Я застываю на месте, не веря в то, что мне это не послышалось.
Очень медленно, поставив поднос, оборачиваюсь в сторону жилой комнаты, откуда Эмир когда-то вышел, обернутый лишь полотенцем.
Дверь приоткрыта, и оттуда до меня доносится тусклый свет.
— Подойди ближе.
Сердце начинает отбивать нереальный такт в груди, а температура тела резко взлетает.
— Ну же, не бойся.
И я подчиняюсь, медленно входя в его комнату, всю насквозь пропитанную запахом Эмира. Во всем здесь чувствуется его присутствие. Все напоминает о нем.
Он сидит на резном кресле молочного цвета, возле круглого небольшого столика. Поза расслабленная, синий камзол расстегнут, а ворот рубашки небрежно распахнут, являя мне основание мышц на мощной груди с редкими волосками.
От воспоминания о том, что еще несколько дней назад я гладила эту смуглую грудь и покрывала ее жадными поцелуями, в животе нарастает тугой ком.
Взгляд Эмира чуть темнеет, когда он замечает, как пристально я его изучаю. Словно специально, он забрасывает ногу на ногу, склоняя голову к левому плечу, становясь еще более притягательным. Еще более желанным. И я просто задыхаюсь, чувствуя, как тело начинает бить мелкая дрожь. Это непередаваемое ощущение — быть с ним в замкнутом пространстве и чувствовать эту подавляющую мощь.
— Присядь, — глухим голосом произносит он, указывая на точно такое же кресло напротив.
Я подчиняюсь, чувствуя на себе такой же, осторожный, ласкающий взгляд. Словно он касается меня, осторожно водя по телу, и я чувствую, как соски предательски твердеют. Дьявол, а ведь он просто здесь, напротив! Даже не говорит ничего!
— Шахматы, — чуть улыбается Эмир, напоминая, и я словно выпадаю из забытья, переводя взгляд на доску с клетками и резные деревянные фигуры на ней. — Игра землян, которая захватила весь Альянс. Ты умеешь играть?
Я делаю неопределённый жест головой.
По правде говоря, эту игру я видела, но никогда не интересовалась всерьез.
Что ж, сейчас я была готова научиться чему угодно, лишь бы побыть с ним вдвоем.
— Это пешка, — он поднимает вверх маленькую фигурку, медленно вертя ее в пальцах. И от воспоминаний о том, что эти самые пальцы делали со мной, я порывисто выдыхаю, уповая только на то, что Эмир этого не заметит. — Она ходит вперед на одну клетку. Это конь, он ходит наискось, вот так. — Эмир продолжает по одной поднимать фигуры, описывая мне то, как она действуют, и я стараюсь запомнить все именно так, как он говорит. — Это королева, она делает все, что хочет, — усмехается он. — И ее главная задача — оберегать короля. Поэтому важно, чтобы она не погибла. Ведь без нее король будет практически абсолютно беззащитен. Как на ладони у противника.
А вот это жизненно.
— Ты играешь белыми, — Эмир переворачивает доску, расставляя фигуры по порядку. — Твой ход, Аиша.
Я вскидываю на него глаза, и вижу, как улыбка резко спадает с губ Эмира. Он, кажется, чуть бледнеет, а у меня выдох срывается с губ.
Он помнит мое имя?..
Или я накручиваю себя, сама создавая глупые воздушные замки?..
— Странно, — произносит он, чуть мотая головой. — Твое имя… Я назвал тебя правильно?
Быстро-быстро киваю головой, не понимая, что чуть подаюсь вперед. Я словно заглядываю в омут его души, где Азалия посеяла полный хаос, но при этом, частички осознанности медленно, но собираются вместе.
Эмир больше ничего не говорит. Только смотрит на клетчатую доску, чуть нахмурившись. И я не понимаю, думает ли он обо мне, или об игре.
Осторожно трогаю маленькую фигурку, и вдруг вздрагиваю от его голоса:
— Что это?
Непонимающе смотрю по сторонам, и только потом осознаю, что Эмир смотрит на мои красные потрескавшиеся от моющего средства руки.
Быстро прячу их за спину, чувствуя странную неловкость, будто меня поймали с поличным.
— Покажи, — приказным тоном. — Покажи мне, Аиша…
Несколько секунд я упрямо смотрю ему в глаза, а потом сдаюсь, вытягивая правую руку вперед.
