Дым костров поднимался все выше. Когда смрад достиг башни, я отчетливо вспомнила другие похороны. Так же горел погребальный костер, дым поднимался над городом. Алленчаазе. Мой отец, мрачный и неподвижный, смотрел прямо в центр костра, где лежало тело моей матери, Эритеи Брао. Правая ладонь отца мертвой хваткой сжимала рукоятку меча. Я заметила побелевшие костяшки пальцев. На другую руку, как символ траура, был намотан черный бархатный плащ. Рядом с отцом стояли мои братья и сестра- близнец. А чуть поодаль теснились встревоженные, убитые горем дед с бабушкой. За пару часов до похорон отец подписал новый контракт, велев родителям нашей матери покинуть дворец. Такого никто не ожидал. Помню, как мы с сестрой стояли, прижавшись друг к другу, и боялись проронить хоть слезу. Отец не любил сантиментов. Он гневно взглянул на сестру, когда та всхлипнула. Это заставило меня проглотить комок, застрявший в горле, и украдкой вытереть одинокую слезинку, катившуюся по щеке.
Из-за поднимающегося все выше и выше дыма, у меня запершило в горле. Я закашлялась. Нулза, стоявшая рядом, тут же протянула мне белый платок.
— Я пойду вниз, — отдышавшись, сказала я. Мне удалось унять подступившие слезы.
— Иди, — махнула рукой Нулза. — Я останусь, хочу досмотреть до конца.
В спальне я упала на кровать, дав волю слезам. О чем я плакала? Уж только не о Нинье с Зорганом. Воспоминания о матери всколыхнули боль давней утраты. Я слишком долго приходила в себя. А остальные вели себя так, будто никогда и не было в нашей жизни Эритеи Брао. Мать казалась холодной и чопорной, в отличие от нашей мачехи. Лаасе не стремилась заменить нам мать, скорее хотела стать старшей подругой. Но первое время я даже смотреть на нее не могла. Слишком разными оказались жены отца. Холеная, строгая мать и добрая, веселая Лаасе, которую через несколько лет с легкой руки Ирриче все в доме начали величать матушкой. Что и говорить, нам, детям, очень повезло с ней. Но это я поняла потом, а первое время долго стояла перед глазами сцена казни повитухи, из-за нерадения которой погибла мать. Вспомнила писк новорожденной сестры, безмерно опустошенный взгляд отца. Казалось, что со смерти матери и до ее похорон пролегла ни одна вечность. Но когда сенатор вернулся домой с новой женой и хнычущей Ирриче, завернутой в чужие пеленки, все домочадцы облегченно вздохнули. Я почувствовала давно забытый ужас, испытанный в те несколько дней и, не сдерживаясь, позволила себе разрыдаться. Никогда раньше я не оплакивала свою родную мать, наверное, пришло время.
Глава 28. Лей
Вернувшись с похорон, я нашел Циту заплаканной. Моя жена уснула в рыданиях. Рядом валялся мокрый от слез платок. Я осторожно заглянул к ней в голову и увидел погребальный костер, только не тот, что догорал внизу. Многочисленные мосты на натянутых тросах, составляли улицы города. Дальше били гейзеры. Покоренная долина смерти, названная пришельцами Алленчаазе, в честь пилота, доставившего их на эту планету, а заодно приходившегося прадедом Матео Маасу,
Моя жена горестно вздохнула во сне и всхлипнула. Слезы снова потекли из ее глаз.
— Ну-ну, милая, — попытался я утешить Циту. — Кого оплакиваешь?
— Вспомнила, как хоронили мать, — прошептала жена. — Отец не позволил нам тогда даже слезинки пустить.
— А кто твой отец? — ляпнул я, хотя дал себе слово больше не возвращаться к этой теме.
— Конюх у Брао! — в сердцах вскричала жена и отвернулась от меня.
Вместо того чтобы найти утешение после трудного дня, я умудрился обидеть Циту. Я ласково погладил жену по спине. Но она передернула плечами, давая понять, чтобы не приставал.
