— Что?
Ада держала ложку с белым сахаром над одной из кружек. — Он пьет с сахаром?
— Э-э… я спрошу у него, — пробормотала она. Немного сбитая с толку, она побежала в гостиную.
Но когда дверь распахнулась, она остановилась. Феликс был не в кресле, где она его оставила, — он стоял в углу комнаты. При виде Бронвен, он поспешно захлопнул ящик стола.
Бронвен ступила на ковер, позволяя двери со стуком захлопнуться за ней. — Что ты делал? — спросила она.
— Ничего, — пробормотал он. — Я ничего не делал.
Заявление, которого было недостаточно, чтобы облегчить ее подозрение.
Когда она двинулась к нему, он напрягся и повернулся, чтобы заблокировать ее путь.
— Хорошо, ты ведешь себя странно, — нервно сказала Бронвен. Она потянулась и с легкостью открыла ящик стола. Он был переполненный листами бумаги и брошюрами, ничего необычного там не было.
Бронвен посмотрела вниз, на вершину кучи. Первой вещью, которую она заметила, был маленький бежевый конверт. На нем был напечатанный адрес дома; рядом с почтовой маркой были буквы ЛГ написаны выцветшими чернилами. Когда она схватила его, Феликс поймал ее руку. Он встретил ее взгляд, почти умоляюще.
Его взгляд заставил Бронвен вздрогнуть. — Что случилось?
Он облизнул губы. — Ничего, — сказал он, отпустив ее руку.
Бронвен подняла конверт. Печать была сломана и внутри лежала открытка.
Это была маленькая, выпускаемая серийно Рождественская открытка со сценой рождества, напечатанной на лицевой стороне.
Бронвен открыла конверт.
Аде и Бронвен,
Счастливого Рождества и Нового Года.
Самые теплые пожелания,
От всех из дома Лентрейс.
Феликс уставился на Бронвен, ожидая ее ответа.
— Это просто Рождественская открытка, — прояснила она. Она жестом указала на полку над камином, где стояло еще множество подобных открыток. Они были различного дизайна, от мерцающих звезд до заснеженных медведей в колпаках Санты. — Ада, должно быть, забыла поставить ее.
Феликс на секунду затаил дыхание. — Да. Я вижу.
Дверь гостиной открылась снова, и Ада вошла с подносом чая и печенья. Ее взгляд выстрелил в бюро, где Феликс и Бронвен стояли, а затем на конверт в руках Бронвен.
— Что-что, дорогая? — Спросила она, ставя поднос на журнальный столик.
— Это просто рождественская открытка. Она лежала в ящике.
— Да?
Бронвен проверила надпись снова. — Что за дом Лентрейс?
Ада вытерла руки о передник. — Дом Лентрейс? Хм… разве это не то место на Корритон-Роуд, куда я хожу для своих медицинских проверок?
Бронвен задумалась об этом на мгновение. — Возможно. Ты находишься в их списке рассылок?
— Я не знаю, дорогая. Наверное, да, — сказала Ада. — Феликс, кладешь ли ты сахар в чай?
Феликс ничего не отвечал, Бронвен посмотрела на него. Его челюсть была сжата.
— Нет, — сказал он сухо. — Без сахара, спасибо. На самом деле, у нас нет времени, чтобы остаться на чай, в конце концов. Бронвен и мне предстоит осуществить очень много планов во второй половине дня. — Он взял в библиотечную книгу с кофейного столика и сунул ее за пазуху.
Бронвен тупо смотрела на него. — У нас есть время, чтобы остаться на чай…
— Нет, — оборвал он ее. — Нет, Бронвен, у нас нет времени. Мы и так уже потратили слишком много времени…
— Феликс, пожалуйста, — запротестовала она. — Не будь таким грубым.
— Я сказал нет, — не сломался он. — Мне очень жаль, но сейчас не очень подходящее время.
Это было, словно он выбил ветер прямо из ее паруса. Как можно быть таким холодным? Она заботилась о том человеке, настроение которого могло измениться так резко. Для того, кто может быть таким черствым без всяких видимых причин.
Для кого-то, как она поняла, кто даже не был человеком.
* * *
— Пожалуйста, Сноу, — просил Феликс. — Пожалуйста, поговори со мной. Разве я не был наказан достаточно? За преступления, которых я не совершал!
Преступления, которых он не совершал? Яростно думала Бронвен. Он — самый бесчувственный и жестокий человек в целом мире…
— Почему ты так расстроена? — возмущался Феликс. — Я сделал все, что ты просила, и ты по-прежнему продолжаешь жаловаться…
Ха! Он еще более введен в заблуждение, чем я думала.
— Молчание убивает меня! — воскликнул Феликс. — Я бы уже умер, если бы не был бессмертным…
Таким образом, теперь он играет на жалости, отметила Бронвен.
— Все, что я прошу, это услышать одно е слово. Один единственный слог твоего посланного небесами голоса, — сказал он, при этом мило улыбаясь. — Голос ангела, посланного в этот мир в форме моей дорогой Сноу…
А теперь карта лести…
— С таким сладким голосом может сравниться только бренчание херувима по арфе…
— Молчи, Феликс! — Отрезала она.
— Ах, выдохнул он. — Музыка для моих ушей.
— Я не хочу с тобой разговаривать.
— Есть много вещей, которые я не хочу делать, Бронвен, но я делаю их, так или иначе. Вечную жизнь, например, можно отнести к ним.
Бронвен закатила глаза.
— Смотри, — сказал Феликс, изменяя тактику, пока они поднимались на холм, — я сожалею о нашем резком уходе — если это — причина твоего раздражения, понимаешь, у нас просто нет времени, чтобы сидеть без дела, распивая молочный чай весь день. Мы должны найти Пириот, если мы хотим избавиться от Северана.
Бронвен вздохнула, немного уступая. — Я знаю это, Феликс… Но…
— Но что?
— Но я не хочу бросать Аду в одиночестве. Я ненавижу тебя за то, как ты с ней разговаривал. Она моя бабушка.
— Я же сказал, мне очень жаль, — произнес он.
— Она выглядит обессиленной. Я беспокоюсь о ней.
— Все будет нормально, — раздраженно сказал Феликс. — Она сможет о себе позаботиться, я в этом уверен.
— Но она уже старая…
— Она экстрасенс, — отметил он. — Она не столь беспомощно как ты думаешь.
Бронвен убрала спутанные ветви со своего пути. — Она моя семья. Моя единственная семья. Я не могу не беспокоиться о ней.
— Я вижу, — сказал Феликс. — У нее нет других родственников? Ни тетушек, ни дяди, ни даже троюродной кузины?
— Нет. Ада была единственным ребенком. И после того как мои родители умерли, никто кроме нее не взял меня.
— А как насчет твоего дедушки?
— Ада не контактирует с ним. Я уверена, что у меня есть где-то родственники, но я с ними никогда не встречалась.
— Я заметил, — повторил Феликс. — После короткой паузы, он вновь заговорил. — Помнишь ли ты их? Своих родителей?
