Я представила, как братец — император говорит ему, — «А я тебя предупреждал!» И как молча злится принц, как потом исследует след от моего портала, и начинает искать меня по самым отдаленным местам… не найдешь, Калин, и не пытайся. Представлять лицо принца, в тот момент, когда он обнаруживает, что я пропала и придумывать разные варианты его беседы с кузеном, мне было приятно. Даже настроение поднималось. Вот пусть теперь принц себя в свой железный ящик засовывает. А мне прекрасно живется здесь, с Лехой, Ваней, Лапой и без его ящиков.
17
С работой моя жизнь стала, конечно, утомительнее. Утром я брала Лапу, и мы провожали Ваню в школу, потом гуляли в сквере с Леной и Джеком и к девяти возвращались домой. А там меня уже ждали домовые. Они приходили толпа за толпой. Каждой группе я выделила час лечения. И так с перерывом на обед до трех часов. Иногда появлялись такие изможденные домовята, что их я оставляла рядом с собой на весь день. Хорошо, что по-прежнему все домашние дела делала моя троица, плюс Трифон с помощниками. Еще я придумала и сделала амулет, который излучал постоянный магический фон, подобный моему, но почему то, этот амулет не давал такой выраженный лечебный эффект, как моя живая магия. Но все равно, амулет домовята отнесли на чердак и там дружной толпой поселили всех прибывших. На днях Котов попросил сделать еще несколько амулетов. Домовые продолжали прибывать, и их будут селить на соседних чердаках, оборудованных моими амулетами. Пока я успевала полечить всех. И новоприбывших, и стареньких, но домовых становится все больше, и скоро придётся придумывать график лечения для всех их групп. Еще при каждой свободной минуте я анализировала, что не так с амулетом. Нужны были эксперименты. Но, увы, ни места, ни времени на них не было. А очень хотелось сбросить с себя это нудное занятие.
К четырем я шла в школу за Ваней. С Лапой, конечно. Мы гуляли в сквере, потом доходили до дома и расходились по разным подъездам. Ваня шел домой полдничать и делать уроки, а я шла в «Эдельвейс». В девять вечера я возвращалась, мы обязательно собирались с братьями в гостиной. Ваня рассказывал, как у него прошел день, Леха иногда говорил что-нибудь об универе, а я обычно рассказывала о проделках Лапы. Наша собака каждый день выделывала что-нибудь веселое. Например, она полюбила брать в зубы поводок Джека и выгуливать его, как хозяйка, что смотрелось невыразимо забавно. Джек немного возмущался, но не долго, и не сильно. Еще она научилась воровать Ванины игрушки и прятать их куда-нибудь, чтобы сразу не отобрали. И вообще у нашей собаки был явный криминальный талант. На днях она заспешила домой, что было для нее абсолютно не характерно. Мы стояли уже во дворе, прощаясь с Леной, когда Лапа «сказала» — хватит, домой! Мы с ней бегом пронеслись по двору. Лапа тянула поводок как какой-нибудь ротвейлер. Я чувствовала себя воздушным змеем на веревочке. Того гляди взлечу. Мы ворвались в подъезд, пронеслись к квартире. Пока я поворачивала ключи в замках, Лапа нетерпеливо топталась и пару раз боднула носом дверь… Я недоумевала все сильнее. Наконец дверь открылась. Мы вошли в прихожую, и тут Лапа распахнула пасть, из которой выпала вяленая чехонь. Боже! Она своровала рыбу из сумки Лены. Какой интеллект! — восхитилась я. Как она ловко провернула кражу под носом у меня и Лены. И лопать, сворованную рыбу, на месте преступления не стала. Понимала, что наверняка отберут. Я смеялась, и наказывать воровку не стала. На днях схожу в магазин и компенсирую Лене ее пропажу. Мальчишки тоже хохотали, когда я вечером в лицах изобразила им эту сцену. Лапа мусолила единорога, но время от времени прерывалась, чтобы послушать меня. Она прекрасно понимала, что рассказывают о ней.