Горячие пальцы Эмира чуть касаются раздраженной кожи, и от этого словно становится легче. Его прикосновение будто лечит меня.
— Идиотство… — рычит он, еле слышно. Его рука все еще соприкасается с моей, и через несколько секунд это станет уже настоящей близостью. — Я разберусь с этим, Аиша. Слышишь? Я обещаю тебе…
Эмир отпускает мои пальцы, и вокруг вновь словно образуется вакуум пустоты. Что, если история про «половинки» не выдуманная? Что, если мы и правда тянемся друг к другу, как единые части целого?..
Больше он об этом не вспоминает. А я теряю счет времени, пока мы играем.
Эмир оказывается очень терпеливым и мудрым учителем. Объясняет мне по нескольку раз ходы каждой фигуры, и совсем не злится, когда я допускаю ошибки.
За каким-то чертом я начинаю представлять, каким бы он стал отцом, и от этого становится дурно. В горле образовывается огромный горький ком.
— Что-то не так?
Все так, за исключением того, что я представляю себе твоих детей, мальчика и девочку с черными кудрями, которые у нас никогда не будут общими.
— Аиша, принести тебе стакан воды? Ты выглядишь бедной.
Он действительно уходит, возвращаясь с целым графином, а мне становится только гаже на душе от этой заботы.
Возможно, мне было бы проще забыть и отпустить его, если бы ничего этого не было. Если бы он был жесток и небрежен со мной.
— Аиша, ты родилась немой, или что-то произошло с тобой?
Не поднимая на него глаз, я делаю неопределённый жест плечами, который он воспринимает на свой лад.
— Знаешь, иногда я думаю о том, что делает нас людьми, — Эмир чуть хмурится, вертя в руках «черную королеву», которая принесла ему очередную победу несколько минут назад. — И я понимаю, что это вовсе не органы чувств. И даже не способности, отличающие нас от других. Это ведь так просто, правда, — он вдруг поднимает карие с зелеными прожилками глаза, и у меня перехватывает дыхание. — Выбор. Выбор быть кем угодно. Творить зло или добро. Быть святым или монстром. Любить или ненавидеть. Созидать или уничтожать. Полная свобода воли. Если кто-то и есть за пределами космоса, кто создал нас, а я уверен, что это так, — Эмир усмехается, — ведь я избороздил его порядочно. То этот создатель дал нам все фигуры в руки, — он сжимает «королеву» крепко в кулаке. — Поставил якоря встреч с людьми, и наделил свободой воли. А теперь наблюдает за тем, как мы проходим эти испытания.
Я почти не душу, слушая его. Что бы ни происходило в голове Эмира, это однозначно какая-то внутренняя борьба.
— Каждый из нас может быть кем угодно, — едва слышно произносит он, — зверем или благодетелем. И во многом, это определяет наше прошлое. И знаешь, что Аиша? — он поднимает на меня глаза, и у меня мурашки по коже идут от того, как Эмир смотрит. — Прошлое в моей голове, оно словно картонное. Нет, — он мотает головой, — там полно событий, но нет никаких эмоций. Я словно… Словно долбаный робот, проживший жизнь на автомате. Я не знаю, что стало причиной всему. Почему я сейчас здесь? Какого дьявола именно этот корабль? Зачем я веду нас в Эрлис Луванг? Кто я вообще, и зачем существую?..
Я вздрагиваю всем телом, когда он делает резкое движение, переворачивая доску, которая валится на пол с громким треском. Фигуры падают и разлетаются по всем углам комнаты.
Вжимаюсь в спинку кресла, сильно стискивая пальцами подлокотники и зажмуриваюсь. Почему-то мне кажется, что он может наброситься на меня, но этого не происходит.
Эмир просто роняет голову на ладони, упираясь локтями в бедра.
— Проклятье… Бл***… Это все не имеет никакого смысла… Никакого…
Он сильно сжимает пальцами голову с такой силой, что мне кажется, он может расколоть ее надвое.
Мне страшно. Эта вспышка его ярости пугает. Но вместе с тем… Сочувствие невероятных масштабов заполняет все мое существо.
Ярость на Азу просыпается вулканом.
Она не просто отобрала меня из воспоминаний. Она лишила Эмира чувств. Всего, что было связано у него со мной.
