— Сколько их ждет нас в Адре?
— Пятьдесят четыре.
Выражение его лица стало пустым.
В тот момент, когда вандалы опознают ее и Матиаса, они нападут. Они бы не решились убить дочь сенатора публично, но при появлении их с Матиасом, их ничего не остановит.
Если бы они вдвоем поднялись на борт судна с экипажем из пятидесяти четырех человек, Рамону бы ничего не остановило. В тесноте корабля они прошли бы через любое количество сражений, словно те были тренировками. На фестивале, под открытым небом, на глазах у тысяч зрителей, они будут подавлены и убиты. Вандалам даже не придется приближаться. Они могут просто попасть под перекрестный огонь. Секо-щиты не были всенаправленными. Они могли прикрывать себя спереди, но не сзади.
Поездка в Адру была смертным приговором. Даже если они попытаются выследить патрули вандалов, чтобы просеять их численность, убить их незамеченными среди тысяч туристов на улицах было невозможно. И как только патруль не возвратится, вандалы придут в полную боевую готовность.
Они могли мобилизовать свои семьи. Ну, они могли бы попытаться. Им пришлось бы объяснять, что исследование было украдено, как оно было украдено, и кто его украл, а затем им пришлось бы убедить семьи, которые были врагами на протяжении веков, работать вместе. Им пришлось бы умолять, уговаривать, давать обещания, убеждать и угрожать, и все это заняло бы слишком много времени, и, в конце концов, они потерпели бы неудачу, потому что Матиас был Баэной. Если он даже убедит свою семью сотрудничать с ее семьей, Адлеры никогда не согласятся на этот союз.
Даже если бы они преуспели каким-то космическим чудом, их чистый выигрыш составил бы шестерых помощников, только двое из которых имели недавний боевой опыт. Это была бы настоящая бойня. И хотя гражданские власти закрывали глаза на споры между потомками, в тот момент, когда пострадают гражданские лица, им пришлось бы за многое ответить.
— Нам нужно больше информации, — сказал он.
— Я набрала Кариону. Если вандалы в Адре, он их найдет.
— Он сделает это достаточно тихо?
Она повернула голову и секунду смотрела на него.
— Глупый вопрос, — сказал он. — Забудь.
Ее брат сделает все тихо. Карион был деликатным, педантичным и безжалостным.
Дождь прекратился. Последние капли скатывались с мокрых листьев, падая на землю. Небо прояснилось, и над ними в россыпи звезд засверкала вселенная. Серебряная сестра, меньшая из двух лун, выскользнула из-за отступающих облаков, проливая на лес дымку бело-золотого света.
Храм стал прозрачным, синева его стен исчезла в темноте. Осталась только, казалось бы, подвешенная в пустом воздухе сверкающая, серебряная паутина. Под деревьями распустились сотни цветов рукта, их полупрозрачные красные лепестки раскрывали завитки светящихся белых лепестков внутри. В воздухе разлился нежный, сладкий аромат. Лес стал неземным, магическим местом одного из сказочных шоу, которые она смотрела в детстве. Она вдохнула аромат, слилась с его магией и почувствовала, как расслабляется, мышца за мышцей, словно вдыхание ночного воздуха очищало ее, избавляя от усталости, стресса и беспокойства.
Вот оно, в этом и заключается величие храма. Мы так мало доверяем древним.
Матиас встал и подошел, чтобы сесть напротив нее, прислонившись к другой стороне дверного проема. Он двигался совершенно бесшумно, его костюм переливался от голубого до индиго, имитируя лес. Его лицо было спокойным. Все, что она знала о нем, говорило ей о том, что он разбирал проблему, пытаясь разложить ее на управляемые части. Но ни одно из этих усилий не отразилось на его лице.
Ей было интересно, чувствует ли он лес так же, как она. Трогает ли его красота.
Между ними было всего десять метров. Она могла бы встать, пересечь расстояние и поцеловать его. Это стоило бы сделать хотя бы ради выражения его лица. Но если бы она это сделала, то не остановилась бы. Он не остановился бы. Они бы принадлежали друг другу здесь, в этом святом храме, и только цветы и деревья стали бы их свидетелями. Никто никогда не узнал бы. Но они никогда не смогли бы сделать это снова.
