А вечером после ужина в спальню неожиданно постучалась Кетра. Остановилась на пороге, отказавшись проходить в комнату, и, помолчав, неловко сунула мне в руки шкатулку.
– Возьми.
– Что это?
– Украшения. Знаю, у вас с матерью забрали все фамильные драгоценности, оставили только самые дешевые. Вон, какую ерунду ты теперь вынуждена носить, – она кивком указала на кольцо феникса. – Завтра надо хорошо выглядеть. Отец приказал передать тебе что-нибудь приличное… попроще, но я решила – лучше это принесу. Твой любимый гарнитур. Ты часто его надевала, он тебе очень идет.
Кузина помедлила, отворачиваясь, словно боялась посмотреть на меня, и вдруг выпалила скороговоркой:
– Спасибо, что заступилась. Не ожидала. Раньше ты никогда… То есть всегда была с ними заодно.
– Я не помню, что делала раньше, – повторила ставшую уже привычной фразу и все-таки поймала ее взгляд. – Не помню и, если честно, не хочу вспоминать. Мне не нравится прежняя Эннари и то, как она обращалась с тобой. Извини. За все. И давай на этом закончим. Вредить себе, своим близким я не позволю, но, если желаешь, попробуем нормально общаться.
– Я дочь главы клана, – Кетра надменно вздернула подбородок.
Ну вот, опять начинается.
– И я ею была, – напомнила мягко. – А видишь, как все обернулось? Несчастье может случиться с каждым. Ну так что? Мир?
– Я… Я подумаю…
Губы кузины дрогнули, она резко выдохнула, развернулась и умчалась… почти убежала прочь.
Что ж, начало положено. А дальше – пусть сама решает.
– Как думаешь, Феня?
Прислушалась, ожидая реакции птица, но он так и не откликнулся. Феникс вообще вторую половину дня вел себя непривычно тихо и заговорил только поздно ночью, когда я уже ложилась спать. Да и то, не со мной.
– Что у вас там творится? – не выдержала я, когда невнятная беседа на краю сознания затянулась и. начала подозрительно напоминать спор.
– Да вот некоторые, особо настойчивые, надеются забрать тебя к наследнику. Тренироваться, – сердито отозвался я птиц.
– Бу-бу-бу… – раздалось в ответ бессвязное.
– Не пойдет она никуда, даже не проси. Отдыхать ей надо. И вообще, что ты здесь делаешь без моего разрешения? Я не для того открывал тропу Истины, чтобы все, кому не лень туда-сюда по ней летали. Не Твердыня, а проходной двор...
– Бу-бу…
– Нет, я сказал. Совсем девочку замучили. Хватит с нее на сегодня лордов. И так один полдня рядом крутился, никак уйти не мог. Как кто? Василиск, разумеется, кто же еще?
– И что ему нужно было? – внезапно прорезался возмущенный звериный бас.
– С мамой знакомил, – пояснила, зевнув. – Хорошая она у него оказалась. В гости приглашала.
– Как с мамой? – всполошился все тот же бас. – Зачем с мамой? Не надо. И в гости тоже. Лучше пойдем…
Бас не договорил. Раздался сердитый клекот, что-то полыхнуло, звякнуло и все стихло. Лишь напоследок донеслось издалека мягким призрачным эхом:
– Спи, Анют. Спи. Завтра будет трудный день.
Голос убаюкивал, рассыпаясь золотой пыльцой, я я, улыбнувшись, задремала.
День, действительно, предстоял нелегкий.
***
Утро началось с восхода солнца и настойчивых, требовательных призывов птица:
– Аня… Ань! Просыпайся! Рассвело уже. Кто рано встает…
– Тому феникс спать не дает, – пробормотала я, но глаза тем не менее открыла. Даже отворачиваться не стала и зарываться в подушку, пытаясь досмотреть очередной сон все с тем же Фарном в главной роли. Бесполезно – от внутреннего голоса пернатой «совести» все равно не спрячешься.
Ну, а потом явилась Бетха с завтраком, Ольма с известием, что ванна готова, Мьирра с наставлениями, Хобб с самыми-последними-инструкциями, и все завертелось в суматохе лихорадочных сборов и приготовлений к поездке во дворец.
Из всего этого хаоса я вынырнула часа через четыре, чтобы последний раз придирчиво оглядеть себя в зеркало.
