Пылающая для Древнего. Пламя (СИ) - Тит Лаура

Чтобы посмотреть, кто привел их в неописуемый ужас и почтительное благоговение, решила сделать шаг в сторону, и едва не напоролась на главнокомандующего. Резко отстранилась от него, как жрец от прокаженного, дернув плечом. Эрна ошарашенно уставилась на меня, затем взяла себя в руки, начала лихорадочно кивать головой, давая понять, что я должна сделать тоже самое. Склонить голову перед ним!?

Перевела взгляд на перекошенное от злости лицо тэрна. Его глаза буквально покраснели от ярости. Не знаю, в чем была его проблема, но то, что он меня на дух не переносит, видно было всем в этом зале. Я дальновидно промолчала, прикрывая часть лица длинной белой тканью платка, чтобы не прошипеть в его сторону оскорбления, и просто сделала несколько шагов вперед, обходя его и эрну с выпученными на меня полными ужаса глазами.

Рассчитывала на то, что она перестанет стоять столбом и приведет меня уже к трэптову мэрну, и я покину это чертово место. Я понятия не имела, почему тэрн возненавидел меня при первой же нашей встрече. Он — Эрн, я — пустая. Пожала плечами, выпрямляясь. Выяснять я это не хотела, как и оборачиваться назад. Любопытство решило зарыться поглубже и переждать до лучшего момента. Усмехнулась себе, заставляя тонкую ткань на своем лице, мягко надуться и плавно сдуться. Долго ждать не пришлось, девушка пролетела вперед, буквально выбегая из зала. Покорно поплелась за ней.

Чем ближе я была к его покоям, тем быстрее начинало биться сердце. Мысленно прокручивала свой план, что мне нужно сказать и что сделать, каждый шаг подробно был расписан в голове, пока девушка не открыла массивную дверь… Задержав на эрне свой взгляд, уверенно шагнула вперед. Дверь за моей спиной с шумом захлопнулась, заставляя вылететь всё из моей головы. Меня снова накрывало необузданным и неуправляемым притяжением к нему.

Вырвала из груди мое обещание брату старуха судьба. Сорвала с языка и раздавила своей чудовищной лапой. Прикрыла глаза, злясь на себя, проклиная всех трэптов и песчаных турунов на этой земле. Я пыталась убедить себя, что это только мое бурное воображение, и нет никакого безумного притяжение к стоявшему в центре его покоев мужчине в ослепительно белом кожаном камзоле, который подчеркивает тонкой гладкой кожей его крепкое тело.

Он был воплощением роскоши и власти. Короткие темные волосы блестели от воды, впитывая в себя лучи солнца, прорывающиеся из огромной террасы сквозь воздушные ткани. Слова просто застряли в моем горле. Больно закусила губу, заставляя себя вернуться обратно на землю, не впитывать каждый идеальный кусочек его мощного тела своим растерянным взглядом. Придерживаться плана и только. Повторяла себе, сжимая ладони в кулаки. Мне нужно сказать всего пару слов и вернуться домой, но вместо этого вырывается другое:

— Будь проклята та ночь Единения, — недовольно проворчала вслух я. Вслух?!! Все приличные слова исчезли разом. Сердце провалилось в пятки. Будь это любой другой день, я бы рассмеялась от нелепости ситуации. Но сейчас, когда нервы точно струны были натянуты до предела, мне хотелось не смеяться, а просто провалиться сквозь этот каменный пол. Его подведенные темной краской глаза сузились в прищуре. Пробежались по мне бесстыдным взглядом с головы до пят, заставляя меня вспыхнуть как факел. Снова заглянул в глаза, вскинув брови. Короткая усмешка.

Плавными и неторопливыми движениями медленно двинулся на меня. Я замерла на месте. Мэрн зашел мне за спину, шепча на ухо:

— Решила позлить меня… Или просто не чтишь наши обычаи? А, Амара? — продолжал шептать, обдавая горячим дыханием, касаясь тонкой ткани на волосах, словно невесомый поцелуй теплого ветра… Сердце трепыхается в груди пойманной птицей. Медленно опускает руки на мои плечи, мягко сжимая. Прикрываю глаза, втягивая его аромат кожи. И снова утопаю в нем…

Прохлада дикого ликера. Этот мужчина словно пропитан скрытой опасностью. Изящные пальцы, усыпанные драгоценными камнями, потянулись к застежке на моем платье. Я даже не шелохнулась, застыла, не в силах совладать со своим телом, он не применял свою силу ко мне, не принуждал, и не приказывал, чтобы показать своё преимущество, нет. Он давал мне выбор, ожидая…дозволения… легкого кивка головы.

