Сол сладко потянулась и забралась на диван с ногами. Атмосфера, наполненная разноголосым мяуканьем и урчанием, убаюкивала, усыпляла бдительность, настраивала на безмятежный лад. Девушка лежала на спине, глядя в высокий стеклянный потолок, сквозь который пробивался дневной свет, и наблюдала, как шаловливый полосатый котёнок пытается поймать свисающий с верхнего яруса обтянутой сизалем этажерки длинный пушистый хвост сидящего там солидного чёрного мурра. Взрослый мурр неторопливо умывался после сытного обеда, не обращая ни малейшего внимания на шалуна, и только кончик его хвоста слегка подрагивал.
— Ты сегодня опять на Циконии летишь? — полюбопытствовал Эллионт, пропуская между пальцев густую рыжую шерсть довольно жмурящегося мурра.
— Нет, на своём Вольтурисе. Мне вернули его наконец-то.
— Отремонтировали?
— Вроде.
В комнату вошла девушка в коротком форменном платье, поймала одного из мурров — пепельно-серого, с широкой щекастой мордой и не церемонясь упаковала в переноску.
— Доброе утро, господин Кингсли, — она с уважением поклонилась Эллионту.
— Что, за Принцем уже приехали?
Девушка кивнула.
— Я скоро вернусь, — Эллионт осторожно снял рыжего мурра с колен и поднялся на ноги. — Хочу сказать пару слов хозяину Принца.
— Захвати на обратном пути чего-нибудь перекусить, — крикнул Гейзер ему вдогонку.
Сол проводила его взглядом и вновь рухнула на диван, рассеянно гладя рыжего мурра, который теперь, когда владелец отеля ушёл, переключился на девушку и старательно тёрся обо всё, до чего сумел дотянуться.
Когда-то, ещё на Оксилиуме, у неё был почти такой же мурр… Точнее, муррита.
Перед грозой пахнет пылью, полынью и ветром, но запах самого дождя почти неощутим. Запах дождя сильнее всего в тот краткий, почти неуловимый момент, когда последние капли ещё падают на залитую водой землю, а солнце уже спешит пробиться из-за плотной облачной завесы, озарить мир своими тёплыми лучами, заставив всё вокруг сверкать чистотой и свежестью. Словно заслуженная награда всем тем, кто с честью выдержал удар стихии.
— Мам, я покормила Шерстинку и почистила конденсатор! — прокричала Сол, торопливо застёгивая пряжки на ботинках. — Я погуляю, ладно?
Не дожидаясь, пока её загрузят чем-то ещё, она повязала на голову косынку, не без труда укротив густую копну рыжих волос, накинула куртку, схватила "Фьюджер" и понеслась к обрыву, на бегу включая двигатель.
Мгновение — и она летит над глубоким ущельем, прорезанным за миллионы лет энергичной горной рекой. Где-то далеко внизу блеснула тонкая полоска воды — Тиурк и сейчас усердно точил упрямую горную породу, прокладывая себе путь к морю.
Мувер повело вниз, и Сол поспешно нажала на боковой рычаг, увеличивая тягу и выравнивая полёт.
Вообще-то, времяпровождение такого рода, мягко говоря, не одобрялось, особенно после недавнего инцидента, когда она оказалась на магистрали и чуть не столкнулась с идущим встречным курсом флаером. Да после того случая, когда она чудом не сломала себе шею, а заодно и опоры моста. А особенно — после того, как офицер транспортной полиции приволок её за ухо домой, поймав на управлении "Фьюджером" без прав. Сол тогда здорово влетело — она не подходила к "Фьюджеру" целых три дня.
Но сегодня её отсутствие вряд ли обнаружат: в их посёлок привезли целый караван машин — работы непочатый край. Кому нужно, чтоб десятилетняя девчонка путалась под ногами?
Можно было бы, конечно, долететь до бухты — тут всего полчаса лёту — и искупаться, но сейчас не сезон: вода холодная даже по меркам по-спартански сурового Оксилиума. Вдобавок, погода неотвратимо портилась.
Сол поднялась выше. В свинцово-чёрном небе, утробно рыча, ворочались тяжёлые неуклюжие тучи. Собиралась гроза. Над морем, наверное, уже вовсю хлестал дождь — но она летела в другую сторону.
