песню сирен. Я успела окончательно дожевать себя изнутри, и когда двери, наконец, открылись, у меня уже не было ни сил, ни желания для репетиций. Да ещё и Виктория осталась посмотреть на нас.
– Это не самая хорошая идея, – возмутился Марко. – Я против.
– Я не помешаю, – Виктория изобразила, что закрывает рот на ключ. – Лаааас, ты-то чего дуешься. Я могу вам пару советов дать по хореографии и не только. Мы же, считай, одна команда. Одну академию представляем.
Я решила отойти подальше, чтобы меня не вовлекли в этот спор. Хотя признаюсь, я была даже рада ему, потому что у меня начал дрожать голос и руки. Не думаю, что смогу хорошо спеть после своей рыдательной ночи. Мне нужно время прийти в себя.
– Ладно, – Винс поправил гитару. – Времени нет спорить. Викки глянет свежим взглядом, будет полезно. Начинаем.
Это была отвратительнейшая репетиция на свете. Я ужасно лажала, мой голос сипел, и с каждым прогоном становилось все только хуже.
Ты огонь, а я лёд.
Притяжение растет.
Мы уже у черты.
Либо я, либо ты.
– Винсент? Позволишь? – Виктория прервала нас. – Елена явно не в форме. Приболела, кажется. Видимо, её в поезде продуло. Ты слишком сильно давишь на неё. Пусть Виви поёт, иначе вас ждёт катастрофа. Вы таким образом не пройдете дальше этого этапа.– Знаю, – сухо согласился Винс.
Опять начинается. Мой пульс участился, и я была на грани опять удариться в слёзы. Меня сливают. И самое поганое: я согласна с их решением, мне не место на сцене сегодня. Я просто не могу взять под контроль свои эмоции и спеть.
– Вивиан, попробуй.
Я отошла к дальней стене, чтобы выдохнуть немного. У сестры Винса получалось гораздо лучше. Я походила с минуту, пока она распевалась, а затем вернулась ко всем.
– Лена, ты же не обидишься, – спросила Виви, и я быстро замотала головой.
– Я и не хотела петь. Я же скрипачка, все нормально.
Остаток репетиции прошёл спокойнее. С игрой у меня проблем не было. Обижаться мне не на что, это все равно была песня Вивиан, так будет справедливее, как ни крути.
– Отлично, – похвалил нас Винсент. – У вас есть несколько часов отдохнуть и привести себя в порядок перед началом концерта. Проведите время с пользой.
При этих словах он одарил меня очень красноречивым взглядом. Куда ж понятнее-то. Я тут единственная стою как бродяжка.
Быстро убрала скрипку в футляр и почти выбежала из репетиционного зала, едва не врезавшись в кого-то из следующего в очереди коллектива. Ни секунды там не хочу больше находиться. Если я услышу, как Виктория с Винсентом любезничают и обмениваются влюблённым взглядами, я просто с ума сойду. Это выше моих сил. Мне словно мстят за какие-то прошлые прегрешения, иначе у меня нет объяснений поведению Вестерхольта. Он люто меня ненавидит и хочет уничтожить морально.
Когда у меня забрали вокальную партию, я испытала облегчение. У меня совершенно не было настроения петь о любви и страсти. У Виви получалось лучше, я бы только запорола выступление в моем нынешнем состоянии. Зато скрипка удивительным образом сейчас резонировала с сердцем. Вот тут я команду не подведу и выдам прекрасную музыку и иллюзию.
Мои пальцы продолжали перебирать невидимые струны, пока я возвращалась в номер, и я вся полностью отдалась собственной репетиции. Я по пути я думала, как бы улучшить свою игру, чтобы точно обеспечить нашей команде выход в полуфинал. Я так увлеклась, что забыла обо всем, что тревожило меня и вернулась в беспечное время, где кроме музыки ничего меня больше не волновало.
– Прямо по курсу Адриан Немет, – сообщил мне задорный голос, и я чуть не вскрикнула от неожиданности. Потому что по правую руку от меня шёл рыжеволосый муз.
Быстро схватила его за локоть и утащила в ближайшую открытую комнату, которой оказался мужской туалет.
– Прячешься от него? Или просто со мной захотела уединиться? – подшучивал Михаил. С нашей последней встречи веснушек у него заметно прибавились, а волосы стали такого насыщенно-рыжего цвета, что от красного их отделял всего один оттенок.
– Чего тебе? – недовольно спросила музу, и он по-детски насупился.
– Грубишь божеству? Ай-ай-ай! – качал головой Михаил, хотя обиженным не выглядел. Скорее счастливым и сытым.
– Прости. Тяжелый день. Второй подряд. Спасибо, что про Немета предупредил… Честно. Ты хотел что-то?
Михаил расплылся в весьма довольной улыбке.
– Ничего особенного. Просто послушать твою игру. Сейчас она была как никогда прекрасной. Столько чувств: боли, надежды, любви. Растёшь. Твой муз гордится тобой.
Я лишь глаза закатила. Как, оказывается, мало нужно было, чтобы отыскать настоящее совершенство. Всего-то вдребезги разбить собственное сердце.
– Почему он так ведет себя? – спросила Музу, у которой была не менее печальная история любви в прошлом.
– Мужчины, – он лишь развел руками. – В попытках спасти любимую или обеспечить ей лучшее будущее, мы бываем весьма глупы. Где стоило бы повести себя эгоистично и побороться за своё счастье, мы выбираем геройство и самопожертвование. Хотя от нас вы ждёте совсем другого.
– Или выбираете красотку, которая не впадёт в делирий от простого поцелуя, – бурчала я, и Михаил положил мне руку на макушку.
– Поставь себя на его место, Елена Анна ден Адель. Он-то ничего не забывал и несёт бремя вашей общей тайны в одиночку. Ты первая бросила его и предпочла забвение. Тебе же Винсент был верен все эти годы. Возможно сейчас он просто окончательно сломлен. Пытаясь починить тебя, он забыл о своей боли, но она, наконец, догнала его. Он обрёл тебя вновь, и теперь сама мысль потерять тебя навсегда, сводит его с ума.
Затем Михаил отвесил мне весьма болезненный щелбан, и я зажмурилась, а когда открыла глаза, то музы рядом уже не было. Зато из кабинки вышел какой-то тучный парень с волынкой. Он бочком обходил меня, двигаясь к раковине, и смотрел как на сумасшедшую.
– Я пьесу тут репетировала, не подумай ничего, – начала оправдываться я, на случай если этот раскрасневшийся пухляш в юбке услышал что-то лишнее.
– Ну да… – буркнул он, а затем похлопал по мешку своей волынки. – Я там тоже репетировал пьесу, если что. Это был