В десять вечера или Леша, или Леша и я выводили Лапу на прогулку вокруг дома. Потом чтение или компьютер, гигиенические процедуры и в час ночи отбой. Может быть, кому-нибудь такой образ жизни покажется скучным и утомительно однообразным, но меня пока все устраивало. Я была свободна в своем выборе, и я выбрала Ваню, Лешку, Лапу и домовят. Единственная неприятность — я не высыпалась. Но по-другому не получалось. В выходные братья не давали выспаться. Мы ездили на прогулки в парки, ходили в кино, в зоопарк, ходили на аттракционы или просто втроем гуляли по центру города. Мы, кстати жили в центре, рядом было много замечательно красивых улочек со старинными домами, большой парк, несколько маленьких скверов и другие завлекательные места, так что гулять здесь можно было пешком, без утомительных поездок в общественном транспорте. И не смотря на недосып, отказываться от этого совместного воскресного времяпровождения я не собиралась. Оно мне очень нравилось. Нравилось общаться с братьями, которых я начала считать своими родными братьями, и нравилось общаться с моим новым миром и этим огромным и красивым городом.
Я проработала две недели, когда одно за другим случились два события. Я воспользовалась своей магией для работы, и я познакомилась с мужчиной. Вернее хронологически наоборот. Сначала мужчина, потом магия.
18
Осень постепенно стала хозяйкой в городе. Деревья сбросили листья, трава и цветы пожухли, улицы и скверы потемнели и помрачнели. Закончились ясные дни, зарядили дожди. В этот день дождь лил как из ведра. Мы шли с Ваней к школе быстрым шагом, резво шлепая по лужам и молча, хотя обычно о чем-нибудь болтали на ходу. Оба были в капюшонах и шли, стараясь не поднимать голову, чтобы ледяные струи дождя не хлестали нам по лицам. Лапу я вывела буквально на пару минут и с нами не взяла. Комбинезона для нее у нас не было, и гулять под проливным дождем она отказалась, быстро сделав все свои дела в торце дома, вернулась домой.
Возле школы мы простились. Ваня предложил мне не приходить за ним, если дождь будет идти весь день. Но я сказала, что приду обязательно. На том мы и расстались.
Назад к дому я шла медленно, и все так же опустив голову. Я люблю дождь. Любой. Ливень, моросящий, грозный с молниями и громами, радостный с радугой, теплый летний, холодный осенний, мне все равно. Но сегодня было как то грустно. Куртка не промокла, но ощущение от ее соприкосновения с телом было именно таким, как будто она вся пропиталась водой. А вот в кроссовки точно попала вода, носки намокли, и теперь не они грели меня, а я грела их. Я шла, видя только свои ноги, ноги, торопливо пробегающих мимо меня людей и брызги луж. И слушала шум дождя, который перекрывал обычные звуки нашей улочки. Как там, у поэта — мне грустно и легко. Печаль моя светла. Печаль моя полна…собою. (1)
Когда я свернула к входу в наш двор, кто-то сзади тронул мой локоть. Я вскинула голову. Меня догнал незнакомый мужчина, который стоял и без улыбки, внимательно смотрел на меня. Крупный, широкоплечий, не красавец, но все равно привлекательный. Брюнет с удлинённым лицом, прямым носом и темными прямыми бровями, между которыми виднелась парочка выраженных морщинок. Серьезный товарищ. Глаза умные и чуть грустные, но красивые, темно-серые как мокрый асфальт под сегодняшним ливнем. Бритые острые скулы, а над верхней губой и на подбородке темная трёхдневная щетина, переходящая на шею под подбородком. Одет дорого и стильно. Черный плащ, темно-серые брюки и черные, блестящие, как будто только что вычищенные ботинки. Над головой большой черный зонт. И я рядом с ним, герцогиня из трущоб в капюшоне и в шмотках из секонд-хенда.
Я вопросительно смотрела на него и молчала. Мужчина заинтересовал меня и смутил. Внезапно захотелось стоять перед ним красиво одетой леди, а не мокрой работницей «Эдельвейса» в капюшоне, надвинутом чуть ли не до кончика носа.
— Девушка, вы не подскажите где мне найти …
И он назвал адрес моей конторы. Хм. Неужели гороскоп заказал, или венец безбрачия снять хочет, или надеть наоборот. Странно. Никогда бы не заподозрила мужчину с таким лицом в хождении по гадалкам.
— Вам в наш двор. Идемте, я открою вам дверь.
