- Тем, что помогла мне сегодня? Я тебе, конечно, благодарна, но я тебя об этом не просила.
- Нет, не этим. Как минимум твоей ментальной защитой.
Общая тревога звучит в тот момент, когда разговор наконец-то сворачивает на интересную тему! Впору взвыть «пожалуйста, еще минуточку!» - вот только вряд ли это поможет. Мы с Джанной одновременно вскакиваем и бросаемся к выходу из приемной — в центральный холл, где и положено собираться в таких случаях, но уже почти на бегу Джанна говорит:
- Останься, кто-то должен охранять медблок и Дана! Я скажу, что ты здесь, пришлют кого-нибудь в пару.
Отлично. Впрочем, Дан сейчас действительно очень легкая мишень. И если тревога связана с Розеном... и если Розену так надо Дана убить... да, его надо охранять. Причем делать это должен кто-нибудь более опытный, но... судьба у Дана такая в последнее время: за что ни хватишься, кругом только я. Замуж — я, воскрешать — я, охранять — опять я, что ж такое-то.
Обеспокоенный Зверин выглядывает из-за двери палаты, видит меня, выдыхает.
- Верескова, вы парализованы или остались охранять?
- Скорее второе.
- Вот и чудно. Тогда я к другим пациентам, пока вам напарника не пришлют. А как пришлют, надо вас все-таки осмотреть на всякий случай. Такие вы интересные вещи тут вытворяли — слов нет.
- Я про них ничего не знаю, - честно говорю я. - Рассказать вряд ли что-нибудь смогу.
- Да мне все равно, что вы расскажете, - небрежно машет рукой Зверин. - Мне посмотреть бы, да и все. Сейчас вернусь.
Зверин уходит, я встаю около двери, так, чтобы вошедший не заметил меня сразу, прислоняюсь к стене затылком. Холодная. Хорошо. Судя по тому, как меня потряхивает, бодрящее зелье все еще со мной, вернее, во мне. В дверь стучат.
- Верескова, это Яр, - говорит знакомый голос.
- Кто тебя прислал? - это я делаю попытку по-умному проверить, точно ли это Яр, а не некто с имитатором голоса.
- Джанна. Вернее, Варя, а ей сказала Джанна, - интересные дела. Что, в отсутствие Дана парадом теперь командует Варя? Ай молодец, ай карьеристка.
- Заходи, - проверочка вышла так себе, но даже если это не Яр, сначала стоит впустить, потом уже убивать. Через дверь-то неудобно.
Это действительно Яр, его широченная спина и темный подбритый затылок. И его быстрая реакция: только зашел, сразу одним взглядом охватил всю комнату, понял, что меня там нет, развернулся к двери.
- Играем в прятки?
- Вроде того. Что там случилось?
- Розен случился. Не поверишь, у него был с собой свернутый портал.
- Сюда или отсюда?
- Сюда.
- И теперь сюда прут его люди? О боги... где он его развернул?
- На наше счастье — прямо в холле. Место открытое, из любого коридора отличненько можно вести огонь. Но — три жертвы со стороны наших при открытии, плюс закрыть не можем, он продолжает пропускать по десять человек в минуту, и не всех просто уложить. И после первых трех партий несколько прорвались в боковые коридоры, ловят пока. И Розена тоже ловят.
Вот отлично, просто отлично. Ждать ли нам его в гости с пистолетом наперевес? Думаю, да, ждать.
- Но его же должны были обыскать!
- Обыскали, ага. Только портал магией не фонил вообще, антимагический камень же работал, или что там это было. Потом перестал. Наши сидели с ним лясы точили, наверное, с час. Прямо вот там, в холле. А потом как жахнуло!
- Кто из наших пострадал?
- Во-первых, ректор. Во-вторых, его частично прикрыла деканша, так что Грозовские оба живы, но как бойцы пока что всё. В-третьих, девчонка какая-то из менталистов, я ее не знаю, взяли, кто под руку подвернулся, от Розеновых атак защищать. Вот насчет нее я точно не уверен, она, возможно, совсем всё.
Я ощутимо бьюсь затылком об стену, это немного отрезвляет. Ну как, Глена, ты думала, что все закончилось, осталось только вылечить Дана и провести какие-нибудь там переговоры, или как это обычно делается, да?
А вот и не угадала.
