Дах находится совсем недалеко отсюда.
— Они преследуют женщин, — категорично говорит Эмма. — Я видела это своими собственными глазами. Однажды видела, как дракон разорвал здание, просто чтобы добраться до женщины внутри. И я видела, как драконы похищали женщин из лагерей кочевников. Просто бум! Их хватают когтями.
Я смотрю на нее широко раскрытыми глазами. Ее описание слишком близко к истине.
— Они… охотятся за женщинами?
Она дотрагивается до кончика носа.
— У меня есть теория. Они могут чувствовать их запах. Вот почему я здесь в безопасности. Я скрываю свой запах.
О, так вот что учуял Дах? Я удивлена ею — и немного впечатлена ее изобретательностью.
— Если это так, то почему ты здесь одна?
Выражение ее лица становится безжизненным.
— Я не всегда была одна. — Эмма наклоняет голову и выскальзывает из-под вешалки с одеждой, чтобы встать рядом со мной. Она заправляет свою рубашку в джинсы достаточно, чтобы сказать мне, что она хорошо питалась, и ее кожа чистая, ее темные волосы блестящие, и я завидую ее внешности. Я замечаю, что у нее также есть несколько ножей, привязанных к ноге, и пояс с такими же. Из-за заднего пояса ее джинсов торчит пистолет.
И опять же, я знаю, что должна быть настороже при виде нее, но я чувствую, что Дах меня защитит. Забавно, как это работает. Мой похититель не допустит, чтобы со мной что-нибудь случилось, так что впервые за, наверное, целую вечность… Я не боюсь.
Это странное осознание.
— Если ты спрашиваешь, как я остаюсь в безопасности, то это оленья моча, — говорит мне Эмма.
— Что? — Я не уверена, что правильно ее расслышала.
— Оленья моча. — Она достает из кармана флакон и выпускает в воздух струйку. Сразу же в воздухе витает та же вонь, которую мы почувствовали, и я делаю шаг назад, кашляя. Эмма просто выглядит довольной моей реакцией. — Ты хочешь знать, как я остаюсь в безопасности? Вот как.
— К-как, черт возьми, ты достала оленью мочу?
— Они продают это в отделе спортивных товаров. Я знала охотника еще тогда, когда впервые произошел Разлом. Он сказал мне, что использовал ее, чтобы скрыть свой запах от драконов. По-видимому, они действительно очень чувствительны к запахам. Он сказал, что использовал запах оленя, чтобы обезопасить себя. Я знаю, что это воняет. Через некоторое время к этому привыкаешь. — Она пожимает плечами. — Я тоже ему не верила, пока мою подругу Антонию не похитили, а я не поверила. Единственное, о чем я могла думать тогда, так это о том, что у меня в рюкзаке давным-давно лопнула банка оленьей мочи, и поэтому она пахла. — Она качает головой. — После этого у меня был постоянный запас этого вещества. Я… — ее глаза расширяются, и она смотрит мне за спину.
Я оглядываюсь через плечо. Дах там, и он… ну, он не выглядит счастливым. Его челюсть напряжена, кулаки сжаты, а глаза становятся темно-янтарными и подозрительно приближаются к черным.
— Эм, Эмма? Я знаю, что это твое место, но ты, возможно, захочешь уйти, — шепчу я ей. — Это небезопасно…
Эмма трясущимися руками вытаскивает свой пистолет и направляет его на Даха.
— Ч-что он, черт возьми, такое?
Я ахаю, замирая на месте при виде пистолета.
— Он просто парень…
— Чушь собачья! Посмотри на его глаза! — Она моргает, уставившись на меня. — И рога. Какого хрена?
Из горла Даха вырывается низкое рычание. Я одновременно расстроена и обеспокоена. Я хотела поговорить с Эммой подольше, но, похоже, этого не произойдет.
— Опусти пистолет, Эмма, — говорю я тихим голосом. — Ты же не хочешь в него стрелять.
— Черт возьми, я не хочу! — ее руки дрожат, и она заставляет меня нервничать. — Кто он такой?
— Он дракон, — быстро говорю я, прежде чем Эмма начнет нервничать. — Но неплохой! Я обещаю. — Может, я и вру насчет этого, но я также не хочу, чтобы Даха застрелили. — И я могу все объяснить.
— Но… как… — ее взгляд перемещается с него обратно на меня. — Как он может быть человеком, если он дракон?
— Я часто задавала себе этот вопрос в последнее время, — говорю я ей, бросая на Даха настороженный взгляд. Грохот в его груди усиливается, и это не дружелюбно. — Я думаю, тебе сейчас стоит убраться отсюда, хорошо? Возвращайся, когда мы уйдем. Это небезопасно для тебя. Он действительно собственник.
— Но…
Дах взмахивает рукой. Быстрее молнии он выбивает пистолет из рук Эммы, и тот разлетается по полу. Ее лицо бледнеет, и она делает неуверенный шаг назад.
О Боже. Я не могу позволить ему убить ее.
— Я собираюсь отвлечь его. Убегай, когда я это сделаю.
Эмма снова переводит взгляд с него на меня, а затем, дрожа, кивает.
— Дах, — говорю я своим самым сладким голосом. Я положила руку ему на плечо. — Обрати на меня внимание, хорошо?
Но его глаза убийственно черные, и я вижу, как дым начинает сочиться из его ноздрей, даже в его человеческом обличье. Это нехорошо. Я должна что-то придумать, или Эмма умрет. Воспоминание о красном драконе и его разорванном горле вспыхивает в моем сознании, и я тяжело сглатываю.
Подожди-ка. Эмма сказала «аромат». Драконы были чувствительны к запахам. И Дах всегда нюхает мои волосы.
О Боже. Он шагает вперед, подняв когти, в то время как Эмма пятится назад, вытаскивая нож из-за пояса. Больше нет времени на раздумья. Я задираю платье, засовываю руку в трусики и тру, а затем мчусь вперед, протягивая руку.
— Ты хочешь аромат? Вот, держи.
Дах останавливается на полпути. Он поворачивается ко мне, и золото начинает смешиваться с черным. Грохот в его груди приобретает другой оттенок, и я немедленно покрываюсь потом.
Позади нас Эмма срывается с места, пробегая между стеллажами с одеждой и исчезая в недрах магазина.
— Правильно, — шепчу я, наполовину удивленная, что это сработало так хорошо, и немного встревоженная тем, что это сработало. — Тебе нравятся ароматы, верно? Думаю, тебе нравится мой.
Он делает шаг вперед и хватает меня за запястье. Его прикосновения удивительно нежны, несмотря на то, что он грозный человек-дракон, готовый напасть на любого незнакомца. Он крепко сжимает меня, подносит мою руку к своему носу и глубоко вдыхает. Затем он облизывает мои пальцы, его язык скользит по моей коже.
Я вздрагиваю. Я разрываюсь между ужасом от такой реакции… и небольшим возбуждением. Я никогда раньше не контролировала сексуальную ситуацию, и это кажется запретным и возбуждающим.
Дах лижет мою руку чувственными, длинными движениями языка, а затем делает то же самое с моей ладонью. Когда он, наконец, заканчивает, его
