улик не обнаружилось, а я выдохнула. Вместе со мной выдохнули все слуги, сбежавшиеся на шум. Раздосадованные жандармы удалились. Только они скрылись за поворотом, как пьяный кучер встал, отряхнулся и расправил плечи.
- Вы должны мне завтрак, - послышался абсолютно трезвый голос кучера. – Заместо того, который я…
Он осмотрелся и вытащил из кустов грязные тряпки.
Дружной оравой мы вернулись в дом. Я открыла двери и увидела, что тело так и лежит на кровати примерно в той же позе, в которой его оставили.
- Он хоть живой? – спросила Сара, вставая на цыпочки.
- Хоть бы живой! У меня зарплата через два дня,- послышался голос дворецкого, который тоже очень хотел получить зарплату.
- Не бойся, я упомянул тебя в завещании, - послышался негромкий голос. Дитрих поморщился и встал. – По-поводу тебя. А вы, оказывается, прирожденная лгунья. Хотя с виду и не скажешь…
- И это все, что вы хотели мне сказать, вместо благодарности? – вознегодовала я, видя, как он с трудом встает, пошатываясь и сдирая с себя одежду. – За спасение от тюрьмы? Ну, знаете ли! Я впредь не собираюсь вас вытаскивать из всяких неприятностей!
- Благодарить нужно за то, что сделано без корыстных побуждений, - лениво заметил Дитрих, кивая дворецкому. – Джордж! Принеси зелье. Оно в третьем ящике стола. И захватил почту.
Дворецкий спешно вышел, скрипнув дверью. Сара убирала бутылки из комнаты.
- И какой мне от этого прок? – нахмурилась я, понимая, что истина где-то рядом.
- Как какой? Вы решили проявить себя, как хорошая жена. Как полезная жена! В надежде, что я передумаю с вами разводиться, - заметил Дитрих будничным голосом, снимая с себя верхнюю одежду. Его белая сорочка, спрятанная под красным камзолом, была наполовину алой.
Он осторожно снял ее, обнажив внушительную фигуру. Ровные широкие плечи и узкие бедра казались идеальным треугольником. А рельеф мышц выглядел очень даже внушительно. Дитрих тряхнул волосами, поморщившись и глядя на свое плечо.
- Вы… вы… омерзительный тип! – скрипнула зубами я, понимая, что если бы не сто риалей, то вряд ли бы изображала добропорядочную супругу.
- Понимаешь, Вин, - послышался ленивый голос, а на меня смотрели равнодушные глаза. – Я не такой видел свою жену. Моя жена должна быть яркой, как вспышка. Чтобы все взгляды были прикованы к ней, когда я вхожу с ней под руку. Я хочу, чтобы она вызывала восхищение, овации и желание. Но при этом она всецело принадлежала только мне.
- Ну, это точно не про меня! Я тоже может, мечтала видеть рядом с собой большого, доброго и преданного! – съязвила я, видя, как дверь осторожно открывается, а в комнату входит дворецкий.
- Ну это точно не про меня, - поморщился Дитрих, принимая целую стопку бумаг. Он улегся на подушку, попивая зелье и перебирая бумаги. Я с тревогой посмотрела на стопку. Надеюсь, там есть моя статья! Только бы она там была! Мне нужно убедиться, что она там есть, поэтому придется тянуть время разговора.
- Ты что? Расстроилась? – послышался голос, а Дитрих поднял вопросительно бровь.
- Нет, обрадовалась, - заметила я, вглядываясь в листочки. – Обрадовалась тому, что не в вашем вкусе. А то, судя по всему, в этом доме с вами не спал только дворецкий!
- Как ты можешь такое говорить! А кучер? – спросил Дитрих, замирая над листом бумаги.
Вот оно! Хотя нет, кажется не оно… Или все-таки оно?
Бумага полетела на пол, смятая безжалостной рукой.
- Хотя, я тут подумал… А почему бы тебе и дальше не изображать мою жену? Я готов платить тебе скромное жалование… А что? Есть дворецкий, есть горничная, есть жена!
Жалование? За то, что я жена? Ну это уж слишком.
- Сколько вы хотите за исполнение супружеских обязанностей? – спросил Дитрих, выбрасывая еще одну заметку.
- Двести риалей в неделю! – усмехнулась я.
Меня смерили взглядом, а потом фыркнули.
- Таких денег вы не стоите. Давайте сойдемся на двадцати. Нолик уберем, - заметил Дитрих, глядя на меня оценивающим взглядом.
- А не пошли бы вы! – вспылила я, мечтая запустить в него чем-нибудь тяжелым.
- Мистер Бергендаль! – послышался топот в коридоре. – Ой, простите, мисс! Я вас сильно задел? Мистер Бергендаль!!!!
Дверь отворилась, а на пороге появился Фогс, задыхаясь и повиснув на золотой ручке.
- Выкладывай! – сверкнули глаза Дитриха, а он отложил стопку.
- Вы просили разузнать все про эту Мадам Пикок! – выпалил Фогс. – Никто про нее ничего не знает! А это означает, что она – иностранка!
- Иностранка, значит, - заметил Дитрих, перебирая стопку. Он явно что-то искал, как вдруг замер и достал знакомый конверт.
- А еще я узнал, что была мадам Пикон! Правда, она уже скончалась года, как два назад! – выпалил Фогс, глядя с надеждой на Дитриха. Но тому было не до него. Он развернул бумагу и стал с упоением читать заметку. Иногда его глаза расширялись, а потом хитро сужались. Уголок его губ дрожал в улыбке.
- Значит, старая мануфактура, - загадочным голосом произнес Дитрих, а в его глазах вспыхнул дьявольский огонь. – Оставить деньги в указанном месте…
Он что-то замыслил, но я так и не могла понять что именно. Уж больно мне не нравился его дьявольский огонь, пляшущий в его глазах.
При мысли о том, что Дитрих что-то задумал, мне стало как-то не по себе.
- Брысь, брысь, брысь, - махнул он рукой небрежно, а я направилась в свою комнату. Думаю часок поспать.
Стоило мне прилечь на мягкой кровати, я воспоминания о прежней жизни нахлынули на меня волной. Они закружили меня в танцах и музыке.
Дверь открылась, а я подскочила на месте.
- А я тут пришел супружеский долг исполнить, - развязно заметил Дитрих, выкладывая на стол двадцать риалей.
Он стоял на ногах достаточно уверенно, но лицо его все еще было бледным. Настроение у него было просто чудесным, а я так и не понимала в чем причина.
- Что-то еще? – спросила я, глядя на деньги, а потом впиваясь в него взглядом.
- Ну, ты бы могла исполнить и свой супружеский долг, - небрежно рассмеялся он.
- Одну минутку, - прокашлялась я, собирая деньги со стола, гордо вскинув голову.
– Дорогой, как дела? – ядовито проворковала
