Понимая всю бесполезность, Майра тем не менее невольно потянулась, чтобы остановить влюбленных от опрометчивого шага, но ее снова закрутило в вихре тумана, и когда дымка рассеялась, девушка стояла на высокой крепостной стене, а под ногами простирались горные хребты. Майре показалось, что она уловила какое-то движение под стеной. Присмотревшись, увидела вставших лагерем воинов. А вокруг, уткнувшись носом в землю и предвкушая предстоящее пиршество, сновали… от неожиданности Майра чуть не упала со стены — шакалы.
— Они все-таки нас нашли, — раздался дрожащий голос, и Майра обернулась — на стене, прижавшись к одному из зубцов стояла та самая туманная незнакомка с убранными под покрывало волосами, сундуром в проборе, мангалсутрой на шее и… с заметно округлившимся животом.
А по стене, нервно колотя и едва не задевая притаившуюся Майру хвостом, разгуливала и топорщила усы пантера.
— Ты должна уйти, — юноша поцеловал молодую женщину в лоб. — Схватка будет жестокой, я не могу тобой рисковать. Багир проводит тебя в пещеру, где переждешь битву. А когда все закончится, я за тобой приду.
— Багир! — окликнул юноша. Хищник повернул аккуратную с тяжелой челюстью голову и навострил маленькие округлые ушки. — Проводи мою жену в пещеру, а потом возвращайся. Ты же не хочешь пропустить веселье?
Пантера передернула шкурой, нервно хлестнула хвостом по каменной кладке, заурчала и, ткнувшись лбом в руки будущей матери, одним громадным прыжком оказалось у лестницы, женщина поспешно, но оберегая живот, последовала за ней.
Глава 23. Происхождение шакалов
И тут Майра подумала, что сходит с ума. Она одновременно видела удаляющихся женщину с хищником, и присоединившейся к ним позже брахманкой, и раскинувшийся под стенами крепости лагерь — как 3D картинка, прозрачная и в то же время четкая.
Майра видела, как две женщины и кошка торопливо, но стараясь быть осторожными, пробирались по крутым извилистым тропинкам к расположенным ниже и покрытым густой растительностью горным склонам. Огибали большие валуны или перебирались через возникшие на пути каменные завалы и поваленные деревья. Ей было страшно за путников, особенно за будущую маму, ведь дорогу им освещали только голубоватый свет луны и робкое мерцание звезд, а коварные тени скрывали острые камни и ямки. Но, видимо, хищник, видел больше людей и, позволяя держаться за хвост, уверенно вел женщин даже по узким, почти незаметным тропам.
Майра сфокусировалась на военном лагере, и картинка как будто приблизилась и увеличилась. Можно было увидеть расположившихся вокруг костров воинов и шныряющих в поисках объедков шакалов. Тот самый невысокий и плотный мужчина, что ударил и хотел отдать свою дочь на север, задумчиво вышагивал в стороне от буйных вояк. Постепенно он все больше отдалялся от жарких огней лагеря и углублялся в лесную чащу, за ним, навострив большие острые уши, следовал самый крупный шакал из стаи, скорее всего вожак.
— Что может быть хуже для отца, чем непослушная дочь? Змея, которую пригрел на груди, а она ужалила меня в самое сердце, — сам с собой разговаривал мужчина. — Во что бы то ни стало, я должен вернуть непокорную и плод ее прегрешения, и смыть с семьи позор. Видят Боги, ради этого на пойду на все! — последнюю фразу он выкрикнул с пугающей фанатизмом горячностью. Тут же, поднявшись на задние лапы, шакал положил передние прямо на грудь человека и вперился горящими красным отблеском глазами в глубокие, черные.
— Точно, на все? — казалось вопрошали они.
— На все, — несколько неуверенно повторил человек, удивленный странным поведением животного.
Шакал опустился на все четыре лапы, отошел, потом разбежался, прыгнув на человека, уронил его и встал на грудь. Перед расширившимися от страха глазами мужчины сверкнули страшные желтоватые клыки и сверкающие раскаленными угольками глаза. С коротким рыком, животное вонзило зубы в плечо жертвы. Несчастный попытался скинуть хищника, но тот уже разгрыз себе лапу и темные горячие капли упали на человеческую плоть, смешивая кровь животного и человека.
Майра не верила тому, что видит — рана незнакомца затягивалась буквально на глазах. Он вернулся к своим людям и велел начинать штурм крепости. Воины поднялись в азартном возбуждении и тушили костры. Кто-то цеплял к поясам широкие мечи, кто-то поднимал тяжелые палицы, кто-то — луки со стрелами, но все брали кожаные щиты.
