— Да вижу я, — признался купец.
— Как в сказке живем! Волшебственно! Хорошо! — воскликнул вдруг мальчишка его. — А друзей у меня уж много! Не гони, хозяйка лесная.
Да как же я вас выгоню?!
«То твое решение должно быть, Савран, — написала ему. — Ты семьи глава, тебе и решение принимать. Я гнать не стану. Коли дом нужен больше — лешего пришлю, он с древесиной подмогет. Мужиков могу прислать — мастеровых, хороших, да ты их видел. Для лошадей выпас есть. Зимы в лесу моем нет. Да все же об одном прошу — о детях подумай. Хорошо подумай, Савран».
Подумал Савран, крепко подумал, да и вдруг сказал:
— Об одном должен сказать тебе, хозяюшка, счету деньгам ты не ведаешь.
Тут уж даже протестовать не стала.
— Остаемся мы! — решил Савран.
И просиял улыбкой счастливой малец его.
— Только на таких условиях — отчет писать буду, по всем закупкам, и мужикам платить сам буду, переплачиваешь ты, хозяюшка, сильно переплачиваешь. По рукам?
Рассмеялась я, хорошо смех мой не слышен был, да и написала:
«По рукам, Савран, домового с золотом пришлю».
И вручив ему список, поторопилась дальше. Дел то еще было невпроворот.
Проснулась я к полудню.
Потянулась телом всем, да и замерла.
Не одна я спала. Не одна вовсе!
Прямо рядом, совсем близехонько, на покрывале то своем, но меня одной рукой к себе прижимая, спал аспид!
И страшен же он был!
Лицо черное, матовое, чешуей мелкой, такой что и не разглядеть, покрыто. Плечи широкие. Рука, что меня поперек живота в плен захватила, могучая. И сам он… страшный, здоровенный и… к непотребствам склонность питающий! С трудом сдержалась от пощечины справедливой! С большим трудом! Да и от скандала правомочного!
Только вот…
Спал аспид. Совсем спал. Ночью то умаялся, та еще ночь была. А воевал-то как, воевал правильно. И с болотниками да болотницами это он хорошо придумал. И двух лесных ведуний виртуозно как захватил. И… и не стала я его будить. Пусть спит. Намаялся.
Повернулась на бок, разглядывая чудище-чудовищное диво-дивное.
Надо же — аспид.
Натуральный.
Черный-пречерный. Угольно-матовый. Смотришь вот так — и глазам своим не веришь. Цельный живой аспид…
Только вот чем больше смотрю на него, тем больше… напоминает кого-то. Так то глазу зацепиться не за что, матово-угольная чешуя все черты лица сглаживает, тьмой укрывает, а все равно похож он, на кого-то точно похож… но все никак не могу понять на кого.
И тут аспид глаза открыл.
На меня посмотрел недоуменно, потом на руку свою, что меня поперек живота обхватила, на деревья, снова на меня.
Руку быстро убрал, сел, лицо растер, пытаясь пробудиться, да и сказал повинно:
— Прощения прошу. Я… вроде дальше лег.
И я села, огляделась — никакого пути откуда-нибудь подальше ко мне не наблюдалось, ни листвы помятой, ни еловых иголок потревоженных… Аспид за взглядом моим проследил, понял, что попытка себя оправдать провалилась, как нерадивый путник в топь неизведанную. Отодвинулся. Подумал, и добавил:
— Видимо хмель в голову ударил.
И кому врать-то будешь, болезный? Пока рядом был никакого запаха перегара не почувствовала — не пил ты по ночи, аспидушка, и чарки в себя не опрокинул. Но я хозяйка лесная, он гость — компромисс неизбежен был.
— Да, вино хмельное, хорошее, — согласилась я, запрокинув голову и разглядывая верхушки сосен.
Помолчала и добавила:
— И бой был хорошим. Удивил ты меня, господин Аедан.
Аспид усмехнулся, на меня посмотрел искоса, сказал:
— И твое вмешательство не лишним оказалось.
Надо же! Неужто признал?
Перевела заинтересованный взгляд на аспида, а тот и вовсе глаз змеиных с меня не сводил. Затем вздохнул тяжело, и сказал:
— Как тебе образ передать, ведунья?
О, да запросто!
Я ловко из покрывала выпросталась, на колени встала, перед аспидом сидящим, ладонь к щеке его приложила, в глаза заглянула и объяснила:
— Ты жест то мой повтори, а опосля и передавай.
