скомпрометировать, как ты говоришь. — Она всегда смешно выплевывала это слово, чужое, не из ее краев. Похоже она все-таки все знает.
— Я не буду продолжать этот разговор. Пойдем уже.
Софос пошел вперед широка шагая, а Леда хихикая стала нагонять его.
Они гуляли размеренным шагом, прошли несколько улиц и Софос завел Леду в домашнюю таверну
— Что ты хочешь?
— Фрукты.
— Может быть что-то еще? Ты ведь к вечеру проголодаешься.
— Тогда возьми на свой вкус.
— Хорошо.
Леда села стол в тени высокого кепариса и вдыхала приятный морской воздух. Софос подошел через пять минут с сувлаки и баклажанами, поставил их на стол, а затем принес поднос с тарелкой нектаринов и стаканы с цитрусовой водой.
— О, персики.
— Ты ведь сказала, что любишь их.
— Не думала, что запомнишь. Не похоже на тебя.
— Что это значит? — нахмурил брови Софос. — Ты знаешь меня всего сутки.
— Значит то же, почему и запах кедра на своем гребне ты не чувствуешь. — Леда пояснила это в своей будничной манере, как будто говорила о погоде что-то само собой разумеющееся.
— Когда-нибудь я пойму, что ты имеешь в виду?
— Не знаю. А ты хочешь понять? — она опять отвечала вопросом на вопрос и вела беседу в загадках.
— Возможно.
— Вот когда ты скажешь по-другому, кроме «возможно», тогда и у меня будет возможность ответить на вопрос. — Леда аккуратно откусила кусочек мяса со шпажки и принялась интенсивно пережёвывать.
— О чем вы разговаривал с Морфакисом?
— Он рассказал мне об апельсиновых садах, я рассказала ему одну из легенд. А что? Тоже хочешь легенду?
— Я не уверен, что он хотел только легенду.
— А что еще?
— Мне кажется, ты ему понравилась, и он хотел с тобой пообщаться.
— А! Конечно, я заметила, — опять обыкновенным голосом сказала блондинка.
— То есть как? Ты знала, что ты понравилась мужчине?
— Я часто это замечаю.
— Всегда?
— Нет, просто вижу, когда проявляют чисто мужское внимание.
— И… ты ничего не делаешь с этим?
— А что я должна делать? Смутиться? Это глупо. Отказать в общении? Тоже бессмысленно.
— А он тебе нравится?
— Не знаю, не успел. Мы же только гуляли. Женщины обращают внимание на внешность мужчин, но это не то из-за чего можно сказать, что человек понравился. Мы же просто погуляли.
— Впервые вижу, чтоб девушка говорила об этом не краснея.
— То, что я нравлюсь человеку, никого ни к чему не обязывает, и ничего не значит. Больше даже скажу. — Она сверкнула глазами. — Если мне кто-то понравится, это, также, меня ни к чему не обязывает.
— Но ведь если ты любишь… — начал было Софос.
— Любить и нравиться разные действия. Любить это не то, что возникает за час прогулки, — захихикала снова блондинка. — Любить — это глагол. Любить значит делать.
— Хм…
— Это странно для тебя?
— Не могу ответить на этот вопрос. Потому что я не сталкивался с такими мыслями на Элиросе.
Девушка улыбнулась и отложила шпажку, на которой доела все мясо и стала пить воду, прикрыв глаза. У нее выбились передние пряди из прически, что ее совершенно не смущало.
А его смущает? Странно задаваться такими вопросами.
Софос оборвал свои размышления и залпом осушил стакан воды. Леда подняла на него глаза и спросила:
— Жарко, да? Принесешь еще? — она тоже допила воду и отдала стакан.
Может, она в принципе считает, что все мужчины считают ее красивой и спокойно к этом относиться. Наверняка, если ей сказать, что она красивая, то она услышит это как что-то вроде «У тебя волосы белые».
Софос принес целый кувшин с водой, куда были добавлены лимоны, а Леда тем временем ела персик, разрезав его на дольки.
— Вкусно? — спросил он у нее.
— Конечно! Иначе бы я не ела.
Типичный ответ. На обратном пути они заглянули в какую-то лавку, Софос купил еще заживляющей мази и спросил у девушки нужно ли что-то ей.
— Вообще, да, — она замялась. — Но я не взяла никакие украшения с собой, чтоб обменять.
— Я тебе куплю, что тебе нужно?
Он впервые видел, как она мялась, когда ей что-то предлагали.
— Я ведь уже кормил тебя и оплатил нам жилье. Что тебя смущает?
— До этого, я не просила. Ты сам предлагал, а я охотно принимала, ведь это было добровольно. А просить… это не очень правильно. Редкие ситуации стоят того, чтоб попросить.
— Иногда, если чего-то хочешь, нужно говорить об этом! Я сейчас тоже предлагаю. Что нужно?
— Я хочу масло от солнца, оно жалит мне кожу и… я не люблю быть особо загорелой.
— Всего-то? Хорошо.
Софос расплатился с покупками, вручил бутылочку Леде, и она прижала ее сердцу:
— Огромное тебе спасибо, пусть жизнь твоя будет полна радости, света и еды.
— Ну, допустим. — Софос опять потерял дар речи от ее странных реплик. — А можно вопрос?
— Конечно! — глаза девушки все еще сияли.
Они много гуляли по деревне Николаса, Леда рассказывала традиции народа острова. О том, как люди живут в гармонии с природой, действуют исходя из своих внутренних ритмов и ритмов окружающего Мира. Софос силился слышать шепот ветра и зов моря, но Леда лишь со смешком говорила, что все неправильно.
— Ну, ты зачем весь нахмурился. Ты ведь когда дышишь не напрягаешься.
— Я не умею.
Девушка ободряюще похлопала его по плечу, и они стали возвращаться в гостевой дом. Леда взяла одну из книг, которые были в общей столовой и села читать, а Софос ушел чинить сети. Мужчина быстрее управился с заданием и помывшись зашел в дом.
Леда закончила со своими делами и когда уже вернулась, мужчина глубоко спал. Его размеренное дыхание было ровным, а лицо расслабленным. Рядом с кроватью лежал сборник математических задач. Девушка поднял его, пролистала. Там были теоремы, чертежи фигур и формулы. Это было очень интересно, но не понятно. Зато книги с историей или сказками она любила.
Леда легла в кровать, раздевшись, закуталась в одеяло и уснула
— Ничего не вижу!
Камилла аккуратно отделила первую пустую страницу книги и навела ее на лампочку. Повертела из стороны в сторону, этой стороной, другой. Но никаких секретных шифров или невидимых слов не появилось.
На улице слегка стемнело, провидица валялась на диване в свободном нелепом оранжевом платье и вертела книгу перед лампой во все стороны.
— Давай, поосторожнее. Она же старая! — взмолилась Леда. Она сидела за столом и маленькой ложкой доставала чаинки из чашки, так как очень сильно раздражалась, когда во время питья чая в рот попадали горьковатые листочки.
— А у Софоса