— В атаку! — разнесся над лагерем хриплый голос.
Люди как будто этого и ждали — лучники, посылая на стены дождь стрел, прикрывали устанавливающих длинные лестницы воинов и еще большие, приготовившиеся к штурму силы.
На стене тоже не бездействовали. Майра видела, как защитники крепости топят в больших чанах серу, подкатывают к самому краю огромные валуны, лучники прячутся за зубцами и посылают ответный смертоносный ливень. Вот только нападавших было значительно больше, чем защитников — вскоре первые головы показались над крепостной стеной, и обнажилась сталь. Со свистом рассекая воздух, сверкали острые клинки, глухо ухали тяжелые шипастые палицы, падали люди и все это под мертвенным голубоватым светом, отражающемся от глянцевой черноты растекающихся луж.
Майра обеспокоенно отыскала взглядом окутанного золотистым сиянием воина. Окруженный, он отступал к крутой лестнице, но продолжал держать нападавших на расстоянии широким мечом. Следом за господином, отступали и остальные воины, а захватчики устремились во двор, и кто-то уже поднял тяжелые ворота. Черная река, сметая все на своем пути, ворвалась в крепость. Среди сплошной черноты то тут, то там мелькала светлая шерсть шакала. Животное получало раны, но они практически моментально затягивались, и хищник целеустремленно искал опозорившего семью врага.
Переживая за молодого влина, Майра на какое время потеряла из вида женщин. Присмотревшись, увидела, что они уже успели добраться до пещеры и… у девушки перехватило дыхание — то ли от стресса, то ли пришло время, но начались роды. Роженица кричала и смеялась попеременно. Когда отпускали схватки, делилась с брахманкой, как муж, вернувшись после битвы, обрадуется сыну. Женщина согласно кивала, но когда будущая мать не видела, озабоченно хмурилась — что-то шло не так. А Багир посматривал в сторону развернувшего сражения, ему не терпелось присоединиться к другу, но оставить женщин без охраны тоже не мог. Вдруг хищник насторожился, блестящий нос его сморщился и раздалось утробное рычание. Ближайшие к пещере кусты зашуршали, и из них, осторожно ступая, показалась еще одна пантера. Коснувшись друг друга носами, оба хищника остановились, затем Багир черной сверкающей молнией устремился к крепости, а вторая пантера улеглась у входа в пещеру.
Держа кулачки, чтобы он успел, Майра опять сфокусировалась на развернувшемся в крепости сражении. Почти никого не осталось в живых из защитников замка, но и войско нападавших значительно поредело. Уставший и израненный, молодой господин прислонился к стене, чтобы отдышаться и переложить меч в более здоровую руку, когда на него напрыгнул и повалил шакал. Верный меч отлетел в сторону. Пока пес грыз руку, воин пытался дотянуться до заткнутого за пояс кинжала, но не успел — длинные желтые клыки сомкнулись на горле.
Майра знала, что ее никто не услышит, но зажала рот, стараясь подавить вопли ужаса.
Багир прибежал, но слишком поздно — победители расхаживали по полю брани, снимая с погибших украшения и собирая дорогие мечи, а друг и брат распластался под стеной с разорванным горлом, и над ним витал мерзкий запах псины. Багир, не раздумывая бы расправился с мародерами, но смерть брата требовала отмщения, и он последовал за запахом.
Майра снова сконцентрировалась на пещере, и картинка как будто вышла на первый план — там тоже все было кончено — на каменном полу лежала бездыханная женщина, на руках брахманки заходился плачем мальчик, окруженный таким же золотистым сиянием, что и отец, а перед входом металась большая кошка. Пантера подбегала к женщине и тянулась к ребенку, но брахманка отворачивалась, оберегая младенца от хищника. Тогда, кошка отбегала к кустам, из которых появилась, но уйти не решалась. Наконец, она подошла к женщине, наступила ей на ногу тяжелой лапой, прихватила зубами сари и, потянув вниз, глухо зарычала. Испугавшись, женщина положила ребенка на землю и в полном изумлении наблюдала, как грозный хищник аккуратно устроился рядом с новорожденным, а тот уткнувшись в теплый живот, принялся удовлетворенно причмокивать. По мере того, как младенец ел, окружающее его сияние темнело, пока черненым золотом не обозначилась сердцевина, такая же, как и у Ранбира.