Сильнее зажмурила глаза, пытаясь унять дрожь от прикосновений его теплых пальцев к своему телу. Два аккуратных и быстрых движения, и платье скользнуло к моим ногам. Неосознанно дернулась. Остановил. Сильнее прижал к своему напряженному телу одной рукой, другую опустил на плечо, медленно скользнув вниз прямо к кончикам моих пальцев, поднимая все волоски на моем теле, вызывая приятную дрожь. Сплел наши пальцы вместе.

— Не бойся, — его низкий голос прозвучал почти у самого уха, заставляя взметнуться часть моих волос от его дыхания. Его сердце билось с такой силой, казалось, оно может проломить его грудную клетку. Каждый удар его сердца отзывался ударом в моей груди. Нагнулся к изгибу моей шеи, втягивая запах моей кожи. Я начинала накаляться, как угли на открытом огне.

Он был моим ветром, что распалял, заставлял разгораться до красных углей, обращая в белый пепел, чтобы разлететься по жгучей пустыне рыхлой пылью, оседая на прогретый песок тонким слоем. Прохладный кожаный камзол и тонкая ткань моего нижнего белья была единственной преградой между мной и им.

Налившаяся желанием плоть стала упираться в мою поясницу через ткань его брюк. Дернулась вперед. Не позволил отойти. Шумно втянул воздух над головой. Его рука на моем животе будто окаменела, только сильнее стала вжимать в свою грудь, задевая своим пальцем холодящий камушек в пупке. Быстрым движением руки сорвал белую ткань с моей головы, скидывая эту ненужную вещь на пол к платью. Резко развернул к себе.

Взгляд вспыхнул красным пламенем и резко потух, становясь тяжелым и ощутимым. Удерживает взгляд на припухшей скуле, затем опускается ниже, на шею. Время словно остановилось. Я слышала лишь свое дыхание и шумные удары своего сердца. Его глаза разгорались до ядовитого золота. Оно не грело, оно плавило, разъедало. Растерянно смотрю в его лицо, в котором все черты его лица словно заострились, почернели. Холодные перстни на его руке, неприятно скользнули по ноющей скуле, спустились аккуратно к шее, поглаживая. Каждое его прикосновение словно холодная острая сталь.

— Кто посмел? — осторожно спросил у меня, внимательно всматриваясь в мое лицо, поднимая подбородок своей ладонью.

Он следил за каждой проявляющийся эмоцией на моем лице. Отвернулась от него, скрывая подступающие от стыда слезы. Быстро поднимая платье и льняной платок, что растекся белой лужицей на этом полу. Пыталась надеть на себя непослушную тряпку, но заледеневшие пальцы не слушались, дрожали под его пристальным взглядом.

— Их больше нет, — выдавила я из себя, натянув бледно-розовое платье на тело, крепко вжимая в себя сумку, будто она была кому-то нужна.

Мне было стыдно перед этим мужчиной рассказывать о том, что произошло. И также страшно думать, что могло произойти… если бы не… Запнулась при мысли о трэпте. Он сощурился, хмурясь. Я спешно отвела взор, стушевалась и пожалела, что вообще здесь оказалась, нужно было уйти на окраину города и отсидеться там, а не рваться к самому опасному хищнику в пасть, доказывая себе, что смогу со всем справиться. Разобраться. Но я уже не справлялась… В груди при виде этого мужчины ворошилось что-то совершенно незнакомое. То, что я не должна испытывать к эрну. Такие, как он, отняли у меня семью. А теперь могут отнять у меня и свободу. Все может рухнуть от одного моего неверного шага.

— На колени, — холодно приказал мне. От его тона завибрировали каменные стены, покрываясь ледяными трещинами.

— Дернулась, как от пощечины, непонимающе посмотрела на него. Его будто подменили, нежность и страсть, что была между нами, слетела вмиг, словно капля влаги раздраженно зашипела, испаряясь на раскаленной стали, превращаясь в горячее плотное облако пара.

Сейчас передо мной стоял мэрн — мужчина, перед которым склоняют свои головы, сильный и властный, не принимающий отказа, привыкший подчинять и ломать. Своим тоном он ранил меня, мою гордость, что была уязвима сейчас перед ним. Все внутри меня протестовало, казалось, что от меня отрезают по кусочку моей души, ломают меня и сжигают на открытом огне, смеясь мне в лицо. Так я себя чувствовала сейчас, и так я чувствую себя всегда, когда меня заставляют подчиняться, указывая, где мое место. И нет, это не только гордыня, дурной характер, а что-то более глубокое, то, что сидит в тени, ворочаясь от черной ярости, покрывая мое сердце густой копотью.