, мне надо домой, — заторопилась она.
— Завтра же суббота, выходной день выспишься…, прошу, не торопись, до рассвета ещё есть время.
— У меня завтра дежурство в отделе…, мне надо выйти на работу, — попробовала объясниться она.
— С ума спрыгнуть. Тебя что поставили дежурить?
— Я сама попросилась. Мне нужен выходной день среди недели.
— А просто отпроситься ты не могла?
Люда помедлила с ответом: говорить или не говорить и всё же сказала:
— У меня сложные отношения с начальником. Не хочу быть от него зависима.
Не заметить неудовольствие в голосе Эд не мог.
— И чем вызвана такая натянутость ваших отношений? — как можно равнодушнее спросил он.
Но она напряглась вся и замотала головой.
— Мне б не хотелось говорить об этом с тобой.
— Почему? Мне, кажется, со мной как раз сделать это гораздо проще. Говорят, если рассказать о своих проблемах незнакомому человеку, ему проще взглянуть на проблему непредвзято, со стороны. Так почему?
Она вздохнула. Может оно и так.
— Всё проще не бывает. Он решил, что, если я до моих годков не вышла замуж значит, буду без меры счастлива, воспользуйся мной он.
— Донимает ухаживаниями? — хмыкнул он.
— Пристаёт с непристойностями.
— Он женат?
— Жена, дети и имеет кучу любовниц. Не глупый малый, но ловелас. Возможно, каждую страсть он принимает за любовь, естественно её окончание за конец. Может, всё и того проще — что хочу, то и ворочу.
— И, как ты отбиваешься от этого балбеса?
— Разнопланово. От пощёчины до удара коленом в пах.
— Очуметь. Помогает?
— На какой-то период до нового заскока — да. Правда, грозится постоянно найти причину и уволить. Приходится быть всё время на чеку.
Он поправил упавшую на её щеку прядь.
— Ты боишься потерять работу?
Вопрос вызвал в ней лёгкое возмущение.
— А кто в наше время ей не дорожит. Не так легко было найти это место. Не хочется теперь так запросто его лишиться. У меня нет влиятельного покровителя. Богатого любовника. В этой жизни я ни царица и ни королева. Просто женщина.
— Почему не перейдёшь в другой отдел? — погладил он её и так горящую грудь, полулёжа удобно устроившись боком на её животе и придавив ногой Людкины, всё время трепыхающиеся от волнения, ноги.
