что сумеет побороть их и сам, только нужно немного времени.
– Точно? – переспросила девушка.
– Точнее и быть не может, – он выдавил из себя вымученную улыбку и уставился на огонь, чтобы Марта случайно не прочла что-нибудь в его глазах.
Постепенно странное чувство, напоминающее то ли боль, то ли сокращение мышц, ушло, и Август смог спокойно дышать.
– Хочешь какао?
– Хочу.
– С зефирками?
– Да, – Марта спрятала улыбку в рукаве.
– Сейчас все будет. Давай вместе. Я научу.
– Как?
– Не спеши. Я все скажу. Закрываем глазами, глубокий вдох, – Август вдохнул, и девушка повторила за ним, – и представляем себе две кружки какао. Только мне зефир не надо. Держи образ в голове. Представь его точнее, вспомни запах какао. Получается?
– Угу, – не открывая глаз, ответила Марта.
– Детали, больше деталей. Представь все максимально точно. А теперь позволь образу задержаться в твоем воображении, и ты почувствуешь, как он оживет.
Марта не понимала, что Август имеет ввиду, но делала ровно так, как он говорил. Неожиданно образ стал реальным. Это произошло мгновенно и очень непонятно. У нее появилось ощущение, словно она представляет то, что итак стоит перед ней.
Открывай глаза, – сказал Август, и она тут же послушалась.
Между ними прямо перед камином стояли две кружки с горячим какао, от которого поднимался пар. У Марты была большая широкая кружка, куда при желании влез бы кулак, и в ней плавало пять зефирок, а у Августа самая обыкновенная, как те из которых пьют чай или кофе.
– Видишь? Все просто, – делая глоток, сказал молодой человек.
– Хм, – Марта взяла горячую кружку, но руки совсем не жгло, а скорее очень приятно грело.
И снова воцарилось молчание, но длилось оно совсем не долго.
– Сегодня не будет никак нравоучений? – поинтересовалась Марта.
– Что? – Август рассмеялся, чуть не подавившись какао.
– Сколько раз мы виделись, столько ты читал мораль, что и как устроено в жизни.
– Вот как ты это называешь? Я думал, мы беседуем. Обмениваемся мнениями.
– Ну, – протянула Марта. – Нет. Так, как ты, делают люди гораздо старше меня.
– Но ты же не воспринимаешь это, как приказ? Или нечто обязательное к исполнению?
– Нет, – покачала головой девушка. – Ты говоришь, говоришь, но… как будто… не знаю.
– Закончи мысль.
– Я не знаю, как это описать.
– Как-нибудь, – Август отставил пустую кружку. – Твоя же мысль, значит ты знаешь, как ее закончить.
– Вот опять, – Марта едва заметно ухмыльнулась. – Ты, как будто, показываешь другой вариант. Что мол все происходит вот так… нет. Что вещи, которые прежде я видела одними, на самом деле могут быть другими.
– Какое глубокое изречение. Не думала выступать перед публикой? – Август снова засмеялся своим заразительным смехом.
– Так сегодня не будет нравоучений?
– Нет, не будет. Мне кажется тебе достаточно за последние дни всяких мыслей и переживаний. Нужно немного посидеть и ничего не делать. А потом, – он поднял указательный палец вверх, – у меня для тебя будет подарок.
– А почему потом?
– Потому что посиди спокойно. Отдохни. Нам некуда спешить. Я не помню, когда в последний раз вот так сидел перед огнем.
Марта не стала больше задавать лишних вопросов и положила голову себе на колени. Огонь захватил все ее внимание, и в какой-то момент она была готова поклясться, что начинает засыпать, но как можно уснуть во сне? И даже если так, то где ты тогда окажешься? Марта представила себе сон внутри сна, и это показалось ей каким-то самым отдаленным местом во вселенной, где ничто не может потревожить ее покой.
– А что будет если заснуть здесь?
– Здесь? – непонимающе переспросил Август. – На полу? Ничего хорошего.
– Нет, во сне.
– Ооо! Это загадка. Я пробовал. Даже один раз почти получилось. Буквально на несколько секунд. Ты не поверишь, что я увидел.
– Что?
– Все белое-белое. Пол, потолок, стен вообще нет. Все абсолютно белое. И передо мной сидел черно-белый кот, которого звали Льюис. Нет, он не представился. Я просто почему-то знал.
– Я тоже хочу его увидеть, – призналась Марта, поскольку подобная мысль заворожила ее.
– Может быть, однажды.
В коридоре слышалось размеренное тиканье часов, но за каждым Тик следовала очень долгая пауза, прежде чем слышалось Так. Время и вправду замедлилось, даря покой и отсутствие какой-либо спешки. Кто знает, сколько на самом деле прошло времени, прежде чем Август сделал усилие и поднялся с пола.
– Готова к подарку?
– Да, – кивнула Марта и встала следом. – А куда мы идем?
– Очень далеко. Настолько далеко, что даже не могу тебе описать. К столу.
Они подошли к столу, где лежал футляр со скрипкой, но теперь рядом находилась стопка листов, исписанных нотами.
– Когда-то очень давно, а для тебя где-то далеко-далеко впереди, я начал писать одно произведение, которое закончил уже здесь. Я назвал его «Июльский дождь» и хочу подарить тебе. В общем-то я и писал его для тебя. Если оно тебе понравится, то можешь исполнить его на концерте.
– Я не думала, что ты музыкант.
– Не сказать, что очень хороший, да и играю я на пианино, но все-таки кое-что могу. Вот, – Август взял ноты и протянул Марте. – Я постарался сделать их удобными для тебя, но не уверен, что все получилось, как надо. Поэтому, если что, тебе придется самой исправить мои ошибки.
– Твои ошибки, – повторила Марта, чувствуя, как странно звучат слова.
– Что такое?
– Странно звучит. Мне кажется, ты не можешь ошибаться.
– Я же не Бог, – пожал плечами Август. – Ну что? Попробуешь сыграть?
– А, может быть, ты сначала покажешь?
– Я боюсь, что очень долго буду представлять пианино. Когда в прошлый раз у меня получилось, то оно исчезла, едва я ушел. Попробуй сама. Я подскажу, если понадобится.
Марта разложила листы с нотами перед собой на столе и несмело прикоснулась к футляру. Каждый раз перед ее взором всплывал размытый образ дедушки.
Прежде чем приступить, Марта внимательно изучила ноты. Ей не хотелось ошибиться и испортить все сразу с первого звука.
– Давай уже. Пока не попробуешь, не поймешь.
Легкий толчок придал ей сил, и Марта начала играть «Июльский дождь». Она то и дело сбивалась, подглядывала в листки, а Август давал небольшие советы и поправлял. Мелодия постепенно начала складывается в свой первозданный вид, и девушка узнала ее. Та самая музыка, что она слышала, задремав днем, теперь оживала усилием ее воли. В ней была капелька радости, целая пригоршня грусти и бесконечное количество надежды. Музыка сквозь поры проникала под кожу, двигалась по телу, пока не достигала души, где растекалась теплом и оставалась навсегда.
Остаток ночи пролетел незаметно. Все это время Марта
