— Как вам будет угодно, леди Эйвилин, — опускает голову. — Ваши вещи доставят сию минуту. Ужин в семь, но я распоряжусь, чтобы вам сейчас же подали чай и сэндвичи. Если что-нибудь понадобится, вы знаете, что делать.
Наши с Винсом взгляды сходятся на голубом магическом кристалле, расположенном на чайном столике справа у стены. Грустно улыбаюсь про себя — да, я помню, как в этом доме принято вызывать горничную.
Непрошенные воспоминания отчего-то расстраивают. После позорного изгнания я снова здесь.
— Конечно, благодарю вас, — отвечаю тихо, но решительно.
Хочу, чтобы ушёл поскорее. Скрылся с глаз. Оставил нас в покое. Чтобы ВСЕ оставили нас в покое! Жаль, эта мечта невыполнима.
Как и обещал Винс, вскоре приносят наши вещи. Раскладываю нехитрый багаж. Пристраиваю на кровать вязаного коричневого медвежонка, подаренного дочерью Освальда Исидой.
Ставлю на полку потрёпанную книгу драконьих сказок в ветхом переплёте. Развешиваю в шкафу парочку чёрных платьев, в спешке брошенных в чемодан. Пусть я не смогла присутствовать лично, когда лорда Шанси отправляли в последний путь, но душой я с ним и собираюсь блюсти траур столько, сколько положено.
Уговариваю Сэймура съесть вкусный свежий сэндвич с курицей и сыром и съедаю такой сама. Не уверена, что мы сегодня захотим спускаться к ужину. После утомительной дороги хочется поскорее лечь спать.
И совсем не хочется пересекаться с хозяином дома и портить себе настроение. Покончив с сэндвичами и чёрным ягодным чаем, замечаю, что Сэймур часто зевает.
— Идём-ка умываться, дружок! — подхватываю с кровати аккуратно разложенную на ней голубую пижаму.
Прикидываю, что она как раз должна подойти сыну по размеру.
— А книзку почитаааес? — интересуется сын через очередной зевок.
— Почитаю! — соглашаюсь охотно.
Пусть в нашей с ним жизни останется хотя бы что-то привычное для нас двоих. После тёплой ванны, накупавшегося и разморённого, устраиваю сына на хрустящих накрахмаленных простынях.
За окном уже стемнело, и единственный свет в просторной комнате исходит от круглого бело-жёлтого светильника на прикроватной тумбочке.
Устраиваюсь рядом, приобнимая сына, помогаю ему уютно расположиться у себя под бочком. Открываю привезённую из дома книжку на том самом месте, на котором остановились.
С трудом подавляю зевок. Успеваю прочесть несколько строчек, когда замечаю, что Сэймур уже сладко посапывает.
— Похоже, дочитаем завтра, — шепчу сыну на ушко.
Едва касаюсь губами его волос и накрываю одеялом. С тоской смотрю на круглые часы на стене с равномерно качающимся маятником. Ещё даже ужин не начался, а я бы сама с удовольствием приняла ванну и легла спать.
Может быть, так и сделать?
Мои размышления о том, насколько приемлемо подобное поведение, прерывает робкий стук в дверь.
Боясь, чтобы не разбудили только-только уснувшего Сэймура, я соскакиваю с кровати и на цыпочках подбегаю к двери. Стараясь делать это бесшумно, нажимаю на серую стальную ручку.
— Леди Эйвилин! — пищит молоденькая девушка с каштановыми косичками в форме горничной, испуганно хлопая огромными глазищами, затем приседает. — Я Мия. Господин Винс просил передать, что хозяин ждёт вас в кабинете.
Вот как, то есть, с мечтами о горячей ванне всё-таки придётся попрощаться. С тоской оглядываюсь на спящего сына.
Тревожно оставлять его одного, но, с другой стороны, Сэймур обычно крепко спит, к тому же он здорово утомился за день. Скорее всего, не проснётся до утра.
Не стоит лишний раз злить Тиррэна. Вдруг, получится о чём-то с ним договориться? Как взрослые люди?
Откажусь подчиниться — тем самым только сведу все шансы на нет.
Прикрываю за собой дверь и иду вслед за Винсом. Хозяйский кабинет находится на первом этаже. Я прекрасно знаю это. Знаю, и всё равно с опаской оглядываюсь по сторонам.
Привычно скрипит под ногами шестая ступенька. Портреты предков Даорра в золоченых рамах взирают на меня со стен с превосходством и свысока.