Легкий, практически невесомый корсаж облегал тело словно вторая кожа, искусная драпировка пепельно-розового шелка струилась по плечам и спине, раскрываясь на пышном подоле лепестками бутона. Изысканный, безупречно-простой крой, ничего лишнего. Лишь на груди и спине – тонкая золотая вышивка, приглушенно вспыхивавшая всякий раз, как на ткань падал свет, и такие же расшитые перчатки до локтя. Я бы обошлась и без этих деталей, но они – обязательная минимальная дань клану. Вернее, его цветам.
Сегодня все Фениксы будут «в золоте».
Аккуратно уложенные волосы, туфли в тон и драгоценности, принесенные Кетрой, дополняли образ. Клановое кольцо Феня предусмотрительно видоизменил, подстраивая под остальные украшения – в наборе имелось похожее, я просто не стала его надевать.
В результате получилось то, что требовалось: достаточно скромно, неброско, но статусу невесты наследника полностью соответствует.
– Госпожа, пора идти, – заглянула в комнату Ольма.
– Да. Пора.
Я вздохнула и потянулась за вуалью.
В косметике леди Малсер не было ни грамма магии, но она оказалась поистине волшебной – выровняла кожу, увлажнила губы, заставила глаза таинственно сиять. И снова цеплять на лицо надоевший кусочек шелка категорически не хотелось. Но выбора не было. Все вокруг знали: Эннари Янт носит покров, выполняя последнюю волю отца, и нарушить обет не имеет права. Разве что по приказу повелителя.
Вот пусть и прикажет, недолго ждать осталось…
С семейством Видана – раззолоченным донельзя, так, что ослепнуть можно – мы встретились перед парадным входом, они как раз собирались садиться в экипаж. Кетра, Эндер и сам опекун с супругой.
Я впервые видела жену дядюшки, и она произвела на меня странное впечатление. Чуть полноватая, красивая, как все магички, и холодная, как свежезамороженная камбала. Даже глаза такие же – абсолютно безжизненные, пустые. Стеклянные.
Ко мне Ирзима, так звали женщину, не проявила ни малейшего интереса. Ни любопытства, ни раздражения, ни надменного превосходства. Ничего. Ни единой эмоции, даже искорки любопытства. Скользнула равнодушным взглядом, будто по пустому месту, и сразу отвернулась.
Б-р-р…
А я еще недоумевала, почему она нас с Мьиррой к себе не вызывает. Хотя бы чисто формально. Теперь все ясно. Бедная Кетра. Представляю, как кузина себя чувствует с такой родительницей…
– Я понимаю, ты утратила память, прошлое не помнишь, можешь растеряться, – сурово начал Видан, едва повозка выехала за ворота резиденции и неспеша покатила по широкой гладкой мостовой. – Для всех было бы лучше, если бы ты осталась в Твердыне. Сидела бы тихо в своей комнате до процедуры разрыва помолвки. Но Драконы пожелали видеть невесту наследника на церемонии. Что ж, их право. В любом случае, постарайся вести себя тихо, скромно. Смотри на Кетру, повторяй все за ней. Не опозорь нас. И ради Двуединого, когда повелитель прикажет снять вуаль, подчинись немедленно. Не смей спорить. У нас и так из-за тебя достаточно проблем.
Опекун неприязненно поджал губы. Видимо, вспомнил, что произошло в Доме на Холме, когда он потребовал, чтобы я открыла лицо.
– Да, дядя.
Видан еще раз оглядел меня, внимательно изучил наряд – скорее всего, в очередной раз подсчитывал убытки – горестно скривился и отвернулся.
Чем ближе мы подъезжали ко дворцу, тем оживленнее становились улицы – зрелище, совершенно непривычное для тихого, чопорного аристократического района.
К резиденции Драконов со всех сторон, подобно ручьям, стекались люди. Пока это были только маги. Чуть позже, после начала церемонии оглашения, ворота Верхнего города распахнутся, впуская жителей столицы, и на дворцовую площадь хлынут толпы самого разношерстного народа, чтобы замереть в ожидании чуда.
В миг, когда родовой алтарь признает наследника и отзовется на его магию, прямо в воздухе перед дворцом, подобного голограмме, вспыхнет объемная иллюзия. Тогда не только главы, присутствующие в зале предков, – все вокруг увидят Фарна и его зверя.