— Кажется, нас ждёт основательная встряска, — весело заметила Сол и прибавила ходу. Права у неё, конечно, волшебным образом не появились, но патрульных она не боялась: здесь, вблизи Каньона Тиурк, не проходило ни одной магистрали, а значит, не было и постов инспекции.
Строго говоря, полёты без прав запрещены априори, а не только на магистралях, но в малонаселённых провинциях, которой, по сути, был её родной Оксилиум, на иные законы закрывали глаза.
Терпящий крушение катер она увидела сразу: неестественно изломанный, будто скомканный силуэт, похожий на птицу с перебитым крылом. Объятая пламенем машина медленно падала вниз — медленнее, чем должна была согласно законам физики. Видимо, антигравитационная тяга всё ещё работала, не позволяя кораблю свалиться в штопор.
— Ого…
Интересно, как он здесь оказался? До ближайшего космодрома как минимум сотня миль. Сбился с курса?
Сол остановилась на некотором отдалении от предполагаемого места падения корабля. Если у него повреждены топливные элементы, при аннигиляции взрыв неизбежно заденет прилегающую территорию.
Катеру всё равно уже ничем не поможешь. Хорошо, хоть экипаж успел катапультироваться — Сол видела, как шесть парашютов, покачиваясь, опускаются на землю.
Налетевший порыв ветра забрался под косынку, растрепав длинные непослушные волосы. По неизвестной причине мама не позволяла ей сделать стрижку: то ли примета плохая, то ли что-то подобное. А может, миссис Кеплер считала, что ежедневное мытьё и расчёсывание собственной шевелюры дисциплинирует и приучает к порядку.
Сол не боялась промокнуть: её и прежде доводилось летать в дождь. А уворачиваться от разрядов молний, норовящих сбить её с мувера, было совсем не трудно, напротив, это помогало почувствовать вкус к жизни и дарило какое-то странное удовлетворение. Откуда взялось это необъяснимое влечение к опасностям, неутолимое желание пощекотать себе нервы, Сол не понимала. И не помнила, что когда-либо была иной.
Родителям, конечно, это знать не обязательно. Впрочем, отец всё равно вечно на работе, дома почти не появляется и мало интересуется увлечениями дочери, а мать занимается исключительно новорождённым Рудисом. Даже помощницу на постоялый двор пришлось нанять — одной ей теперь не потянуть семейный бизнес.
Молния ударила одновременно с первыми каплями дождя — и попала аккурат в корабль. Окружающее пространство содрогнулось, будто бы смятое невидимой рукой, и с громким влажным хлопком сжалось до точки. Аннигилировавшая антиматерия во мгновение ока уничтожила катер, не дав тому коснуться земли.
Правда, уничтожила не всё. Несколько обломков фюзеляжа, отколовшихся от корпуса, разлетелись в стороны. Сол проследила за их траекториями — и похолодела.
Она не размышляла над своими действиями, не рассуждала, получится ли, успеет ли она. Просто рванула вперёд и вверх: туда, где пылающий кусок искорёженного металла летел прямо на один из парашютов.
Всё было как во второсортном кинофильме-боевике. Сверкнула ещё одна молния, Сол вильнула в сторону. Переключила "Фьюджер" на режим набора высоты — двигатель надсадно взревел, захлёбываясь мощностями, на которые не был рассчитан, протянула руку к парашютным стропам, отчаянно боясь не успеть и в то же время каким-то шестым чувством понимая: успеет.
Они кубарем скатились на землю: девчонка и мужчина средних лет, облачённый в белоснежную пилотскую униформу. Рядом с серебряным аксельбантом сверкал эмалированный значок. Пилот.
Потирая ушибленное колено, Сол поднялась на ноги. Первым делом проверила "Фьюджер" — всё ли цело. За разбитый мувер ей голову оторвут.
К счастью, на этот раз ей повезло: "Фьюджер" не пострадал. Чего не скажешь о неё самой. Сол придирчиво оглядела себя: вся одежда мокрая хоть выжми, а куртка ещё и порвана.
— Как тебе это удалось, девочка? — кажется, мужчина начал приходить в себя.
— А?
Дождь хлестал как из ведра. Сол подняла капюшон, косынка соскользнула с головы на шею.
— Ты спасла мне жизнь, — озвучил он очевидный факт.
