молоденькую еще совсем девушку, которая устроилась на «подработку», чтобы как-то сводить концы с концами. Правда, уже через два месяца после нашего первого знакомства она смогла похвастать вполне приличным доходом, стоило лишь поделиться ее визиткой с некоторыми коллегами из МаксоДжинс.
Сухие и ломкие на концах волосы впитывали влагу как губка и плавали в раковине, рискуя окончательно запутаться.
– Вот же черт.
Не поднимая головы, я снова потянулась к бутыльку, набрала еще гелеобразного мыла и принялась распределять пену по всей длине волос.
Время было на исходе.
И я это явно чувствовала. Мои внутренние часы подсказывали, что о заплыве на стометровку можно даже не мечтать.
Ну и ладно. Переживу.
Отчаиваться не стала и теперь уже технично принялась смывать мыльный состав, который, что удивительно, сделал волосы более послушными. Или они напитались влагой и поэтому стали такими гладкими?
Странно. Но факт.
Выжала двумя руками внушительных размеров хвост, и только после этого позволила себе разогнуться.
Неприятная боль отозвалась в позвоночнике, а особенно в крестцовом отделе. Вот так новости. Старею я, что ли?
Прогнала неприятные мысли и поспешила к тому самому шкафчику, куда у’Лин повесила принесенное платье.
Да уж, нехорошо я с ней обошлась. Но ничего не могу с собой поделать. Я просто не умею искренне извиняться. А годы офисного плантаторства отучили меня от элементарной вежливости. Правда, в последнее время я делала в этом успехи, потому что кому-кому, а Афродите точно нельзя показывать свой гонор. Чревато. Но вот остальным – хоть сто порций, особенно если от них мне не было никакой пользы.
Да, я умела лицемерно улыбаться и обходить острые углы, подслащивать горькую пилю красивыми словами в неприятном разговоре. Обладала хорошей техникой отказа. Но все эти навыки остались в прошлой жизни, и тянуть их в нынешнюю не очень-то хотелось.
Открыла дверцу и снова прогнала мешающие воспоминания подальше.
Что могу сказать по увиденному?
Вообще-то ципао я представляла себе немного иначе. Шелковое или около того, плотно прилегающее, запашное платье ярких расцветок было представлено в одной из наших коллекций. Оно имело несколько исполнений – длинное, но с вульгарными боковыми разрезами почти до самой талии, отороченное золотистой косой бейкой. Или короткий вариант под самую попу, как моя туника.
Так вот, с тем вариантом, о котором подумала я, это платье имело несколько принципиальных сходств – верхняя его часть была узкой и, судя по всему, сильно облегала грудь, а застегивалась оно декоративными петельками наискосок от горла до левой подмышки. Вот только окантовка у него исполнена золотым шнурком. И да, платье было шелковым. Но на этом все. Цвет его был молочно-голубым, или, точнее, почти белым с легким холодным оттенком. К тому же оно, по-видимому, было безразмерным с длинной, по самые щиколотки, широкой юбкой без тех самых ожидаемых разрезов. А рукава напоминали мне рукава моей служаночьей формы. И кажется, к нему еще шел пояс. Иначе я не понимаю, зачем нужна эта розовая широкая лента, которая лежала тут же внизу, рядом со стопочкой еще нескольких просто незаменимых элементов одежды.
Повесила платье обратно на крючок и полезла натягивать нижнее белье.
Глава 13. Не преступление
Едва я успела разобраться в премудростях одевания этого странного ципао, потому что рукава напоминали скорее ханьфу, нежели тот вариант, о котором я знала, то услышала солдатскую поступь, будто по коридору, там, где-то за дверью, маршировала как минимум рота солдат.
Я застыла перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя. Ну, лучше у меня уже не выйдет. Поэтому стою на месте ровно. Облегчать задачу новым визитерам не буду, подожду нашествие носорогов у зеркала и раковины.
Жаль, сейчас мое личико немного покраснело из-за недавнего умывания, а волосы – влажные и от безысходности заплетенные в тугую косу. Мокрые пряди неприятно облепили череп, но выбор невелик. Иначе платье на спине быстро намокнет. Ведь фен я так и не нашла, когда рискнула осмотреть тумбочки и шкафы, стоящие по обе стороны от входной двери.
Кстати, да, могли бы и ширму здесь поставить. Чтобы вошедший ненароком не увидел, что не подобает. Или это у них общая купальня, и здесь нельзя оголяться?
Но у’Лин вроде бы попросила натянуть полотенце, когда разденусь. И кстати, что мне делать с остатками моего наряда, который я самую малость испортила?
Ответить самой себе я уже не успела. Тук-тук. Я услышала вкрадчивый стук в дверь купальни, когда шаги в коридоре стихли.
Так и хотела бросить в ответ: «Кто там?», ожидая коронное: «Это я, почтальон Печкин…»
В следующие секунды сразу четверо стражей ввалилось внутрь. И безумно серьезный Ван грозно произнес:
– Терпение нашего небесного наместника, – декламировал он словно речь с трибуны, – небесного генерала Шана на исходе. Он требует, чтобы новая служанка явилась наконец в праздничный зал.
Пожала плечами со вздохом, мол, ведите. В уме подметила широту фантазии здешней знати. Небесный тот, небесный этот. Мода у них на это слово, что ли?
Рот намеренно раскрывать не стала, поджала губы, чтобы уж наверняка. Не то, я себя знаю, могла бы и уколоть в ответ на безосновательный упрек.
Но, как назло, сделала несколько шагов к двери, а стража стоит на месте как вкопанная. Трое отвели взгляд, а Ван закашлялся, прежде чем спросить:
– Ты в этом пойдешь?
– Да, а что? – Я недоуменно опустила взгляд вниз. – Неправильно надела?
Вроде все цивильно и прикрыто дальше некуда. Подол юбки так и вообще волочиться по полу будет. В этом, типа, проблема?
– Нет, надето правильно, вот только это же…
Неожиданный толчок в спину от сослуживца заставил стражника умолкнуть. А я надумала оправдаться:
– Служанка принесла мне это платье. Что-то не так?
Ван не ответил. Побагровев, он стремительно покинул комнату, звеня амуницией цвета кирпича, а остальные трое ухмыльнулись все как один.
– Иди, – приказал мне другой стражник. – Время.
Иди так иди.
К слову сказать, притом я постаралась, как можно детальнее рассмотреть
