— Что же, в таком случае, я прощаюсь, господа! — и с коротким общим поклоном эльф открыл портал.
— Мы готовы штурмовать замок Форнаг, — сказал Равашаль. — Бригада серебряного орла…
— А Лаваль? — спросила я.
— А Лавалем и его компаньонами займется Брихсдорн. Думаю, завтра результаты экстренного потрошения мы сможем обсудить.
Предметов для обсуждения назавтра оказалось много… и не совсем те, которые ожидались.
Во-первых, замок Форнаг был абсолютно пуст. Лишь эхо гуляло по пыльным коридорам, где, казалось, лет двести даже и мышь не пробегала. Лихой штурмовой бригаде не пришлось вышибать ворота или рубить пресловутые колючие плети — ворота были распахнуты, вьющиеся колючки засохли, а местами и рассыпались пылью. Только в большом зале с высокими окнами и сводчатыми потолками на стене висел кусок тонкой черной кожи, в который были хаотично вколочены семь здоровенных гвоздей. Шляпки гвоздей были покрыты толстым слоем золота.
Не нашлось в замке никакого следа пятерых молодых эльфов, хотя Келеборион и опознал комнату с заколоченными окнами, где их всех держали.
Кстати, Келеборион полностью пришел в себя после двух дней ментальных практик с Магхаром. По словам шамана, ему пытались подсадить «колючку», ее след еще читался в ауре эльфа. Скорее всего, его, в самом деле, спасла та толика драконьей крови, о которой упоминал Морнэмир.
Во-вторых, Брихсдорн арестовал Лаваля, Малиновского и еще нескольких их помощников. Мелкая сошка выкладывала все, что знает, но жемчуга в этой мусорной куче попадалось немного. Лаваль молчал с абсолютно отстраненным видом, и, что самое поразительное, мне не удалось считать ничего — ни с его ауры, ни мыслей, ни воспоминаний. Ощущение было — будто прикладываешь ладонь не ко лбу человека, а к деревяшке. Или чучелу.
Ни на какие попытки воздействия чучело не откликалось. Было такое впечатление, что треклятый маг закрыл Лаваля абсолютно непроницаемым магическим щитом, перекрывающим пути и магии жизни, и магии смерти, и менталу.
Ну, а на четвертый день после попытки отравления короля граф Лаваль просто не проснулся в своей камере. И все, что знал и мог бы сказать о своем подельнике-маге, осталось несказанным.
Король Луи уверенно выздоравливал.
Принц Леопольд не отходил от отца и старательно изучал нелегкую науку управления страной.
Магхар отбыл в Оргриммар, еще раз подтвердив мне свое приглашение, и намекнул напоследок, что он в ближайшее время постарается найти какую-то информацию о Шимоне Врожецком и его учениках.
Я же решила наведаться в городской дом покойного заговорщика, чтобы внимательно изучить его коллекцию рукописей. Сирил и Джалед, разумеется, отправились со мной — детям полезно смотреть, как старшие товарищи грабят библиотеки.
Глава 16.
Хорошим особнячком обзавелся в Лютеции граф Лаваль. Двухэтажный, со скромной колоннадой у парадного крыльца и затененным садом, с мраморными львами на столбах у ворот. Высокие окна второго этажа украшали балконы с прекрасными коваными решетками. И район замечательный — левый берег, совсем рядом Университет Лютеции и Коллеж Сорбонна. Вон как хорошо видна колокольня Сан Северен… Да, пожалуй, дом почти не хуже моего — ну, разве что, нет вида на реку. На звонок у калитки сада никто не отзывался. Хозяин понятно где, а слуг что, нету? Окна не были зашторены, но разглядеть, что происходит в комнатах первого этажа, мы не смогли.
— Ну что же, — я оглядела студентов. — Кажется, у кого-то из вас была курсовая работа по прохождению препятствий?
— У меня, госпожа профессор, — блеснул глазами Сирил.
— Ну, вот и проходи. Десять минут тебе хватит?
— Конечно! — он гордо повернулся и подошел к калитке в сад.
Десяти минут ему, и в самом деле, хватило. Понятное дело, попыхтел он при этом изрядно, но в какой-то момент в запоре чуть слышно что-то хрупнуло, и калитка медленно отворилась. Мы вошли в сад.
Он был изрядно запущен: ветви кустов жасмина почти перегораживали проход, между каменными плитами дорожки пробилась трава, клумбы заросли сорняками. Плеть вьющейся розы, когда-то украшавшей декоративную решетку вдоль дорожки, чувствительно царапнула меня по руке. Сад был большим, гораздо больше, чем казалось снаружи, и дорожки, ответвляясь от основной, ведущей к парадному крыльцу, убегали за дом. Надо будет потом посмотреть, что там.
Для приличия Сирил постучал дверным молотком в форме львиной головы. В доме было по- прежнему тихо, и я кивнула ему: «Вскрывай уже, чего тянуть!».
И эта дверь не отняла у моего талантливого ученика много времени, и мы вошли в темный холл. Три светящихся шарика взмыли к высокому потолку — мой бело-голубой, абсолютно белый Джаледа и третий, принадлежащий Сирилу, красиво переливающийся розовато-зеленоватыми сполохами.
Вот, кстати, давно хочу разобраться, почему так странно работает это простейшее из заклинаний, доступное любому слабому магу. Осветительные шарики у всех получаются разного цвета, и это не зависит от пола, возраста, способностей, погоды или времени суток. Но почему-то эта мысль всегда приходит мне в голову в ситуации, когда заняться исследованием я никак не могу.
— Ну что же, — мой голос неожиданно громко прозвучал в тишине пустого дома, — кабинет хозяина и библиотека должны быть на втором этаже. Где здесь лестница?
— Прямо перед вами, — неожиданно от стены отделилась смутная фигура. Женщина, кажется. Ну да, точно, женская фигура в старомодном длинном платье. Служанка, экономка? Что она здесь делает?
— Призрак? — с интересом спросил Джалед и двинулся вперед, протягивая руку, с явным намерением пощупать если не фигуру, так стену за ней.
— Погоди, не трогай. Если я не ошибаюсь, это вовсе не призрак, — остановила я его. — Джалед, ты что, прогуливал лекции по мифологическим существам?
— Нет, но…
— Ты тогда болел, — откликнулся Сирил. — И сдавал по моему конспекту. Поэтому и помнишь плохо.
Женская фигура немного приблизилась к нам и неожиданно издала пронзительно-заунывный вопль. Ее длинные белые волосы взметнулись и опали, открывая лицо — честно признаться, малопривлекательное.
— А, я вспомнил! — радостно воскликнул Джалед. — Банши!
Фигура притормозила возле него и произнесла немного в нос:
— Ну, раз ты вспомнил, как меня называют невежественные крестьяне, ты знаешь и то, почему я появляюсь перед глазами смертных.
— Уважаемая… — Сирил подошел поближе и достал блокнот. — А как вас называть?
— Никто из тех, кто увидел меня в этом мире, уже не успеет произнести моего имени! — женская фигура продолжала нагнетать пафос. Я отошла в сторонку, нашла не очень пыльный стул и села.