Почему это должен был быть ты, Баэна? Почему она не могла встретить кого-то похожего на него, но без ядовитой фамилии?
Ответ пришел к ней, будто лес выдохнул его ей в ухо. Она хотела его, потому что он был секаре. Он был проницательным, умным и вдумчивым, и все же, когда того требовал случай, он действовал без колебаний. На всей планете никто, кроме Матиаса, не подошел бы.
Она должна была что-то сказать, или она пойдет к нему и сделает что-то, о чем потом пожалеет.
— Что произошло между тобой и вандалами?
* * *
Она хотела поговорить.
Прислонившись к стене, Матиас взглянул на нее, серый спортивный костюм подчеркивал ее фигуру. Свет от костра с левой стороны придавал ему голубовато-серебристый оттенок, а почти невесомая ткань костюма слегка мерцала. Ее темные волосы свободно ниспадали на плечи, а глаза были голубыми, как листья эванера. Она выглядела красивой и живой, словно планета выдохнула свою магию и вызвала ее из своего дыхания, чтобы насмехаться над ним. Он хотел прикоснуться к ней, чтобы убедиться, что она настоящая.
Вокруг них на многие километры раскинулись леса, окутанные ночными тенями и сияющие приглушённым светом. Храм среди них был, словно крохотный рукотворный остров, а их огонь был его сердцем.
Казалось, будто они были двумя последними людьми на планете, только он и она.
Это была опасная фантазия. Она крутилась в его голове, пока он уже не мог думать ни о чем другом. Лежать в паре метров от нее было пыткой, поэтому он встал и перешёл к другому входу, чтобы увеличить расстояние между ними. Сидя вот так он мог продолжать наблюдать за ней, уверенный, что сможет пресечь любое искушение коснуться её до того, как оно завладеет им и заставит приблизиться.
А сейчас она захотела поговорить. Они сидели слишком далеко друг от друга для разговора.
Должно быть, это испытание. Жизнь или судьба, или сама вселенная испытывали его, и он не был уверен, что хочет пройти этот тест.
Он встал, чтобы приблизился к ней. Пять метров, четыре, два… так достаточно. Он не мог себе позволить приблизиться еще ближе. Он сел на каменный пол пандуса, вне досягаемости света костра, позволяя ночи скрыть выражение его лица. Матиас не знал, что она может увидеть в его глазах.
— Ответ за ответ?
Рамона вздохнула.
— Неужели всегда должен быть зуб за зуб?
— Да. Всё даётся взамен чего-то другого. Ты вдыхаешь и выдыхаешь. Тренируясь, становишься сильнее. Делаешь кому-то одолжение, и тебе отвечают тем же. Ты должна знать это как никто другой, леди-паук.
— Ладно. Что ты хочешь взамен?
Всё.
— В твоем ресторане, когда я сказал тебе, что у меня нет никаких гарантий не получить от тебя удар в спину, ты сказала, что не мне говорить о предательстве, учитывая мое происхождение. Я хочу знать, что ты под этим подразумевала.
Она обдумала его требование.
— Полагаю, что, в конце концов, ты бы узнал. Сделка, так сделка. История ради истории. Начни с того, почему ты покинул планету.
Эта женщина всегда била в яремную вену. Он поудобнее устроился на полу.
— Смерть моего отца сломила маму. Однажды утром мы проснулись, и моя тетя встретила нас за завтраком вместо нее. Она подала нам крамбл из хавы, который испекла тем утром, и объяснила, что нашей маме нужно немного отдохнуть. Что она собирается уехать на некоторое время, пока не разберется со всем. Я помню, как она размахивала руками, когда произносила слово «всем».
— Живо могу себе это представить. Твоя тетя внушает трепет. — Рамона поежилась.
Он представил себе, как подходит к ней и заключает в объятия.
— Моя тетя прекрасный человек.
— Прекрасный, но пугающий.
Он обдумывал ее слова.
— Наверное, это справедливо. Я понял две вещи, одну хорошую, другую плохую. Плохо было то, что мы с сестрой были вовлечены во все это. Мы были обузой, как семья, бизнес и дом. После этого я никогда не видел свою мать лично.