В браке с Ренцей я привык к полному повиновению, она всегда старалась угодить и не смела перечить, словно постоянно помнила, о своем положении наложницы и моем превосходстве. Цита же оказалась с норовом. Что ж, это еще интересней! Прекрасно понимая, что нужно дать ей остыть, я повернулся и вышел из спальни. Я быстро шел по коридорам дворца и внезапно вспомнил, как Наягна сказала Ците про кровь с желчью. Потому-то ее и не съели лиуры. Нашей богине виднее, но жена у меня — настоящий боец. Кто может быть интересней, чем женщина с твердым характером? Я громко рассмеялся, пугая притихших по углам придворных, зашел в свой кабинет в твердом намерении связаться с Матео и выяснить все о семье Брао, узнать пропадал ли кто-то из родственников? И когда?
— Слышишь меня, Матео? — позвал я, опускаясь в плетеное кожаное кресло.
Голос генерала Масса тут же раздался в моей голове.
— Лей! — проревел Матео. — А ты вовремя! Читаю мирный договор, осталась неделя до подписания, а тут столько ерунды твои старцы написали, хорошо хоть понимаю стреттскую грамоту. Давай быстренько пробежимся по основным пунктам, и я отправлю наш вариант Шраю. Нужно, как можно быстрее установить мир между нашими странами…
Матео прав. Я придвинул к себе гунции — тонко раскатанные шелковые листы с напечатанным текстом мирного договора с Трезарианской республикой — и углубился в чтение.
И только через три часа, закончив правки и попрощавшись с Матео, я вспомнил, что не спросил его, о чем собирался. Увела Наягна мои мысли в сторону. Может оно и к лучшему. Я женился на Ците, даже не задумавшись о ее происхождении, так чего же теперь заниматься поисками ее семьи, если родственники ее не ищут. Мне все равно дочка ли Цита сенатору или же родня конюху. Я вернулся в спальню и, обняв жену, прошептал ей на ухо:
— Я люблю тебя, Цита!
— А если окажется, что я дочка конюха? — резко уточнила она.
— Мне все равно, — фыркнул я и закрыл жене рот поцелуем.
Глава 29. Цита
На смену поцелуям пришли жадные ласки, будто мы не могли насытиться друг другом. Затем настал черед одежды, она сильно мешала, поэтому каждый стремился поскорее от нее освободиться. Я снова очутилась в объятиях мужа, а Лей, притянув меня к себе, зашептал на ухо:
— Цита, я больше не могу… — шепот перешел в тихий рык, и муж, положив меня на спину, немедленно ринулся к заветной цели. Вскоре я оказалась во власти размеренных движений и толчков. Ладони Лея нежно скользили по моему телу. Но и я не отставала. Мои руки, словно птицы, порхали по спине князя. Мир останавливался, воронкой сужаясь до происходящего здесь и сейчас. С каждый толчком внутри, с каждым вздохом приближая меня к заветной кульминации, когда реальность расцвечивается тысячами огней вырвавшейся на волю страсти.
Отдышавшись, мы долго приходили в себя. Бурные ласки сменились ленивой нежностью. Глаза сами собой закрылись, и я начала проваливаться в сладкую дрему. Однако непонятный шум заставил меня насторожиться. Кто-то подошел к двери в спальню и попробовал войти. Это само по себе казалось странным. У личных покоев князя всегда стоял караул. У нашей спальни тоже. Кто смеет к нам врываться? Да еще в такой момент? Постель разворочена, мы с Леем потные и нагие. Муж лениво выпростал руку и одним движением запер замок, недовольно буркнув магическое заклинание, потом повернулся ко мне и одними губами сказал:
— Лейя… пытается к нам зайти.
Я прислушалась. Снаружи слышалась возня и недовольный голос Лейи.
— Бранжи, где Цита? В спальне? И Санги с ней?
Куланг издал непонятный звук, то ли зевнул, то ли усомнился в необходимости ворваться в закрытую комнату.
— Иди сюда! — скомандовала его хозяйка, и около дверей снова началось движение.
— Что там делает моя неугомонная дочь? — усмехаясь, прошептал Лей, но не сдвинулся с места, чтобы одеться, и мне не позволил. — Она не войдет. Дверь на замке.
Я с сомнением посмотрела на мужа. На его месте я бы не была такой категоричной. Зная Лейю…
Послышался легкий стук по двери, словно кто-то перебирал ладошками, а затем ручка начала поворачиваться.
— Интересно, на что она влезла, чтобы дотянуться? — прошептал Лей. — Но у нее все равно ничего не выйдет, лежи спокойно.
Легко сказать.