И вот стою я, в нетерпении вся, а аспид смотрит в глаза мои напряженно как-то, да и вопрос вдруг как задаст:
— Послушай, хозяйка лесная, а не смущает тебя, что рядом спал?
Моргнула удивленно, нахмурилась недоуменно, плечами пожала да и ответила:
— Ну спал и спал, видать устал, утомился, такой бой то был сложный. Так, а ты передавай уже образ, аспидушка, жду же.
Но от чего-то тянул аспид, и на меня все так же смотрел странно, а потом возьми да и выдай:
— И что, с каждым утомившимся вот так ночь без мук совести проводишь?
Снова моргнула.
Руку от его щеки убрала, села на землю, на аспида смотрю и гневно и недоуменно одновременно. И не удержавшись, уточнила:
— А ты о чем сейчас, аспидушка?
А тот сидит, на меня гневно глядит, опосля рукой обвел поляну, да и спросил взбешенно:
— И многие тут с тобой почивать изволили?
Вконец потрясенно воззрилась на него. Но была в его словах истина, зерно истины так точно, а потому, о своем крепко задумавшись, отмахнулась беспечным:
— Так чтобы не из животных — ты первый.
И вот тогда так на меня аспид посмотрел, что показалось вдруг, не господин Аедан на меня глядит, а другой кто-то… кто-то родной очень.
Да не до взглядов было, я об ином задумалась. Огляделась растерянно, только сейчас главное-то понимая, и вопросила:
— А ты меня как нашел, аспидушка?
Мгновенно взгляд аспида изменился, да и вовсе чудище огненное глаза опустило. А я о своем сижу, размышляю вслух.
— Я ж когда во сосновом бору сплю, я с лесом единое целое — не отделить, не найти. Леший может, он часть и меня и леса, а больше-то и никто. Ни одно поисковое заклинание на меня во время сна не подействует. Запах — деревья скроют. Магию — сосны отразят. Как ты нашел меня, аспид?!
— Гхм, — прокашлялся индивид вымершей расы. Смутился даже как-то, да и сказал:- Я же аспид, я многое могу. А что, хозяйка леса, до меня никто не находил?
— Находил, — ответила, с сомнением глядя на аспида. С большим сомнением. — Был один тут… — голос мой дрогнул. — Вот он находил. Незнамо как, но… находил.
И вот смотрю я на аспида пристально, а на языке один вопрос вертится. Один прямой вопрос! И уж готова была задать его, как глянуло на меня чудище, усмехнулось, да и ответило:
— Браслет, госпожа леса хозяйка, обручальный браслет привел.
А!
— Хух! — выдохнула с облегчением.
Точно, браслет! Как не подумала только?
— Что? Напугал? — насмешливо спросил аспид.
— Да уж озадачил, — скрывать не стала.
Головой покачала, глядя на него укоризненно, снова на колени поднялась, ладонь к черной чешуе приложила и попросила:
— Передавай.
Аспид руку свою протягивал осторожно, а как к щеке моей прикоснулся, от чего-то и вовсе вздрогнул, и взгляд у него потемнел стремительно.
— Так, стой-стой, стой, кому говорят! — возмутилась я. — Не сметь темнеть взглядом, я ж тогда не увижу ничего!
Улыбнулся, зубами сверкнув, ладонь к щеке моей прижал, в глаза своими змеиными заглянул и увидела я, как наяву увидела — черное, скукожившееся дерево, то в которое вчера по ночи игла воткнулась, да путь самого Аедана от дерева уничтоженного, в самый Гиблый яр, к месту, откуда удар нанесен был.
— Тыжжжж, куда полеззз? — прошипела я гневно, следя за путем то уже пройденным, от того поздно было возмущение выражать.
А все равно не сдержалась.
Аспид не ответил ничего, лишь продолжил показывать. Как обошел каждый куст там, каждое дерево, да и нашел — цветок. Чистый, зеленый, среди гнили умудрившийся зацвести скверны избежав. И это была ромашка…
Аспид руку свою от щеки моей убрал, я устало наземь опустилась. Сидела недолго, да и думать особой нужды не было.
— Тот кто иглу в тебя метнул, того я знаю — чародей Заратарн Эль Тарг. В Гиблый яр его провел ведьмак, бастард короля нынче почившего Анарион. Ведьмак сейчас несколько… цветет, вот и оборонил один из волосков своих, а тот и принялся.
