далёкий свист, который нарастал с каждой минутой. К крыльям, которые резали ветер в высоте, мне до боли хотелось прикоснуться. Я ухватился за них и тащил к себе невидимой леской. Ближе. Ближе. Сюда, на поляну.
Моя сущность словно вступила в резонанс с тем, кто мчался в бескрайней вышине.
— Добромир! — Асанна вскочила с лежанки, истерично всматриваясь в небо, я встал следом за ней.
— Т-ш-ш. Ждём.
Момент истины. На поляну, сложив вполовину крылья, растопырив когтистые лапы, садился мой дракон.
За ту минуту, как на высоте материализовался Гром, моя кровь, кажется, разогналась до точки кипения. Дракон встал передо мной во всём великолепии своей стати, сверкая жёлтыми глазами.
Асанна вышла из-за моей спины, выдвинув вперёд челюсть, скрывая страх. Девчонка! Неужели думает, что дракон забыл, как она проткнула его чешую и сцеживала кровь, требуя повиновения.
— Гром! — Я впился взглядом в чёрные бритвы зрачков. Подчинение и ненависть в его глазах. Ноздри дракона раздувались от ярости, из полуоткрытой пасти на землю хлопьями падала пена, бока ходили ходуном, шкуру покрывали кровавые порезы. Гром был, словно что из схватки. С лица Асанны слетели все краски, губы сжались в узкую линию.
— Дракон ранен. Не двигайся.
— Вижу.
— Молчи, не делай резких движений. Он хочет кинуться на нас.
Асанна сделала небольшой шажок назад, ещё один.
— Медленно отходи мне за спину.
Нож из портупеи, словно выскочил мне в левую руку, я одним слитным движением распорол кисть. Асанна взвизгнула, одновременно с Громом, который лязгнул зубами. Вытянул руку, с которой текла кровь, прямо перед мордой дракона. Я знаю, драконов ни в коем случае никогда нельзя дразнить кровью. Я шагнул в пропасть и… не упал.
Гром замер. А я почувствовал страшную усталость, словно только что вышел в высшую лигу. Дракон признал моё право и отступил.
Понравилась глава?
Честная оценка поможет автору в написании книги. Анонимно.
Ничто не есть яд, ничто не есть лекарство, всё зависит от меры. Моя недавняя мера яда была превышена, но Асанна нашла лекарство, которое чуть меня не убило. Лекарство стало тождественно яду. Последнее время я как будто потерял меру, меня раскачивало как маятник с амплитудой, которая вот-вот скинет с орбиты.
Лететь на Громе без седла было неудобно и опасно для жизни. И вроде дракон прекрасно понимал мои команды, будь то стук ногой, или хлопок рукой. Но тревога не отпускала. Правая рука на перевязи, работала только левая. Бой в небе мы не выдержим, карабинов нет, оторвёмся от спины дракона при резком манёвре как осенние листья от ветки. Особенно было страшно за Асанну, которая сидела за моей спиной и оглядывала окрестности в поисках неприятеля. В нынешнем положении риск смертелен.
Еще и Гром странно реагировал на меня, нервничал, шевелил ноздрями, принюхивался. Я тоже наблюдал за ним, похоже, он ощущал во мне дракона. Даже в полёте Гром поворачивал голову и косил глазом. И ещё, я не понимал, куда он летит. Есть подозрение, что он знал, где и как вылечить свои раны. То, что Гром серьёзно ранен, я ощущал с каждым взмахом его крыльев.
Нас, конечно, ищут, не зная о том, что Гром давно увёз нас далеко от места смертельного падения. Старх, наверное, уже выщипал последние волосы со своей лысой башки, день за днём прочёсывая близлежащую территорию.
Мы летели без остановки день, короткая ночёвка, и ещё два дня. После каждой ночи Гром с большим трудом поднимался в небо, день ото дня всё реже и реже взмахивал крыльями, с трудом держал и так небольшую высоту. Асанна уже не оглядывалась по сторонам, потому что Гром летел на север, показав нам, что зря мы топали на юг. Не собираясь препятствовать дракону, я перестал думать о направлении движения. Сердце сжималось в предчувствии, я гнал от себя мысли, что это наш последний полёт.
Внизу сразу после раскидистых невиданных мной раньше деревьев с огромными корявыми стволами и разлапистыми ветками виднелось огромное поле, уходившее за горизонт. Вот куда летел Гром. Сердце прострелило болью.
Драконья Пустошь!
Здесь драконы находили последнее пристанище. Я ожидал увидеть остовы костей, нагромождения их белых от ветра и солнца скелетов, но пустошь была безмятежна пуста. Ничего и никого на много лиг вокруг. Зрелище пугало и завораживало одновременно.
Гром уже летел на бреющем полёте, крылья только ловили ветер, он из последних сил тянул до Пустоши. Дракон почти чиркнул брюхом верхушки деревьев и, пролетев еще немного, упал на землю. Только сейчас я заметил, что поверхность пустоши покрыта тонким слоем воды. Неужели, именно эта вода вела его к месту последней посадки?
Поджав лапы и прокатившись на брюхе, Гром опустил голову и распластал крылья. Я спрыгнул с него, почувствовав, как под ногами прогнулась, спружинила почва. Из воды из небольших завихрений воды вдруг стали выскакивать маленькие голые, без шерсти зверьки с длинными вытянутыми мордами с двумя рядами острых зубов. Они бросились на меня и на умирающего Грома.
Первый укус вывел меня из ступора. Не помню, как в руках у меня оказался нож, которым я начал убивать отвратительных зверюшек. Они рвали на мне одежду, кусали, впивались в плоть Грома.
Асанна уже скатилась по крылу Грома на землю, и стоя по щиколотку в воде с ужасом наблюдала бойню вокруг нас. Полуголый, в разорванных штанах, с порезами по всему телу, я отбивался от злобных хищников, защищая Грома, себя и Асанну. В этот момент я почувствовал, как почва дрогнула. Земля под слоем воды завибрировала, загудела, низкий утробный звук покатился над Пустошью. Лес откликнулся завыванием, скрипами, причитаниями деревьев. Тело дракона под траурные стоны земли и леса стало погружаться вглубь, как в трясину.
— Добромир, отходим!
Душераздирающий крик Асанны заставил меня очнуться. Я кинулся к голове Грома, обхватил его лобастую тяжёлую голову, поднял её из воды. Чешуя дракона липла к моей мокрой, потной коже, вода щипала раны, но я не мог оторвать рук от своего друга.
— Не умирай! Ты же сильный. Гром! Ты сильнее всех драконов! Ты не можешь бросить меня. Гром! Гром!
Глаза дракона, затянутые мутной плёнкой, последний раз взглянули на меня, чтобы закрыться навсегда.
— Гром! Прости! Прости, что не помог. Прости!
Слёзы лились у меня из глаз, я рыдал, как мальчишка. Гром был частью меня, лучшей частью меня, и сейчас я терял его.
— Добромир! Ты погибнешь!
Асанна вцепилась в мою руку и потащила прочь, я сделал два десятка шагов, оглянулся, упал на колени,