25. Летославль, Солнцестояние
Моя любовь оказалась ненастоящей. С самого начала, с первого порыва пойти и проверить, как там дела у Джанны, которая так плохо выглядела, с простого человеческого желания ей помочь, с поступка, который мне даже и признаком влюбленности не казался, а так, просто проявлением сочувствия, все было ненастоящим. Я влюбилась в Джанну просто потому что она этого захотела. А она знала об этом с самого начала — и принимала это, допускала, да что там, она это начала. И ее до недавнего времени ничего, видимо, не смущало.
Все было ненастоящим, она просто украла те чувства, которые я испытывала раньше к Дану, и обратила их на себя. И кстати, не так уж сильны оказались эти чувства, ведь если бы меня Варя не ткнула в происходящее прямо носом, то я бы так ничего и не поняла... Не поняла, что именно тянет меня к Джанне, чего я хочу. Да и хотела ли я — даже тогда, даже лежа с ней в одной постели? Я уже не знала. Я теперь ничего не знала, не могла верить собственным чувствам и тому, что я о них помнила.
Я искала тот поворотный момент, тот щелчок, после которого все изменилось и закрутилось в другую сторону — и не могла найти. Все было как будто бы естественно. Меня не корежило, не ломало, ничего не происходило неожиданно и вдруг. Как будто это все были мои решения, мои мысли и чувства. Я искала, вспоминала — и не находила в них никакой фальши или странности. Но это значило только одно: больше я не могу доверять самой себе, возможно, никогда. Я была обманута. А раз меня можно обмануть, значит, я именно та доверчивая дурочка, которой никогда себя не считала. Как я тогда взъелась на маму, стоило ей предположить, что Джанна меня провела!
А мама была права.
И Варя была права.
И я потеряла семью только из-за того, что недостаточно им доверяла. Возомнила, что лучше знаю Джанну, разбираюсь в чувствах, нашла свою судьбу и настоящую любовь, а мамой, конечно, движет только неприятие таких отношений... фобия, шовинизм, материнская ревность и самодурство. А мама просто была права. Но я не то что не задумалась над ее словами и не прислушалась, я вообще пропустила всё мимо ушей — сама себе главный враг. И ничего назад не отыграть.
Я потеряла связь с семьей из-за Джанны, и теперь эта потеря стала огромной, куда больше, чем день, неделю, месяц назад. Потому что раньше я утешалась своей новой, такой уютной жизнью со своей любимой, а теперь Джанна больше не годилась для того, чтобы заткнуть эту дыру. Джанна была ненастоящей. Не было у меня никакой Джанны. Я вспомнила походя устроенную ей лекцию о том, что чувства, вызванные приворотным зельем, - настоящие. Ну что же, мои чувства, может быть, и были такими. А вот наши — нет. Наши чувства были фальшивкой, потому что пока я очаровывалась Джанной, она просто наблюдала за действием зелья.
И что хуже всего, избавиться от этих чувств тоже будет непросто. Они ведь — мать их — настоящие. Я теперь действительно влюблена в Джанну Грин. И пусть мне в страшном сне не могло присниться, что эта спокойная, рассудительная, умная девушка может опоить кого-нибудь приворотным, пусть зазор между образом, который я любила, и настоящей Джанной оказался так велик, этого не хватило, чтобы я остыла. Хватило только на постоянное мучительное ощущение, будто мою любовь изваляли в грязи. Ну ведь она же не такая!.. Но нет, на самом деле - именно такая. И я все равно ее люблю? Кто я сама-то тогда?
Я ходила по квартире, собирала ее вещи, и каждый предмет был как удар то ли по сердцу, то ли по голове.
Все это было, все это было так прекрасно, все оказалось так уродливо. Это никогда не повторится. Никогда не будет как раньше. Я все потеряла. Вернее, у меня все отобрали. Джанна отобрала. И любовь, и легкость, и уверенность, будто я что-то понимаю в людях и в мире.
Я доставила ее вещи в Пятихолмье, попросила передать ей и больше никогда не интересовалась, что с ними стало. Думаю, Джанна их получила, она же не идиотка, тоже понимала, что никак иначе я не смогла бы их передать. Я просто не могла встречаться с ней и смотреть ей в глаза. Может быть, осенью... но не тогда. Ведь прибила бы к темным богам. То ли от того, как она меня обманула, то ли просто от обиды, что испортила мне любовь. Ну что, что ей стоило ничего не говорить? Хотела бросить — бросила бы молча. Не хотела бросать — тем более молчала бы. Совершила плохой поступок — ну и страдай от него сама. Зачем перекладывать это на меня?