Мия убеждается, что я благополучно добралась до нужной двери, после чего вновь приседает, разворачивается на каблучках и спешит прочь по коридору. Я же стучу пару раз и после властного «войдите», нажимаю на ручку и толкаю дверь.
В кабинете всё, как и раньше. Тот же массивный стол из красного дерева. Чёрное кожаное хозяйское кресло. Скромный гостевой стул, обтянутый серым велюром. Большое окно за столом, за которым в данный момент лунная ночь.
Но в кабинете светло от нескольких канделябров и магического светильника на столе.
Тиррэн не смотрит на меня. Нервно перебирает листы пергамента.
На Даорре чёрный камзол, светло-каштановые волосы разметались по плечам, взгляд сосредоточен и хмур, губы сурово поджаты.
Мажет по мне равнодушным взглядом, кивает на гостевой стул:
— Присядь, есть разговор.
Вот так просто. Разговор. Есть у него. Какой? Прости, что убил твоего мужа, мне жаль?
Бездна!
Не хочу вообще с ним разговаривать! Даже просто стоять здесь не хочу! Дышать одним с ним воздухом! Руки непроизвольно сжимаются в кулаки.
Тиррэн подцепляет парочку плотных желтоватых листов, исписанных мелким почерком. Приподнимается, чтобы дотянуться и положить их на другой край стола, аккурат перед гостевым креслом.
Всё это время я наблюдаю за ним со сжатыми кулаками и не двигаюсь с места. Тиррэн замечает это:
— Сядь, я сказал, — приказывает глухо, глядя на меня со злым раздражением. — Это касается нашего сына.
Гашу в себе кипучую ненависть. Заставляю себя мыслить разумно. Пересекаю кабинет, опускаюсь на стул. Стараюсь не смотреть на Тиррэна, чтобы не разозлиться по новой.
Склоняюсь над пергаментом. Сразу узнаю императорскую бордовую печать. И подпись. Хмурюсь, вчитываясь в текст.
Не может быть. Читаю ещё раз и ещё. Ошибки нет.
Отрываюсь от пергамента. Потрясённо смотрю на Тиррэна, развалившегося в кресле напротив, и наблюдающего за мной с холодным равнодушием, и у меня только один вопрос:
— КАК?!
11. Снова замуж?
Эйвилин.
Сдавливаю виски. Беспомощно всматриваюсь в пергамент, вцепляюсь в него похолодевшими пальцами, подскакиваю вместе с листком.
Делаю несколько шагов взад и вперёд по кабинету. Меня потряхивает, руки дрожат, кончики пальцев покалывает от нестерпимого желания разорвать всё на мелкие-мелкие кусочки!
— Это копия, — раздаётся ядовитый голос. — Можешь порвать, сжечь, съесть. Суть дела от этого не изменится.
Бросаю на этого негодяя полный ненависти взгляд. Он ещё издевается?! Вдох, выдох, Эйвилин.
— Как это возможно? — стараюсь, чтобы голос не дрожал.
— Что именно? — Тиррэн откидывается на спинку кресла, небрежно поигрывает чёрной перьевой ручкой, смотрит на меня с холодной насмешкой, явно наслаждаясь произведённым эффектом. — Хочешь правовое обоснование? Запись о недействительности нашего брака аннулирована. Проще говоря, ты моя жена, уже четыре года как, и мальчишка — мой сын. Да, есть определённая коллизия в том, что в один и тот же период времени была ещё Кэндис…
При упоминании истинной взгляд дракона едва уловимо туманится грустью, но уже в следующий миг, когда он смотрит на меня, синие глаза подёрнуты привычной коркой льда, а на губах появляется язвительная усмешка:
— Но её больше нет, значит, и претензии предъявлять некому. А если кто-то посмеет, я найду способ закрыть этому умнику рот.
Сидит, довольный собой и тем, что добился-таки того, чего не смог четыре года назад. Загнал меня в ловушку! Вот только сейчас силы неравны, я с ним один на один, и защитить меня больше некому! Потому что того, кто мог сделать это и делал, мерзавец хладнокровно убрал с дороги!
Осознание собственной беспомощности и неспособности защитить сына.
Чувство вины за смерть лорда Шанси.
Кипучая ненависть к Тиррэну.
Всё это наваливается разом. Сминаю в руках хрустящий пергамент и со всей силы швыряю его в самодовольную рожу дракона.
